—

Вот как? — промолвил я.

—

Вот так. Мы конечно же оставим здесь агентуру и опытных сотрудников, но нужно поторопиться: времени на поимку шпиона совсем не осталось, — сказал де Санглен.

—

А что за новости о моей скромной персоне? — спросил я без особого любопытства.

Признаться, я действительно не испытывал интереса. Новость от графа Аракчеева затмила все остальное. Я полагал, что приказ о переводе штаба Высшей воинской полиции из Москвы в Санкт-Петербург подтверждал решение сдать древнюю столицу России Наполеону.

—

Познакомьтесь, Гречевский Петр Игнатьевич, — представил директор Высшей воинской полиции поручика.

Я кивнул, а тот с радушной улыбкой произнес:

—

Имел честь быть наслышанным о вас…

—

Ну и что ты там слышал? — поторопил его Яков Иванович.

—

Наш агент, жид Менаше, рассказал, что французам передали сообщение: дескать, объявился в Москве граф Воленский с тайным заданием убить самого императора французов…

—

Так-так-так! — воодушевился я. — А подробности? Подробности какие-нибудь есть?

—

Подробностей решительно никаких, — ответил поручик. — Одна только странность: по одним сведениям для вас подготовлена специальная база в Филимонках, а по сведениям другого агента база не в Филимонках, а в Теплом Стане. Там находится первая по Калужскому тракту почтовая станция. Так вот агент утверждает, что эта станция и служит местом сбора.

—

Да уж, пусти слух, и всегда найдутся охотники дополнить его мелкими деталями, — сказал я. — Превосходно! Похоже, это тот агент, которого мы ищем!

—

Рассказывайте, — спокойно попросил де Санглен.

—

Сведения о том, будто я готовлю покушение на Бонапарта, просочились из двух источников, — объяснил я. — Про Филимонки я говорил одному единственному человеку, а именно — мадам Арнье. Так что здесь ничего удивительного.

—

Вы говорили? — переспросил Яков Иванович.

—

Да, — подтвердил я. — Я выдумал, что государь император поручил мне убить корсиканского недомерка. Я рассчитывал, что ввиду важности этого мнимого поручения, узнав о нем, агент нарушит указание Наполеона затаиться до вступления французов в Москву и выйдет на связь. А уже ваши, Яков Иванович, люди сумеют это сообщение перехватить. Итак, я делился своей выдуманной миссией под большим секретом со всеми подряд…

—

И каждый раз в своем рассказе вы меняли одну незначительную деталь, — догадался де Санглен. — Для того, чтобы потом, когда эти сведения появятся в агентурной сети, узнать, кто проболтался.

—

Именно так, — кивнул я.

—

И даже меня не поставили в известность о своей затее, — с укоризной произнес де Санглен. — Но с чего вы решили, что именно нужный вам агент поспешит сообщить о вас французской разведке?

—

Вы правы, — согласился я. — Любой шпион, получив подобные сведения, постарается передать их своим нанимателям. В этом кроется недостаток моей затеи.

—

С другой стороны, в этом есть и достоинство. В погоне за вашим шпионом мы выявим и других, — возразил Яков Иванович. — Хорошо. Ну так кто же? Кому вы сказали о базе в Теплом Стане?

—

Его высочеству принцу Ольденбургскому, — ответил я.

—

Принцу Ольденбургскому? — опешил де Санглен.

—

Да. Конечно же это не означает, что принц Георг шпион, — успокоил я его.

—

Ну слава богу! — откликнулся директор.

—

Но это означает, что французский агент близок к принцу. Георг Ольденбургский доверяет этому человеку. И я полагаю, это тот же человек, который стоит за всеми произошедшими убийствами, — закончил я свою мысль.

—

Андрей Васильевич! Право слово, с вами можно с ума сойти! Одни загадки! — не выдержал Яков Иванович.

—

Когда убийца проник на дачу графа Ростопчина, он представился фельдъегерем принца Ольденбургского, — сказал я.

—

Он такой же фельдъегерь, как вы убийца Наполеона из Филимонок, — с сарказмом произнес де Санглен.

—

Сначала я тоже подумал, что убийца не имеет никакого отношения к принцу. Но позднее мне пришла в голову мысль, что злодей назвался фельдъегерем принца Ольденбургского, потому что хорошо знаком со службой у принца и мог легко ответить на вопросы, случись у кого сомнение в его личности. Иными словами, я не исключал вероятности того, что убийца и впрямь из окружения принца.

—

Итак, вот они совпадения, — подвел итог де Санглен. — Тот, с кем сбежала мадам Арнье, назвался фельдъегерем принца Ольденбургского. И тайна, доверенная вами принцу, передана по каналам французской разведки. Остается выяснить у его высочества, с кем же он имел честь поделиться вашими откровениями!

—

А что же жид? — спросил я Гречевского. — Он рассказал, от кого получил сведения?

—

Тут нет ясности, — ответил отставной поручик. — Жид сказал, что сведения передал ему какой-то незнакомец. Явился ночью, назвал пароль, передал сведения и ушел, наказав жиду в кратчайший срок доставить сообщение шефу французской разведки Сокольницкому. Крепко подозреваю, что жид темнит.

—

Что значит — темнит? — спросил я.

—

Знает он незнакомца, но нам не говорит, — продолжил де Санглен. — А это означает, что он боится этого «ночного незнакомца» больше, чем нас…

—

Тряхнуть бы его! — сжал кулак Гречевский.

—

Только спугнем, — возразил де Санглен. — Нужно установить за ним слежку. Но требуется новый человек, всех наших людей жид знает…

В гостиную заглянул надворный советник Косынкин.

—

О, прошу прощения, — стушевался он.

Де Санглен сделал рукой приглашающий жест.

—

А мы, Вячеслав Сергеевич, как раз о вас говорим, — сказал директор Высшей воинской полиции и, обратившись ко мне, добавил: — Не возражаете?

—

Но как же Ривофиннолли? — спросил я.

—

Ривофиннолли справится с актеришками своими силами, — промолвил Яков Иванович. — А мы, Вячеслав Сергеевич, просим вас понаблюдать за одним человечком.

—

Как прикажете, — с готовностью отозвался Вячеслав Сергеевич.

—

Расскажите сперва, что там происходит? — попросил де Санглен.

—

По распоряжению генерал-губернатора арестовали сорок человек из актерской труппы, в том числе и мосье Домерга, — поведал Косынкин. — Свезли всех в Мясницкую часть.

—

Ривофиннолли там?

—

Да, ждет, когда арестованных препроводят на барку, — ответил Вячеслав и вдруг с чувством добавил: — Эх, поскорее бы их всех от греха подальше сплавили! Не случилось бы беды!

—

Какой беды? — насторожился де Санглен.

—

Слух по Москве разошелся, что все эти актеришки — французские агенты, — рассказал Косынкин. — Так там уж народ, сплошь мужики здоровые, дом с арестантами окружили, того гляди самосуд учинят…

—

А что же полицеймейстеры? — возмутился Яков Иванович.

—

Какие там полицеймейстеры? Квартальный надзиратель, один унтер да несколько солдат, — сказал Косынкин. — Не-е, они народ не удержат…

Де Санглен встревожился не на шутку. Он поднялся из- за стола и прошелся по гостиной.

—

Только кровопролития нам не хватало, — буркнул он.

—

Предлагаю немедленно отправиться на Мясницкую, — сказал я.

Идея посадить актеров на барку принадлежала мне. Но при мысли о том, что эти люди могут стать жертвой разгоряченной толпы, мне сделалось не по себе.

—

Вот что, — произнес де Санглен, — вы, Вячеслав Сергеевич, ступайте с Петром Игнатьевичем: он незаметным способом укажет вам на жида. Ваша задача — понаблюдать за Менаше, установить круг общения. Большая часть его знакомцев нам известна. О них Гречевский вам предварительно расскажет, на них вам отвлекаться не стоит. Нас интересуют только неизвестные нам лица.

—

А этот жид, он кто? — спросил Вячеслав.