Он пробежал сто метров назад и принялся рассылать ждущих людей по домам. Сара делала то же самое.

Дэйна волновало то, сколь быстро разгорается утро.

— Быстрее, — махал он руками и холодел оттого, сколь медленно расползались по домам беженцы. Наемники помогали им, и тут до Дэйна дошло, что для столь маленькой деревушки у него слишком много людей. Правда, если они будут появляться из домов посменно, вьеты могут ничего и не заметить.

Те из мужчин, что были покрепче, и юноши сразу же нашли себе занятия вне домов: стали распахивать землю примитивными сохами или ремонтировать покосившиеся грубые деревянные ограды.

Дэйн высмотрел дом в конце главной улицы. Отыскав Сару, он показал дом ей.

— Иди туда, — приказал он. — И быстро.

Рассвет. Дэйн развернулся на месте. Все наемники скрылись, но организовать их хоть как-то было немыслимо. Дэйн надеялся лишь на то, что, как люди опытные, они хорошо спрячутся. Он побежал к выбранному дому и перепрыгивая через две ступеньки, взлетел на крыльцо. Нырнул внутрь.

Типичный фермерский дом — он отметил скудную обстановку, ситцевые занавески, скатанные матрасы. Дэйн взглянул наверх — чердак, лестница. В проеме показалось лицо Сары.

— Я тут.

Перекинув автомат через плечо, Дэйн вскарабкался по лестнице наверх. Там была маленькая комнатка с толстым покрытием на полу. Втянув лестницу па собой, Дэйн положил ее у стены таким образом, чтобы снизу ее заметно не было. В комнатке было два окна, выходящие в разных направлениях, — на главную улицу и на поля, стелющиеся за домом. За полями, отметил Дэйн, начинаются отмеченные на его карге леса. За лесной полосой лежали руины древнего вата — храма. Если удастся добраться до него к завтрашнему утру, то придется переждать еще один день, а затем двигаться к Пойпету.

Отвернувшись от окна, он увидел лежащую па толстом стеганом половике улыбающуюся Сару.

Посмотрев в другое окно, Дэйн заметил первые признаки начинающегося вторжения: на окраине деревни, перебегая от одного куста к другому, показался головной вьетнамского патруля.

— А теперь, Сара, — тихо, — прошептал он и постарался устроиться поудобнее возле открытого окна.

Вьетнамец нырнул под навес на деревенском магазинчике. Солдат махнул рукой и остальные патрульные, рассыпавшись в цепь, начали приближаться к деревне, ступая по запущенным рисовым полям. Головной махнул другой рукой, и остаток патруля начал двигаться к деревне с правой стороны. Все происходило четко, в полном молчании, и Дэйну стало ясно, что они имеют дело не с группой новобранцев, а с опытными военными.

В поле зрения находилось около тридцати кхмеров, остальные спали: и укрывались от вьетнамцев. Дэйн надеялся на то, что мирная сценка не вызовет подозрения у настороженных вьетнамских солдат.

Первый солдат остановился перед каким-то стариком и принялся жестикулировать, чем вызвал у Дэйна вздох облегчения. Если бы в патруле был человек говорящий по-кхмерски, последовал бы обстоятельный допрос. Дэйн слышал приглушенные голоса» Вьетнамец что-то орал, а старик только кланялся беспрестанно. Солдат внезапно обернулся и махнул рукой: патруль начал расползаться по деревне. Дэйн поднял автомат «галил», проверил обойму из тридцати пяти патронов и снова выглянул на улицу, смотря за тем, как патрульные переходят из дома в дом.

Наступило самое страшное.

Вьетнамцы входили в дома. Поначалу солдаты выходили обратно почти сразу же, и Дэйн начал надеяться… Но вот в одном из них они задержались. Дэйн увидел, что из других солдаты выходят с такой же поспешностью, и переключил все внимание на дом, в котором вьетнамцы остались. Через минуту он понял, в чем там дело: из дома к лесу побежали две молоденькие в разорванной одежде кхмерские девушки. Дэйн видел их распахнутые рты и услышал, как они начали кричать, но тут появились двое солдат и, сграбастав. их в охапку, потащили в дом.

Дэйн ничего не мог с этим поделать.

Патруль двигался намного свободнее, останавливаясь и пытаясь заговорить с кхмерами. Дэйн вздохнул с облегчением.

И тут услышал с дальнего конца деревни громкий крик и увидел все того же вьетнамского солдата, с покрасневшим лицом орущего на все того же старика, разводящего руками в универсальном жесте непонимания. Вьетнамец принялся вытаскивать из кобуры оружие, и даже с этого расстояния Дэйн заметил, сколько безнадежности появилось в фигуре старика. Кхмер зачем-то задрал голову, и в этот момент солдат выстрелил ему в висок, отбросив тело, словно увядший лист.

Руки Дэйна крепче сомкнулись на автомате. Этот единственный выстрел мог сорвать всю операцию. Дэйн услышал зa спиной тяжелое дыхание Сары и подумал о том, видела ли она убийство старика.

Послышался еще один крик. Вьетнамец, пристреливший старика, собирал патруль и засовывал в кобуру свой пистолет. Солдаты сбегались к нему, а из того дома, куда отволокли девушек, выскочили вьетнамцы, застегивая ремни.

Дэйн подозревал, что последует за этим, и не ошибся. Красномордый молодой человек, пристреливший старика, указал четверке солдат на дом в центре деревни, а остальные моментально разошлись двумя колоннами и рассыпались направо и налево. Кхмера решено было оставить мертвым на земле в качестве назидательного урока. Дэйн порадовался, что в этот момент никто из наемников не сорвался: все проявили достаточную выдержку. Сейчас нельзя ввязываться в бой, иначе сюда стечется весь находящийся неподалеку батальон.

— Что там происходит? — послышался голос Сары.

Дэйн ответил не оборачиваясь:

— Они оставляют в деревне отделение для наблюдения. Патруль отходит для того, чтобы сказать остальным, что тут всего лишь еще одна бедная деревушка. Я, по крайней мере, на это надеюсь.

— А что же с отделением?

— Мы позаботимся о них этим вечером, — ответил Дэйн, — А затем уйдем, потому что, наверное, остальная часть батальона пройдет здесь завтра утром. — Отложив автомат в сторону, он вытянул ноги и сел спиной к стене. — Подразделение очень хорошо натренированное, но слегка беспечное. Они обыскали даже не все дома. Так что им на нас наплевать.

— Боже, какое счастье.

— Я думаю.

— Дэйн, я боюсь. Сегодняшнего вечера.

— Да, будет нелегко. Сейчас я не могу связаться со своими людьми, но думают они точно так же, как и я. Мы должны будем войти в тот дом и покончить с вьетами — и без стрельбы. К тому же следует выбрать правильное время, ибо по каким-то причинам комми могут захотеть сменить караул. На их месте я бы заменял подразделения через каждые несколько часов — точно так же могут сделать и они. Придется подождать и понаблюдать.

— В промежутках…

— Будем ждать. Сара, мне нужно немного поспать. Просто необходимо. Сможешь понаблюдать за меня, а? Если увидишь хоть что-нибудь — сразу буди, хорошо? Особенно, если вьеты будут ошиваться поблизости.

Она подползла к нему, стараясь не показываться в распахнутом окне. Он потянулся и обнял ее, чувствуя, как ее тело прижимается к нему, ощущая запах ее волос, и положил ее голову к себе на грудь.

— Я люблю тебя, Джон Дэйн.

— А я — тебя, Сара.

Она подняла голову вверх и быстро поцеловала его в губы.

— Спи, мой милый. Я понаблюдаю.

— Пару часиков, ладно?

Она кивнула, и Дэйн вытащил пистолет из кобуры и положил его рядом с собой, а рядом с ним — автомат. Сара посмотрела на него, улыбаясь при мысли о том, что последует за этим, и так оно и случилось: он вынул из ножен свой нож с рукояткой из оленьего рога и убрал его с глаз, положил куда-то под покрытие, рядом с головой. Ответно улыбнувшись, Дэйн повернулся на бок и, к изумлению женщины, через несколько мгновений уже спал…

Из дома вышел один из вьетнамцев, зашел за ограду, и, встав на открытом месте, принялся мочиться на землю. Закончив, он вернулся в хижину, зато вышло двое других, они принялись собирать небольшие палочки, валявшиеся вокруг, Сара поняла, что они будут разводить костер. Незачем будить Дэйна, чтобы он убедился в том, что вьеты будут завтракать. Сара оставалась у окна, наблюдая за тем, как комми разводят костер, а затем что-то варят в жестяном котелке. Она видела, как во время трапезы они смеются и переговариваются, но и то, что оружие лежит поблизости. Они ели палочками и запивали из фляг. Закончив есть, вьеты сполоснули свои чашки из фляг, и один из солдат взял фляги и, отойдя к проходившему за домом арыку, набрал воды. Сара видела, что трое отправились обратно в дом, а четвертый остался сидеть на первой ступеньке лестницы. До Сары дошло, что остальные почивают, оставив всего одного часового.