- Нет...

   Я отпустила ветер и потянулась к рванным клочкам облаков... Вместе. Все вместе. В большую темную тучу, наполненную влагой...

   - Гал, это глупо.

   Вниз сорвались первые тяжелые капли...

   - Дрова политы маслом, они будут гореть даже под дождем. Пора уходить.

   Капли дождя и другие капли - те, что текут по моим щекам. И я знаю, что Сэл прав, но уйти... Уйти у меня нет сил. Может, если бы он воспользовался советом Лайса и ударил меня, а не гладил по волосам, заставляя отвернуться от окна...

   А я смотрела, не могла не смотреть. Видела, как поднимается вверх волна огня, как морщится, пока еще просто морщится, не издав ни звука, наставник... Но скоро боль станет невыносимой, и он станет кричать... как я тогда, на поляне... Но в тот раз Медведь меня спас. А я его сегодня на смогу. При всем моем желании, как бы ни старалась - не смогу...

   - Пора уходить, - повторил Сэллер, сжимая мою руку.

   ...первый, нет, не крик - рык. Рев попавшего в огненный капкан зверя. Медвежий рев. И это ужасно. Я знаю, потому что чувствовала то же, что и он сейчас. Это хуже, чем боль и больше, чем страх... Никто не должен сгорать заживо. Никто...

   - Гал?

   - Никто не должен сгорать заживо, - прошептала я как заговор, как молитву...

   И я совсем не это имела в виду. Но Сэл сделал то единственное, что мог. Я услышала, как он взводит тетиву за моей спиной, как болт вошел в паз... Этот арбалет слишком мал, дальность стрельбы и ударная мощь невелика... Но расстояние небольшое и...

   - Уходим, - чужой, незнакомый голос.

   ...я знаю, что он не промахнулся. И крик привязанного к столбу мага сменился возмущенным воем кровожадной толпы. Они поняли.

   Прощайте, наставник... и простите. За все...

   - Уходим! - хлесткий удар ожег щеку и активировал ловушку.

   Уже в своей гостиной я дала волю слезам и расплакалась, обняв за шею Сэла, все еще сжимающего в руке арбалет.

   Лайс не задавал вопросов, все было понятно и так. Ведь мы вернулись одни. Мы никого не спасли, никого не вернули. Хотя...

   Я достала из кармана грязный лоскут и потянула за поводок... Лафия испуганно завизжала, когда невдалеке от нее на ковер упал распухший, посиневший труп. Одного я все-таки забрала.

   Нужно было... нужно было написать письмо. На негнущихся ногах я прошла в свою комнату. Обмакнула перо в чернильницу. Сэл за дверью рассказывал о нашем путешествии Эн-Ферро. Коротко, без эмоций, тем же чужим бесцветным голосом.

   - Ты правильно сделал, - сказала майла. - Никто не должен гореть заживо. Чародейка знает, она горела...

   По бумаге расплылась клякса. И ни одного слова.

   - Галчонок, я могу чем-то помочь?

   - Да. Нужно написать герцогу. Сообщить, что мы доставили тело его сына.

   - Хорошо, я напишу.

   - И... нужно убрать ковер. Я не хочу, чтобы они видели Велта таким...

   Тиз'зар лежал в ящичке у постели. Пришло время применить уроки Ворона на практике. Если малышке Лианарре разрешат проститься с отцом, она не испугается его лица...

***

   Первый и последний раз Ромар ходил в расположенный в двух днях пути городок около месяца назад. Купил теплую одежду, котелок, крупу для похлебки. Еще гвоздей на вес - заколотил выбитые окна, утеплив единственную более-менее целую комнату в обжитом домишке. Теперь снова возникла нужда пойти - соль закончилась. Хотя только лишь ради соли не пошел бы, и раньше доводилось есть пресное мясо, а случалось, что и сырое, главное ведь, что дичь в округе не переводилась, и вода была. Просто по хлебу соскучился, по теплому, мягкому. Пива кружку тоже неплохо было бы. А еще - голоса послушать, на лица посмотреть. На живых...

   Срок уже подходил к концу. Укрытый еловыми ветками, присыпанный первым снегом кокон вырос и все так же чуть заметно раздувался и пульсировал, показывая, что внутри него скрыта жизнь. А вот что это за жизнь? Всякое могло случиться, и Ромар внутренне готовился к любому исходу. Хоть и хотелось, конечно, чтобы получилось так, как в добрых сказках бывает. "Старею, наверное", - сам себе говорил орк, когда на ум опять приходили эти сказки. А может, он просто устал: от жизни с ее несправедливостью, от смертей и от войн.

   - Будет война, - говорил подвыпивший угольщик, присевший за соседний стол в харчевне, куда Убийца зашел, покончив с покупками. - Перепись уже начали. Неспроста ж? А там, глядишь, и налоги подымут. Завсегда к войне деньгу копят.

   - Завсегда! - передразнил рассказчика какой-то старик. - Шибко знающий ты, как послушать. Будто много войн на твоем веку случилось. Хлеб к войне дорожает - вот это завсегда. Кордоны укрепляют, патрули да разъезды всюду. Дружину народную при каждом городе да поселке собирают. Баб с ребятней лесные за стены свозят... Видал, чтобы суетиться начали? Нет? Так и не чеши языком. Слышал звон, называется. В Империи война будет - вот что знающие люди говорят. Старый Император помер, а наследнички теперь станут власть делить. В аккурат, как сынки кузнеца нашего: весь город тогда из-за их дележки на ушах стоял.

   - Помню, да. Громкое было дело. А чем тогда кончилось?

   - Чем-чем, спалили кузню-то, дурни великовозрастные. Чтоб, значит, никому не досталась...

   Война - это плохо. Но к тому все и шло. Те же Темные волны вспомнить - еще летом маг рассказывал, что недоброе это предзнаменование. А вот, что хлеб пока не дорожает, и рекрутский набор не объявили - хорошо. Значит, если и начнется что, так не завтра. Будет время.

   - ...а он все лепит и лепит, - долетел до Ромара обрывок другого разговора. - И руки уже не те, и глаза не видят. Только, говорит, если я это дело брошу, не я уже буду.

   - Что значит, не я?

   - А то и значит. У каждого человека свое дело имеется, по которому его узнают. Так и он - всю жизнь в глине. Прям... как ты вот с бутылкой. Тебя ж, поди, и дети родные не узнают, ежели трезвый домой придешь...

   Странные существа - люди. И треплются вроде почем зря, а нет-нет, и скажут что-то разумное. Скажут и сами не поймут, сколько в их словах смысла.

   Где бумагу купить, сразу подсказали. Взял стопку серых листов и стержни грифельные в коробочке. А с лютней незадача вышла.

   - Это, тэр, только в больших городах лавки есть особые, - объясняла пожилая торговка. - Там и лютни, и дудки всякие. Даже клавесину, как у градоправителя нашего купить можно. А у нас такого добра нет. Разве что... гитарку, может, возьмете? Брат-покойник баловался иногда, а теперь без дела лежит. Поискать только надобно...

   Взял и гитарку.

   А вот если ни то, ни другое не пригодится, тогда жаль. Тогда и сказок никаких не жди...

***

   В этот раз герцог снова пришел без предупреждения. Так же оставил снаружи охрану.

   - Я подал прошение его величеству. И он его удовлетворил. Лианарра и ее дети, независимо от пола, наследуют герцогскую корону.

   Если горе и отразилось на этом человеке, то не внешне. Внешне он был все тем же - гордым, властным, несгибаемым. Первое, что он сделал после смерти сына - позаботился о судьбе герцогства и своего рода. Теперь Марони не отойдет Короне, не развалится на сотню мелких феодов, а так и останется доменом семьи Катара.

   - Ради вас внесли поправку в действующее законодательство?

   - Королевский Совет в полном составе одобрил изменение прав наследования... вплоть до престолонаследия. Грядет война, нам еще предстоит терять своих сыновей. Может случиться так, что еще не один род лишится наследников. Так что это было разумным решением.

   Тэр Велтар явился не вовремя. У меня был трудный день: зачеты в Школе, потом серьезный разговор с Лайсом, во время которого мы снова чуть было не разругались. Хотелось тишины и покоя, выпить горячего чая и прилечь, а меня вынуждали обговаривать внутреннюю и внешнюю политику Кармола. А сейчас снова станут уговаривать принять ненужную мне должность, напирая на сознательность и патриотизм.