* * *
Когда окно в саду тревожном
Взойдет, как дальняя звезда,
И сад в порыве невозможном
Все ветки выплеснет, — когда,
Как сердце ночи, лист огромный
Прильнет к туманному стеклу,
И осень в грусти вероломной
Пилой ударит по стволу,
И, задыхаясь, птица стонет
И умирает на лету,
А буря беспощадно гонит
Ее в такую высоту,
Где нет падений иль снижений,
Где падать некуда, — и вот,
Смотри, — от долгих поражений
Лишь этот остается взлет.
* * *
Цветы и молнии, — в саду
Огромной радуги подкова, —
О, подожди, я выйду снова,
В забытый голос упаду
И, ветку мокрую срывая,
Тебя сияньем окроплю,
Скажу, что всё еще люблю,
Скажу, что, даже умирая —
О, подожди, — мне всё равно,
Что годы между нами стали,
Что помнишь ты меня едва ли,
Что я и сам забыл давно,
Не вспомнить ни одной приметы, —
Так память мертвая молчит, —
Но нежностью, но болью этой
Как встарь душа кровоточит.
* * *
Письмо, которое не скоро
Еще напишется, — строка,
В тонах минора иль мажора
Зовущая издалека,
Иль просто ветра суматоха,
Гул набегающей грозы, —
Предчувствие большого вздоха,
Предчувствие большой слезы, —
Конверт обычного формата
Без марок и без штемпелей,
Письмо откуда-то куда-то,
Для всех Изольд и Лорелей,
Для всех Офелий иль видений,
Еще терзающих во сне, —
Ненужный перечень падений
В несуществующей стране.
* * *
Любви второй, любви бесплодной
Волшебных формул не дано, —
Ночь льется синевой свободной
В огромное твое окно.
Дыши, — но в воздухе певучем
Звезды заказанной не тронь, —
Мы падать звезды не научим
В уже бессильную ладонь,
Так падать, сердце обжигая,
Выскальзывая так из рук,
Что даже в имени — Другая —
Забытый возникает звук,
Тот вздох, в котором всё дрожало,
И трепетало, и влекло,
Как свежевырванное жало
Иль перебитое крыло.
* * *
Вступленье к осени, — на пляже
Лишь стаи чаек, — всё равно,
С дождем случайным заодно,
Всё ближе музыка и даже
Влетает брызгами в окно,
Тем шелестом, тем трепетаньем, —
Дыханьем с тенью пополам,
Что оживают по углам
Ветвей туманным сочетаньем.
В летучих флейтах и смычках
Продольный блеск неторопливый, —
Должно быть, в легких облаках
С большими розами в руках
Проходит Шуберт молчаливый, —
В твои разлуки вовлечен,
В твои закаты опрокинут,
Из жизни осторожно вынут,
Опущен в полусмерть иль сон,
Где слов привычных и не надо,
Где только вздох иль темный стих, —
Цветы потерянного сада
На коврике у ног твоих.
* * *
Еще без темы и без плана,
Дыханьем ритмы находя
(О, розы, полные тумана,
О, розы, полные дождя),
Скитаться от стола к порогу,
На валкий натыкаться стул,
Прислушиваясь понемногу,
Как в лампе нарастает гул,
И электрическим разрядом
Перебегая в темноте,
Три ведьмы вдруг запляшут рядом
(Три вспышки на твоем щите).
О, Макбет! Слушай заклинанья,
Таинственные взрывы слов, —
Глухие стоны иль признанья
Вот этих стульев и столов.
* * *
Двойник, поэт иль кто-то третий
Подслушает его слова,
Знакомых истин дважды два,
Набор невнятных междометий,
И плоской тенью притворясь,
Легко фонарь переступая,
Куда-то в ночь, куда-то в грязь,
Куда-то в смерть, — но, тень простая,
Он отступает на чердак
(Он слишком к высоте привязан), —
Мрак, оживленный кое-как,
Бессмертьем наскоро наказан.
И вдруг — стремительным перстом
Он карандаш чернильный тронет,
Тетради выложит, потом,
Как в омуте, в мечтах утонет —
О чем, о Боже мой, о чем
Он будет плакать до рассвета, —
Чтó тень ему глухая эта,
Что гнется за его плечом?
* * *