Но он смотрел и смотрел на нее до тех пор, пока дыхание его просто-напросто не остановилось. Сара лежала с ним рядом, пока шум справа не заставил ее повернуть голову.

Ее схватили два вьетнамца.

Она принялась вырываться, и гут же рядом оказался третий. Они подняли ее и побежали. Саре удалось высвободить одну руку и в отчаянном порыве, схватиться пальцами за каменную колонну. Это дало ей необходимый рычаг, и она двинула вбок ногой и услышала глухой хрип. Тогда Сара лягнула еще раз, и кто-то пронзительно заорал, когда ее нога смачно впилилась в какую-то мякоть, но она тут же получила удар чуть ниже уха. В голове прозвенели колокольчики, Сара отпустила колонну и со всего размаха врезала по кому-то кулаком, и тогда ее принялись избивать.

После второго или третьего удара она почувствовала тошноту и бросила сопротивляться. Обмякнув, Сара постаралась не потерять сознание, но кто-то врезал ей в живот, а затем в лицо. А затем ее уронили.

Сара тяжело рухнула на каменный пол и, скрючившись, осталась в таком положении, чувствуя, что где-то рядом идет ожесточенная борьба. Она услышала глухой стук, вскрик и клекотанье, а затем рядом с ней кто-то свалился. Рядом с ее ухом раздался пистолетный выстрел — она оглохла, а в голове началось гудение.

Затем звон в ушах прекратился, и ночь стала удивительно тихой.

Какие-то руки нежно подняли Сару с пола, и она моментально поняла, что это Дэйн.

Она хотела что-то сказать, но губы ее спеклись от засохшей крови.

— Ничего не говори, — предупредил Дэйн. — Все в порядке. Я держу ситуацию под контролем. — И он побежал. Сара видела лишь танцующую в такт его шагам луну в небе.

А затем провал.

Сара лежала на каменных ступенях, ведущих во внутренний двор, и Дэйн был рядом. Он улыбался, и ночь была нежна. Каждая мышца в ее теле ныла, она чувствовала легкую тошноту, а через несколько секунд навалилась тяжелая тупая головная боль, а после нее — другая, резкая и неослабевающая боль.

— Сара — ни звука. Кажется, у тебя сотрясение мозга. Тебя очень сильно избили. Так что некоторое время полежи спокойно. Скоро, очень скоро, мы уберем тебя из этих мест.

Но ей хотелось сказать ему, и она попыталась выдавить из себя те несколько слов, которые… Дэйн наклонился, чтобы она смогла прошептать ему в ухо:

— Тот сон… тогда, давно… Это был не Таводи.

Она увидела, как он нахмурился в лунном свете.

— Индеец… с амулетом… Это был не Таводи… Это был ты.

Он кивнул, нагнулся, затем поцеловал ее с величайшей осторожностью и нежностью в разбитые губы.

И, прежде чем поцелуй завершился, Сара снова потеряла сознание.

Она очнулась от рева, стоящего в ушах, и невероятной, жутчайшей головной боли. Она лежала на чем-то типа носилок, они двигались, и Сара сразу же поняла, что это такое.

Невероятным усилием она заставила себя приподняться на одном локте. Был яркий день, и сквозь открытую дверь вертолета виднелось чистое, светлое небо.

Напротив, мрачно наблюдая за ней, сидел, скорчившись на своем сидении, Уитни Мэйсон. Сара встревоженно огляделась, едва замечая медсестер миссии, — одну всю замотанную бинтами, — увидела двоих врачей и молодого человека с ясными глазами и лычками майора.

Она медленно поворачивала голову, зная, что его здесь не будет… его й не было… и почувствовала, как слезы начинают течь по лицу, а затем их соленый вкус на разбитом лице и губах.

Молодой человек склонился над ней.

— Сара?

Она, чувствуя невероятную пустоту внутри, кивнула.

— Меня зовут Питер Босуэлл. Я буду за вами присматривать. Приказ полковника.

— Где..?

Челюсть майора поджалась, лицо посуровело.

— Прикрывает отход вместе с остальными солдатами. Они задерживают вьетнамцев, чтобы дать кхмерам время рассредоточиться и смешаться с другими беженцами. Он знает, что, если ваших кхмеров поймают, их немедленно казнят за пособничество в вашем побеге.

— А они смогут выбраться? — прошептала она.

Босуэлл взглянул на нее спокойными серыми глазами.

— Не знаю. Видите ли, там создалась крайне невыгодная ситуация. Нам повезло, что мы смогли вытащить вас оттуда.

— Боже, Боже, — проговорила она. Сара протянула руку, и Питер взял ее в свои. Почувствовал, как ее трясет: она беззвучно плакала. Через некоторое время Сара спросила:

— Он просил что-нибудь передать?

— Сара, мы очень торопились. Но он дал кое-что для вас.

Он нагнулся и повесил что-то ей на шею. Даже не смотря, она знала, что это такое.

Амулет, серебряный крут на цепочке, а в нем было вырезано животное на охоте, сделанное с таким мастерством и силой, что, казалось, оно выплывает из холодного металла и оживает с изяществом и красотой, присущими только ему одному.

Волку.

Еще полчасика, думал Дэйн, и вьеты могут пописать в свои собственные шапки. Чего же они ждут?

За ним последние кхмеры — не считая тех, что умерли от огнестрельных ран, от голода, от Индокитая, — исчезли из вида, уходя по направлению к основным дорогам, на Запад. Через несколько минут они сольются с остальными оборванными и голодными беженцами, двигающимися к границе — вьетам ни за что не вычленить тех, кто помогал эвакуировать миссию.

Еще полчаса, но вьеты могли нагрянуть в любую секунду.

Чего же они ждут?

Он слегка передвинулся, чтобы иметь лучший обзор над храмовой стеной. Со времени последней атаки, когда прибыли два вертолета, вьетнамцы были на удивление тихи. Дэйн, ухмыльнувшись, сверился с часами. Двадцать минут, нy, от силы двадцать пять.

Вьетнамские солдаты залегли метрах в двухстах от наружной стены храма. Они попросту окопались, понимая, что лезть ночью напролом — самоубийство. Перед рассветом они отошли. Когда появились вертолеты, вьеты ударились в панику, но они приземлились на заднем дворе: первый мог действовать как боевая машина прикрытия, но пилот принял верное решение и тоже приземлился вслед за вторым. Дэйн погрузил в вертолет Сару и миссионеров, а в боевой корабль — наиболее тяжело раненных наемников и радостно наблюдал за тем, как они улетают к Таиланду, к свободе. Вьеты попытались было популять в тяжелые вертолета из своих автоматов, но без толку, зато им удалось убить одного из оставшихся на земле наемников.

Дэйн огляделся, стараясь сосчитать оставшихся, но это оказалось невозможным. Бой происходит преимущественно ночью, и он попросту не мог знать, кто остался в живых и где они были. Единственный способ проверить наличие выживших — дождаться очередной атаки вьетов.

Дэйн знал лишь одно: он почти выиграл. Еще несколько минут…

Было прекрасное теплое утро, с бледно-голубым небом и несколькими облачками на горизонте, безобидными, как овечки. Дэйн время от времени, не сводя глаз с вьетнамских позиций, разминал мышцы. Он устал, устал. Но тем не менее был на подъеме душевных сил. Сара теперь далеко, в безопасности. Теперь ее никто не тронет. И всех остальных тоже. А через пятнадцать минут кхмерам удастся слиться с остальными беженцами.

Взрыв откинул его на спину, и в ушах забарабанил сигнал тревоги, но, несмотря на неожиданность, он перекатился на бок и поднялся в полуприседе. Во рту чувствовалась грязь, и он хотел было ее выплюнуть, но в горле пересохло. Чертовски неприятный взрывчик.

А затем был еще и еще один. Теперь-то Дэйн знал, чего так медлили вьетнамцы. Они просто поджидали артиллерию. Они выбьют огнем из нас все мозги, но на это им потребуется некоторое время.

Уголком глаза Дэйн заметил, как молодой наемник поднялся в противоположном конце храма и побежал прямо на него… он никогда не узнает, зачем солдат это сделал. Всего лишь через пару шагов наемника отшвырнуло назад — его винтовка полетела по широкой дуге. Парнишка, словно сломанная игрушка, грохнулся на пол и остался лежать неподвижно. Дэйн выставил автомат над стеной и несколько раз выстрелил в направлении позиций вьетов.

Это даст им понять, что мы еще живы.