— Тогда расскажите, что можете. — Она подалась вперед и отпила виски из армейской кружки.
— В Корее он служил морпехом, снайпером. После войны остался в Азии, правда, не сказал мне, почему именно. Сколотил небольшой, но классный отряд наемников. И получил степень по литературе в гонконгском университете.
Сара села прямо.
— По литературе?
— Именно. Недурно, неправда ли?
— А что еще о нем вам известно.
— Ему тридцать один год, рост — пять футов одиннадцать дюймов, вес около ста восьмидесяти футов — не такой уж он большой, но и не маленький. Физических недостатков — никаких, если говорить откровенно, он просто в великолепной форме. На левом плече у него шрам, а еще один — на левой ноге. Рассказывал, что может говорить на довольно многих языках, но бегло — ни на одном.
Сара откинулась на спинку. Она была удивлена. Непонятное животное — этот американец. Из этого можно будет сделать отличную статью. Или нельзя…
— А вам известно, что побудило его стать наемником?
Эштон подлил еще скоча.
— Хороший вопрос. Он обладает хорошими познаниями об Индокитае, и я думал, что он всегда будет воевать здесь, но он как-то снялся и улетел в Африку. Похоже, что он антикоммунист, но не большой — как это вы говорите? — не большой любитель размахивать флагами, так, по-моему? Я думаю, что мотивы у него те же самые, что и у любого другого наемника.
— Понятно, — сказала Сара тихо. — Именно за этим я сюда и прилетела — чтобы все выяснить самой. Почему люди сражаются за деньги.
— Минуточку, Сара. Не только за деньги.
— А вы здесь тоже за этим, Билл?
— Разумеется, нет. Все намного более сложно, чем вам кажется. Точно так же, как и для вашего американца, я полагаю. — Он почувствовал раздражение. — Я и не ожидал, что вы поймете.
— Наверное, не поймут и мои читатели, если я нм популярно не растолкую.
Эштон холодно взглянул на женщину.
— Звучит несколько злбвеще.
— Просто я хочу, чтобы вы поняли, что наемник у всех ассоциируется с человеком, воюющим за деньги. Если это не так, то придется читателей убеждать в противоположном.
— А вас?
— Мне кажется, что старый Добрый образ — верен. А вообще-то, посмотрим.
— Думаю, что пора укладываться спать, мисс Сандерленд…
Женщина встала и улыбнулась Эштону. Неужели в ее глазах проскользнула насмешка?
— Спокойной ночи, Билл, — сказала она.
В первый раз Сара увидела Джона Дэйна жарким, безветренным утром, когда от земли поднимались волны тепла, а звук работающего вертолета грохотом отбойных молотков отдавался в ее ушах. Она стояла возле металлического покрытия, чувствуя, как пот начинает выступать на шее, лбу и под мышками. На ней была рубашка и шорты цвета хаки, а на шее висели две камеры и небольшая сумочка с записной книжкой.
Вертолетные лопасти катили по настилу пыль и, прищурившись, Сара наблюдала за тем, как из пассажирского отсека выпрыгнуло несколько людей. Дэйна она признала сразу же — он выглядел моложе, чем на самом деле, почти мальчишкой, и аккуратно, несмотря на мешковатую униформу. На плече у него болтались винтовка и вещмешок, и когда он спрыгнул на землю, то снял берет и вытер потный лоб. Увидев, поджидавшую группу людей, он надел берет и направился к ним.
Эштон был прав: он идет словно хищник. Очень грациозно. Очень сексуально, От подобной мысли Сара нахмурилась и стала ждать приближения военных.
Дэйн подошел к. ожидавшей его группе, заметил женщину, но вида не подал. Отсалютовав Эштону, он увидел, как майор отдал ответно честь, затем расплылся в улыбке и, схватив Дэйна за руку, потряс ее.
— Отлично сработал, — сказал майор, и Дэйн улыбнулся в ответ. И только затем повернулся к Саре.
— Мисс Сандерленд, позвольте представить вам капитана Джона Дэйна, местного жителя.
Ну уж на местного-то он совсем не похож. Кожа много темнее, глаза какие-то странные. Приятен на вид. Судя по всему — очень опасен.
— Как поживаете, капитан? — она протянула руку. Дэйн взглянул на перепачканные собственные ладони и кивнул, не притрагиваясь к ней. — Надеюсь, у вас найдется время поговорить со мной.
— Майор Эштон не против. — Дэйн внимательно наблюдал за журналистской. — Он считает, что это может оказаться полезным. Что бы мир наконец-то узнал, что же здесь в действительности происходит.
Но, надеюсь, о моей персоне ничего конкретного упомянуто не будет.
— Это можно обсудить, — ответила Capa. — Но, как я поняла, запретов здесь не существует.
— Кроме как, — встрял Эштон. — того, что, если он захочет остаться анонимом, — вы должны уважить его решение.
— А это может стать для вас проблемой, капитан?
— Пока не знаю, — сказал Дэйн. — Давайте разберемся и попробуем ответить на этот вопрос.
— Давайте, по крайней мере, уберемся с солнцепека, — предложил Эштон, и вся троица отправилась под навес, сооруженный из брезента. Сара наблюдала за Дэйном: он был — кроме, самого майора — единственным настоящим наемником, которого она когда-либо встречала, но он выглядел как-то не по-наемницки. Совершенно непохожим на разбухшего от виски, не сдержанного на язык хвастуна. Наоборот. Он выглядел как раз-таки выдержанным профессионалом. И это ей не очень понравилось.
— Откуда вы? Где жили в Штатах? — спросила она Дэйна.
— Из Теннесси.
— А, южанин.
— Не совсем.
Она снова взглянула на него. Да, видимо, чтобы освободить его от брони, потребуется некоторое время, но она это обязательно сделает.
Они сели под навесом и стали прихлебывать чай. Сара вслушивалась в его ответы на вопросы майора о недавней операции — Дэйн отвечал прямо и коротко и казался свободным в любой ситуации, но женщина оценила литое тело и настороженные проницательные глаза. Да, этот человек опасен.
— Ну-с, — сказал наконец Эштон, — передаю его в ваше распоряжение. По крайней мере, на какое-то время. — Они оба смотрели, как он уходит, и, прежде чем Сара заговорила, возник неловкий момент.
— Итак, капитан. Расскажите о себе.
— Можно было бы придумать кое-что и получше, — сказал Дэйн тихо.
Она резко взглянула на него.
— Большинству мужчин нравится разглагольствовать о своей работе.
— Давайте сделаем так: вы будете задавать вопросы, а я отвечать на те, которые смогу.
— Будет легче, если мы узнаем немного больше друг о друге. Мне бы не хотелось превратить все в формально-официальное интервью. Мне интересно рассказать читателям, что заставляет мужчину — в особенности американца — наниматься в стрелки.
Красавица, подумал Дэйн.
— Вы сказали, что мы должны лучше узнать друг друга. Как насчет того, чтобы рассказать о себе первой?
Она не колебалась.
— Меня зовут Сара, без второго «а». Мне двадцать шесть лет от роду. Пишу для нескольких небольших американских газет. Родилась и выросла на Гавайях. Отец мой живет там, ’мать умерла. Степень по журналистике университета Миссури; мне всегда хотелось быть журналисткой. Не — и никогда не была — замужем, но предложений было, хоть отбавляй. В Азии впервые, она улыбнулась. — Вы мой первый наемник.
— Похож на то, что вы себе представляли?
Ну уж нет. Нет.
— Пока не знаю, — сказала она вслух.
— Я специализируюсь в физиогномике, — продолжала она. — Человек — животное забавное. Проездила с полицейскими какое-то время и видела достаточно жестокости. Хочу попасть в настоящую большую газету или журнал. Может быть, написать книгу. Что тут же заставляет меня спросить о вашей литературной степени — из гонконгского университета, я не ошибаюсь?
— Я получил ее в шестьдесят втором. Просто мне хотелось ее получить, да и Старлайт я обещал.
— Старлайт?
— Моей матери.
Сара выпрямилась. И потянулась за сумочкой, в которой лежала книжечка.
— Старлайт. Что это еще за имя? Чье?
— Аниюнвийя, — ответил Дэйн. — Старлайт — это английский эквивалент, ее имя — Нокуизи Игагати.
Сара вперилась в его лицо.