Изумленная, я остановилась перед домом, собираясь сказать, что придерживаюсь другого мнения на этот счет, но баронесса Матильда торопливо вмешалась:

— Агата совершенно права.

И мягко подтолкнула меня к двери.

К сожалению, в последующие несколько недель я узнала, что это правда. Действительно, нельзя было играть в этом замечательном саду, если заботиться о своих каждодневных матросских костюмах и прелестной обуви, и выходных шелковых платьях, и белых гольфах. Ведь нельзя же ожидать от белой матросской куртки, что она сохранит свой внешний вид неизменным, если вы будете лазать в ней по деревьям. Но почему нужно носить белую матросскую куртку, если собираешься лазать по деревьям, подумала я. Теперь я знала что делать!

В крайнем возбуждении я ворвалась в комнату баронессы, даже не дождавшись ответа на стук в дверь, чтобы выплеснуть на нее свою новейшую идею.

— Простите, баронесса, не можем ли мы купить простую одежду для игры и сандалии всем девочкам? Тогда им не придется с такой тщательностью следить за состоянием своих платьев, и они смогут вволю играть. А перед ужином они снова наденут матросские костюмы. И нельзя ли также нам иметь волейбольный мяч и сетку для девочек, и все для игры в лапту для мальчиков? — Я уже оглядела весь дом в поисках всех этих предметов, о которых помнила со времен своей учебы в школе, но все напрасно.

Впрочем, баронесса Матильда, вероятно, посещала другую школу, поскольку ее лицо не выразило восторга от моих слов.

— Все это действительно интересно, фрейлейн Мария. Но, видите ли, я не могу осмелиться заказать эти вещи — «одежда для игры», вы сказали? — не поговорив предварительно с отцом детей. Вы знаете, барон хочет всегда видеть детей одетыми чисто и опрятно. А эти игры, о которых вы говорите, — я никогда не слышала таких названий. Когда я была маленькой девочкой, мы забавлялись игрой в крокет. В эту игру дети могут играть на большой лужайке в сухую погоду. А если не хотят — можно гулять в саду. Такие прогулки очень полезны для здоровья.

Уложив детей спать и пожелав им спокойной ночи, я отправилась в свою комнату. Там я долго сидела на кровати, не зажигая свет, и размышляла о капитане. Что за странный человек! У него есть огромный благоустроенный дом, прекрасный сад, много денег. Неужели он не может найти способ позволить своим детям, которых он так любит, пользоваться всем этим, вместо того, чтобы держать их в тисках этих глупых одежд, которые лишают их всех удовольствий!

Сильное сострадание, которое я испытывала к капитану после того как узнала о его жизни, отчасти поблекло, и я даже изменила окончание своей вечерней молитвы:

— …и пусть дети будут счастливы!

Был ноябрь, с деревьев облетели последние золотые листья. Погода портилась. Наступил период долгих дождей, положивших конец нашим прогулкам.

Был пасмурный субботний полдень. Все уже закончили свои домашние дела. Старшие дети пришли к нам в большую детскую, по которой мы теперь бесцельно слонялись, размышляя, чем бы заняться. Взгляд Вернера упал на гитару, висевшую на стене над моей кроватью.

— Вы умеете на ней играть, фрейлейн? — спросил он.

— Да, — подошла я к инструменту. — Давайте споем что-нибудь.

После нескольких аккордов, я запела известную народную песню. Дети слушали очень внимательно, но молчали. Я остановилась.

— Почему вы не подпеваете?

— Мы не знаем эту песню.

— Тогда споем другую.

Но они не знали ни другую, ни третью, ни четвертую.

— Так какие же песни вы знаете? — спросила я тогда.

— «Тихая ночь» [1], — заявила маленькая Иоганна.

Остальные захихикали, но я уже начала: «Тихая ночь, священная ночь». Немного застенчиво и немного слабовато, мы вместе пропели первый куплет.

— Давайте начнем сначала, — сказала я. Вы будете петь первым голосом, а я — вторым.

Так мы и сделали.

— А теперь, кто отважится петь вторым голосом, если я буду петь третьим?

Мария и Вернер захотели попробовать. Я была просто изумлена тем, как у них здорово получилось. Никто больше не стеснялся. В полный голос мы пропели все три куплета «Тихой ночи», и это звучало просто изумительно.

Тогда я отложила в сторону гитару и сказала:

— А теперь подумайте хорошенько, какие еще песни вы знаете.

Через некоторое время мы составили список: несколько военно-морских песен, часть из них на итальянском, которые они слышали от отца, одна охотничья песня, две веселых песенки на нашем местном диалекте, два или три церковных гимна, первые куплеты «Липового дерева», «Дикой розочки», «Лорелеи», две рождественские песенки и государственный гимн. Это действительно была скудная коллекция. Они не знали ни одной из наших замечательных старинных народных песен.

Я спросила:

— А это вы знаете? — и запела одну старинную балладу.

Они закричали:

— Нет, но, пожалуйста, спойте ее до конца!

Я принялась, одну за другой, петь все свои любимые песни. Дети устроились вокруг меня. Старшие даже уселись на пол, чтобы посмотреть, как я играю на гитаре. Вдруг дверь неожиданно распахнулась.

— Вы не слышали звонка к обеду? О, дети, какой ужас — сидеть на полу! Что скажет ваш отец?

На следующий день, в воскресенье, опять шел дождь. У нас с баронессой была договоренность, что по воскресеньям мы с ней отсутствуем по очереди. В это воскресенье была моя очередь оставаться. Баронесса поехала навестить своих друзей. Дети с увлечением разучивали новые песни. Они оказались очень музыкальными. Мне не составило труда разучить с ними несколько моих старых песен. После ужина мальчики попросили:

— Давайте разожжем огонь в камине в библиотеке. Это так уютно.

Это опять было что-то новое для меня. С интересом наблюдала я, как мальчики зажигают дрова, принесенные Гансом. Скоро мы все сидели на толстом мягком ковре и глядели на пламя. Я с гитарой обосновалась в центре, и мы вместе пропели весь наш репертуар — восемь старых песен и шесть новых.

— Девочки, девочки! Леди так не ведут себя. Вряд ли вашему отцу понравится, что вы сидите на полу. Возьмите скамейки, — это вернулась баронесса. И опять это было: сдерживающая рука отца.

Бац! Лопнула струна «ми».

— На сегодня все, — сказала я. — Струна лопнула.

Глава IV

АВСТРИЙСКОЕ РОЖДЕСТВО

Приближалось Рождество. Мы провели длительное совещание за большим столом в детской, обсуждая, какие подарки мы должны приготовить отцу, баронессе Матильде и бабушке, которая жила недалеко от Вены. Я даже предложила, чтобы каждый ребенок приготовил бы подарки всем своим братьям и сестрам. Это привело нас в состояние бурной деятельности. Большой круглый стол покрылся листами бумаги, красками, шерстью для вязания, нитками и иголками. Комната мальчиков скорее напоминала мастерскую, в которой запах клея вытеснил запах белой мышки Вернера.

Хотя мы теперь активно работали, музыкальные занятия не были забыты. Мы разучивали рождественские гимны, каждый вечер новый, из тех, что я узнала, когда вместе с ребятами из Австрийского Молодежного Католического движения путешествовала по Альпам. Тогда мы останавливались в спрятанных среди гор долинах или на уединенных горных фермах и по вечерам, у костров, слушали песни, многие из которых пели еще наши деды и прадеды. Среди них были прекрасные рождественские песни. Я знала их достаточно много.

Однажды вечером баронессы не было дома. Она оставалось у своей сестры, которой нездоровилось. Мы решили провести генеральную репетицию наших новых песен. Мария, которая уже исполняла на своей скрипке простые мелодии, могла попытаться подыграть нам.

Мы спустились вниз и расположились на большом диване, который стоял напротив камина, и на нескольких удобных креслах. Правда, оказалось, что так мы находились слишком далеко друг от друга и не могли хорошо слышать себя. В общем, так или иначе, скоро мы снова все вместе сидели на толстом ковре. Гитара была у Агаты. Я успела показать ей несколько самых простых песен. Краснея от волнения, Мария подыгрывала нам, пока мы вместе пели три куплета. Вдруг кто-то распахнул дверь.