Факты говорят, что верхнее течение реки идет в крутых скалистых стенах и потому почти непереходимо. Среднее течение также совершенно недоступно для кавалерии и трудно проходимо для пехоты. И только последние 1 600 м проходимы для пехоты, а последние 500 м, хотя и затруднительны, но все же проходимы также для кавалерии.
Так как всюду определенно указано, что левое крыло македонян доходило до моря, то нам придется рассматривать эти 1 600 м как действительное поле сражения. Персы в соответствии с условиями местности сосредоточили главные силы кавалерии на правом крыле от моря; к ним примыкали греческие гоплиты, слева от них - кардаки, национальность коих не установлена (возможно, что это были тоже персы или курды), но которые тоже были гоплитами. Построение персидских лучников в источниках прямо не указано; очевидно, что по условиям данного боя они были распределены вдоль всего берега реки, чтобы открыть стрельбу по наступающему при переходе его через реку44.
И дальше, вверх от берега к горам, те места, где еще можно было перейти, были защищены персидскими лучниками, так что ширина персидского фронта - понятие относительное: фронт сплошной сомкнутой линии пехоты или кавалерии был немногим шире 1 600 м; примыкавшая к нему стрелковая линия тянулась, быть может, еще на 3 км45.
Часть персов была выдвинута на горный выступ, врезавшийся в небольшую долину, так что они угрожали надвигающимся на главную позицию македонянам с правого фланга и даже с тыла.
Таким образом, позиция персов казалась непреодолимо крепкой: пехота как более слабая часть была прикрыта пропастью перед фронтом, кавалерия же была готова встретить противника, если бы он захотел прорваться с моря, и сама тоже была готова к наступлению.
На такой позиции, искусственно усиленной в нескольких местах, Дарий ждал нападения. Каждый пункт его позиции казался столь надежно защищенным, что македоняне как будто нигде не могли прорваться при нападении. А если бы наступление македонян было отбито, то Александр был бы отрезан от родины и погиб бы вместе со своим войском. Финикийские корабли поддерживали господство персов на море. Александр все свои силы обратил на сухопутные войска, а так как его флот был слишком слаб по сравнению с персидским, то он его в конце концов совсем распустил. Македоняне вряд ли решились бы повторить раз отбитую атаку. Следовательно, персам вовсе не нужно было разбить македонян и обратить их в бегство: им надо было только заставить противника отказаться от атаки и самим удержать свои позиции; тогда успех был бы им обеспечен.
Наши источники полны рассуждений о том, как невероятна была ошибка Дария, выбравшего для своих действий настолько узкое поле, что он не мог использовать свое огромное численное превосходство; он, по их мнению, должен был выждать атаку Александра где-либо в Сирийской равнине и там окружить его своей конницей. Мог ли этот совет помочь Дарию, мы увидим из сражения при Гавгамеле. Без сомнения, весь македонский лагерь, инспирированный своим штабом, рассматривал положение дел именно с этой точки зрения; ведь не могло быть лучше аргумента, чтобы исполнить воинов верой в победу.
На самом деле все обстояло совсем иначе: если бы у персов действительно было значительное численное превосходство, то они были бы в состоянии, как мы это видели, и сейчас выбрать для сражения подходящее поле. Долина Иссы расширяется на целую милю, - значит, места имелось достаточно для войска, в 3 и 5 раз больше македонского. Но все эти соображения для нас исключаются: если даже персидский царь и имел ту власть над полчищами, какую ему приписывают греческие легенды, то все же войска ни в коем случае не могли так скоро перейти Аманские горы и занять позиции в долине Иссы. Мы даже не знаем, насколько сам Александр верил в огромные персидские силы. Во всяком случае, когда ему в Мирианде (под Александреттой) сообщили о внезапном появлении персов в тылу, он мог обрадоваться тому, что их прибыло немного, а не тому, что для многочисленного войска не было места сражения. Как бы то ни было, но македонский царь не мог ни в коем случае не заметить невероятно невыгодного стратегического положения, в которое он попал. Македоняне были отрезаны от своей базы, а персы - нет. Персы могли в случае поражения вернуться по горным проходам через Аман, а македоняне в случае поражения или даже в случае неопределенного исхода боя погибли бы.
Историки рассказывают нам, как Александр, созвав своих командиров, ободрял их и как перед самым началом сражения он объезжал отдельные воинские части, разжигая их обещаниями господства над всей Азией после победы над великим персидским царем.
Не планомерно, а совершенно случайно, - как правильно освещают историки, - персы получили стратегическое преимущество. Они думали, что Александр, который из-за болезни и по другим причинам задержался - и довольно надолго - в Киликии, не пойдет сразу на Сирию, а так как персидский царь совершенно не мог со всем своим войском оставаться стоять в Сирии и смотреть, как македоняне хозяйничают в завоеванной ими Малой Азии, то он решился продвинуть войска через горы. Но случайно в тот же день и Александр двинул свои части, причем оба войска, пройдя по различным горным проходам, разминулись, что, конечно, по положению вещей должно было пойти на пользу персам.
Иногда ставится вопрос, почему персы просто не заняли все проходы и не отрезали Александра от родины. Ответ найти не трудно. Мы знаем еще со времени Фермопильского сражения, что преграждение прохода обычно является ненадежным предприятием, - особенно же в данном случае, когда главную силу нападающей стороны составляла пехота, а главную силу обороняющейся стороны - кавалерия. В худшем случае Александр мог бы оставить персов на месте и продвинуться дальше вглубь Сирии. Если же у него действительно имелись опасения, что персы запрут за ним "ворота Сирии", то не потому, что это его погубило бы, а потому, что решающий бой, которого он жаждал, был бы отодвинут на неопределенное время. Следовательно, персы предоставили македонянам свободный проход и заняли выгодные позиции для организованного боя не по небрежности, а совершенно сознательно: раньше или позже должно было состояться решительное сражение, причем для персов едва ли нашлись бы более выгодные условия, чем под Пайя, где Александр принял бой.
Но именно механическое преимущество, которое выпало на долю персов и которое они хотели использовать наиболее хитро, привело их морально к гибели.
Александр осторожно развертывал свое войско при выходе из Сирийского прохода и постепенно, по мере расширения поля, перестраивал его из походных колонн в линейный боевой порядок, направляя вправо и влево всадников и стрелков, а в центр - гоплитов. Медленно, с перерывами, чтобы не нарушить строя, передвигался фронт шириной от 1 до 1,5 км46. Главные силы кавалерии, под личным предводительством
Александра, были сосредоточены на правом фланге; но когда царь заметил, что масса персидской конницы стояла у моря на правом фланге противника, он двинул фессалийских всадников, которых до тех пор удерживал при себе, позади своей фаланги, в подкрепление своего левого фланга, так что теперь этот фланг стал наиболее сильным в отношении кавалерии.
Против персидского отряда, расположенного в горах для угрозы правому флангу македонян, был выделен специальный отряд, который отогнал персов выше в горы. После этого Александр оставил здесь в качестве прикрытия только 300 всадников и некоторое число лучников, а остальных притянул к главной боевой линии, которая уже охватывала персов. Но так как река в этом месте была совершенно непроходима, то персам это повредить не могло.
Выше (по Янке - в 2,5; по Хассбаху - в 3,5 км от устья) можно было найти переправу вброд. Здесь Александр, очевидно, и перешел реку со своими всадниками, - но то, что он опрокинул противника конной атакой, как это сообщают македонские источники, совершенно опровергается узостью подступов, крутым склоном и каменистым дном реки, а потому утверждение это, как выражение преувеличенной придворной угодливости, приходится отбросить.