1931
* * *
Так ясно вижу — без сигнала,
Без объявления войны,
За мирным чтением журнала
Мы будем чем-то смущены.
И кто-нибудь движеньем резким,
Как бы очнувшись ото сна,
Сорвет внезапно занавеску
С побагровевшего окна.
И вдруг увидим, — из тумана,
Из черных, из пустых ночей
Взойдет в сиянии лучей
Кровавый глаз аэроплана.
Услышим в бешеном молчанье
Щелчок стального рычага
И равномерное дыханье
Многоочитого врага.
И, яростью немой томимы,
В одно мгновенье, там и тут,
Сверкающие херувимы
Над ночью пламя пронесут.
Как громко завопят сирены,
Завоют дикие свистки,
Как забеснуются гудки,
Как рухнут каменные стены. —
Под сводом ненадежным храма
Вотще органы загремят
И густо свечи задымят, —
Земля начнется без Адама.
1931
* * *
Я грезил в сонной тишине,
Ненарушимой и безбрежной,
И было странно слушать мне
Твой плач, и жалобный и нежный.
В пустынной спальне, без огня,
Я был объят мечтой иною, —
Ночь, ночь овладевала мною,
Качала и влекла меня.
Твои упреки облекал
Глухой прибой в размер певучий,
И вот — в молчанье стих летучий,
Стих быстротечный возникал.
А я лежал, закинув руки
К каким-то темным облакам,
Я плыл в невозмутимой муке
Навстречу дальним маякам.
И папиросы пепел жаркий,
Дрожавший где-то в стороне,
Мерцал сквозь сон звездой неяркой
В подводной, в черной глубине.
Но, захлебнуться в ней готовый,
Почти уже касаясь дна,
Я различал твой профиль снова
На фоне мутного окна —
О, если б знала ты, какие
Хлестали волны в этот час,
Какие зарева морские
Во мраке озаряли нас.
1931
НОЧЬЮ
Поздней ночью зажигаю
Одинокую свечу.
Не до сна мне. Я шагаю,
Вспоминаю и молчу.
Тихо, мирно за стеною,
Городская ночь пуста.
Даже ветер стороною
Не заденет в ней куста.
Даже куст в сыром тумане
Черной веткой не качнет —
Даже кот мой на диване
Сонных глаз не разомкнет.
1934
* * *
Зима. Трубящая эстрада,
Веселый выворот флажка, —
Кружится резвая наяда
На гладком зеркале катка.
Влюбленных возгласов не слышит,
Не размыкает нежных губ —
Полярным жаром солнце пышет
На медном развороте труб.
Стуча коньками, выбегает
На лед румяная орда,
И вдруг звезда, треща, врастает
В твердыню лопнувшего льда.
Отважно розовеют лица,
Вдали дымится белый прах, —
Вся в горностае и в стихах
Сегодня зимняя столица.
Поклон, наклон, — и вот, с разгона, —
(Метка рука) — издалека —
Удар лукавого снежка
В седое золото погона.
Какой ожог! Но скоро, скоро! —
Преодолен мундирный плен, —
Летит с морозной трелью шпора
В охват услужливых колен.
И, весело гонимый вьюгой,
С прохладным зноем на щеках,
Я на серебряных коньках
Лечу с приветливой подругой.
1934
* * *
Где с вечера прожектор скудный
Задернут сеткой дождевой,
Корабль безмолвный и безлюдный
Проходит тенью огневой.
И стала ты неразличима,
Тебя как сном заволокло,
И только влажный запах дыма
Порывом ветра донесло.
Счастливый путь, — еще не поздно —
Но дальний трепет фонаря,
Но в море первая заря, —
Отныне всё нам будет розно.
Душа души едва коснулась —
И дрогнула, уязвлена,
И как балтийская волна
В тумане дождевом проснулась.
Бурлит, клокочет, берег гложет,
Без отражений, без лучей,
Седые кольца пены множит,
И мутный блеск ее — ничей.
1936
ВЕНЕЦИЯ
Здесь тайны строгие забыты
Для смеха праздничных гостей,
Здесь все сокровища открыты
Для туристических затей.
Вотще крылатый лев маячит
В высокой лучезарной мгле, —
Никто его на всей земле
Не воспоет и не оплачет.
Он молча смотрит с высоты
На нищую свою столицу,
Он хмурит мертвые черты, —
Но мертвым ничего не снится.
Увы. Под небом голубым
Жизнь кажется давно ненужной,
Как этот пароходный дым
Над Адриатикой жемчужной…
Прими и не ищи иного,
Но ради прошлого убей
Хотя бы пару голубей
Обломком мрамора цветного.