– Скажи, зачем ты привёл меня сюда? Я знаю эту пьесу, и уже ответила на главный вопрос

Гамлета. Что ты хочешь сказать мне этим?

Ветер повернулся ко мне и приложил палец к губам. Через миг в комнате погас свет и

поднялся занавес.

Глава 6

И вот ты стоишь на берегу и думаешь: “Плыть или не плыть?”

Мама, мы все тяжело больны.

Мама, я знаю, мы все сошли с ума...

Виктор Цой

На сцену вышел неестественно высокий и худой мужчина в чёрном костюме и, сказав что-то

на незнакомом языке, прочитал стихотворение Валерия Брюсова “Офелия”. Его сменила

молодая девушка в легком голубом платье с венком на голове и корзиной с цветами. Судя по

всему, это и была нежная нимфа Гамлета. Она стала кружиться и бросать в зал цветы,

заливаясь радостным смехом. Мне на колени упали лиловые колокольчики. Они пахли

влажным лугом.

– Люблю их. Правда, они похожи на звёзды? – шепнула мне сидящая сзади женщина в

пышном бархатном платье с крупной родинкой на груди, чья форма напоминала полумесяц.

Мне захотелось спросить у неё, откуда они взялись осенью, но вместо этого я лишь кивнула

и положила цветы на свободное место рядом с собой.

Тем временем Офелия присела на край сцены и запела какую-то песню на

древнеанглийском. Её прервал появившийся на сцене мрачный юноша в наглухо застёгнутом

длинном шерстяном пальто. В комнате захлопали, должно быть, встречая главного героя

трагедии. Он тоже заговорил на древнеанглийском, поэтому я понемногу стала терять

интерес к этой нелепой постановке. Если Ветер хотел таким образом дать мне подсказку, то

это была плохая идея.

– Я не понимаю. Почему я должна смотреть это? – спросила я.

Ветер ответил, не отрываясь от представления:

– Если ты ещё не поняла, то знай – тебя никто не держит здесь. Ты можешь уйти в любое

время.

Я уловила в его словах двойной смысл, но не стала говорить ничего в отместку. Моё

внимание снова обратилось к пьесе. Офелия покинула сцену с тоской в глазах, обхватив себя

за плечи, а Гамлет остался и вскоре услышал голос своего отца, который шёл откуда-то с

потолка. Многие зрители стали задирать головы вверх, наверно, пытаясь увидеть Призрака.

В этот момент неожиданно зажёгся свет. По комнате прошёлся недовольный ропот, через

который сумел прорваться резкий взволнованный голос карлика:

– Прошу прощения, дамы и господа. У нас вынужденный антракт. В соседних комнатах вам

будет представлено множество развлечений. Каждый сможет выбрать себе что-нибудь по

душе.

Сказав это, он подбежал к Ветру и заговорил с ним на непонятном языке. Карлик был чем-то

сильно испуган, но Ветер вёл себя совершенно спокойно.

Зрители постепенно расходились. Теперь они в открытую смотрели на меня, перешёптываясь

друг с другом. Их взгляды не были дружелюбными. Ко мне подошла женщина, которая

заговорила со мной во время представления.

– Она не так сурова, как это может показаться, но не терпит, когда кто-то нарушает

гармонию. Мастер поступил слишком рискованно, приведя вас на спектакль. Мой вам совет

– уходите отсюда поскорее.

– О ком вы говорите? – не поняла я.

– Об Изумрудной Леди, разумеется! – всплеснула руками женщина, с изумлением посмотрев

в сторону Ветра. – Вы даже не посвящены. О, Она будет невероятно рассержена!

Её последние слова прозвучали в полной тишине. Я оглянулась, чтобы понять причину

внезапного молчания – в дверном проёме стояла красивая женщина среднего роста в зелёном

чешуйчатом платье, с густыми извивающимися, как змеи, волосами. Её сопровождали ещё

две женщины в подобных платьях жёлтого цвета. Все мужчины, оставшиеся в комнате,

включая Ветра, отвесили ей лёгкий поклон, а женщины сделали книксен. Я растерянно

смотрела, как она приближается, гневно сверкая своими большими травяными глазами,

ощущая настороженное и одновременно приятное волнение – теперь я, как никогда, была

близка к тому, чтобы узнать правду, поскольку не сомневалась в том, что нахожусь в логове

тех, кто затеял со мной эту жестокую игру.

– Мой дорогой, я не понимаю твоё легкомыслие. Почему ты привёл её сюда? Мы

договорились...

– Кое-что изменилось, – отрезал он и снова перешёл на неизвестный мне язык.

Она слушала внимательно, ни разу не перебив его, и, судя по всему, он сумел убедить её в

чём-то. Изумрудная Леди перевела взгляд на моё озадаченное лицо, на котором отражались

все мучительные попытки уловить суть их разговора, и улыбнулась.

– Как мы невежливы с нашей маленькой гостьей! Посмотри на неё – она вся в нетерпении. И

всё же я не приемлю слабости духа, поэтому доверяю её тебе. Ты знаешь, что следует делать,

а мне пора, – сказала она и обратилась к карлику, который всё это время напряженно следил

за их разговором в молчании. – Мне жаль, что я испортила представление, но стихии так

сложно управлять своими поступками.

– Я всё понимаю, душа моя, и жалею лишь об одном – вашем желании немедленно

удалиться. Вы так редко навещаете нас.

– Обещаю, что в следующий раз буду здесь в эту ночь. А сегодня я должна присутствовать

на погребальном костре Великого Воина. Нужно проводить его со всеми почестями – таких

ещё не скоро родит Земля. Она сильно истощилась в последнее время – одни слабаки и

плаксивые девчонки!

Женщина презрительно смерила меня взглядом, и больше ничего не говоря, направилась к

выходу. Во всех её движениях скользила невероятная сила, невольно внушающая

восхищение. Её платье сверкало уверенностью, а обнажённая спина говорила о том, что её не

страшит никакая опасность и она готова принять любой удар.

– Леди часто бывает резка. Должно быть, поэтому ей дали это новое имя, – сказал мне

карлик ободряющим тоном.

Его слова не сразу проникли в моё сознание, которое полностью отдалось во власть

изумрудного сиянья, рисующего картину прошлого своим таинственным цветом. Когда мне

было четырнадцать, я перекрасила волосы в зелёный цвет. Причиной тому стала новая

московская школа, куда мы с братом перешли, когда наша семья переехала из Подмосковья в

столицу. Решение Андрея учиться в математическом классе было удачным – он попал в

самый дружный класс школы. В моём же классе правила группа наглых спортсменов и

пафосных девушек, которые никогда не делали ошибок в таких словах, как “Ботокс” и “прет-

а-порте”. Я перешла им дорогу в первый учебный день, когда заступилась за изгоя класса –

молчаливую замкнутую девочку в очках с толстыми стёклами и тоненькой косичкой. Мне не

удалось подружиться с ней – она была совсем забита и сторонилась всех окружающих. У неё

были трудности с речью, и часто случались приступы эпилепсии – этого было достаточно

для постоянных издевательств и насмешек одноклассников. В сущности, для этого была

лишь одна причина - они боялись её. Толпе трудно понять и смириться с тем, что кто-то

может быть другим, ведь странный человек кажется опасным, его поступки сложнее

предугадать, руководствуясь определенной заданной схемой. Именно поэтому “осторожный

человек” растоптал сердце Данко, когда герой вывел людей из тёмного леса.

Нас учат быть добрыми и любить своего ближнего, но часто забывают напомнить о том, что

лишь единицы отплатят нам тем же. При жизни мне встречались такие единицы. Многие из

них носили жёсткую броню, хранящую одинокую и ранимую душу от агрессии мира,

подобно ракам-отшельникам, которые прячут свои мягкие брюшки в раковинах других

морских животных. Мир давит одиночек, и в большей степени тех, кто понял одну простую

истину, но ещё не может смириться с ней – все люди одиноки, абсолютно все. Будь мы в

безлюдной пустыне или в центре огромного города, в разлуке или с любимыми – нам не