Лиза причмокивала уже громче, и Энджи почувствовала, как ее грудь наполняется молоком и набухает.

— Я ее сама отнесу, — повторила она. — Тебе здесь еще много работы?

— Я почти закончил.

Энджи уже направлялась к подъезду.

— Когда закончишь, поднимись ко мне, я тебя хоть поблагодарю.

Он рассмеялся:

— А я уж не надеялся, что ты пригласишь меня.

Энджи не сдержала застенчивой улыбки.

— Ну, увидимся, — крикнула она и быстрым шагом направилась к подъезду.

Боже мой, кто ее за язык тянул? Она вихрем влетела в квартиру и забросила покупки на кухню. Сперва она вынула из кенгурушки Лизу, а затем с огромным облегчением сняла через голову и саму кенгурушку. Плюхнувшись на диван, она начала кормить ребенка. Малютка безмятежно посасывала молоко, а Энджи полулежала на диване, хотя больше всего ей сейчас хотелось навести в квартире порядок: подобрать раскиданные по всей комнате игрушки и грязное белье. Рано утром она ушла вместе с Лизой на работу и не успела прибраться. Она надеялась, что Нэт не заметит беспорядка.

Нэт… Да что с ней такое творится? Ведь у Энджи нет времени на романы. Она работала в фотостудии, и ей разрешалось брать с собой на работу Лизу, где она либо носила малышку в кенгурушке, либо укладывала ее спать в переносную кроватку. Начальник ценил сознательность Энджи. Он знал, что Энджи нуждается в деньгах и готова работать хоть сутки напролет. Кроме того, она училась: готовилась к экзаменам на степень бакалавра и мечтала в дальнейшем продолжить образование и стать архитектором. Так что работа и учеба отнимали у нее все время.

Она обвела глазами комнату и усмехнулась. Как не похожа она на тот дом, где когда-то жила Энджи, и еще меньше похожа на те дома, которые она мечтала когда-нибудь спроектировать — гостиницы с просторными коридорами, зимние сады, солярии, библиотеки…

Мечтать не вредно, Энджела, напомнила она себе.

Но как же тогда поступить с механиком, вошедшим в ее жизнь? Неужели и о нем тоже ей остается лишь мечтать? Энджи вздохнула.

Лиза уже наелась, когда раздался стук в дверь.

— Открыто, — подала она голос, застегивая пуговицы. Она сидела в поношенной синей рубашке с белыми пуговицами и вырезом сердечком. После рождения Лизы рубашка стала плотнее обтягивать ее бюст. Энджи никак не могла привыкнуть к тому, что материнство округлило ее формы. «Надеюсь, он не решит, что я слишком полная», — подумала она.

Когда вошел Нэт, она укладывала Лизу в кроватку. Малышка наелась и теперь безмятежно спала. Энджи нежно погладила ее пальцем по щечке, прежде чем укрыть одеяльцем.

— Ну вот, — обернулась она и улыбнулась Нэту, не замечая, что на лице ее еще светится нежность, с которой она склонялась над кроваткой дочки.

Нэт затаил дыхание, а в глазах у него появилось какое-то странное выражение.

— Пойдем на кухню, чтобы ее не разбудить, — предложила Энджи.

Кивнув, он последовал за ней. Кухня не была отгорожена от комнаты дверью, однако Энджи, очевидно, считала, что там они находятся на достаточном удалении от кроватки спящего ребенка.

— Хочешь лимонаду? — Энджи достала из сумки холодную бутылку.

— Не откажусь.

— Долго пришлось чинить мою машину?

Нэт пододвинул табуретку к столу и облокотился на него. Энджи он напоминал готового к прыжку леопарда, который делает вид, что не собирается нападать. Внезапно кухня показалась ей очень маленькой.

— Да нет, — проронил он.

— И давно ты работаешь механиком? — спросила она.

— С семнадцати лет. В основном я работаю в гараже, но иногда по ночам приходится подвозить заглохшие машины.

Энджи взглянула на него и потянулась за кувшином, стоявшим на холодильнике.

— А какое у тебя образование? — вновь задала она вопрос.

Нэт поднял погремушку, которая валялась на столе, и начал вертеть ее. В его больших, сильных руках игрушка выглядела нелепо.

— Я окончил среднюю школу, — ответил он, — и в колледже немного поучился, но, — тут он пожал плечами, — мне всегда больше нравилось работать. Вот сестра у меня умница: она сейчас учится на врача.

Энджи переливала лимонад из бутылки в кувшин.

— А братья у тебя есть?

— Двое. Саймон и Айвор. Оба уехали в Монтану.

— А ты с ними почему не уехал?

Он помотал головой, словно бы не понимая, к чему она устроила допрос:

— Ну, я присматривал за сестренкой. И за бабушкой. Бабушка очень тяжело перенесла смерть моей матери.

— О, мне очень жаль, — посочувствовала Энджи.

Нэт пожал плечами:

— С ее смерти прошло уже почти шесть лет. Как же быстро летит время! Даже забавно.

И вовсе не забавно, подумала Энджи. Сама она очень переживала, когда умерла ее мать, и могла представить, что означает такая потеря для Нэта. Уставившись в кувшин, она помешивала лимонад деревянной ложкой, затем налила два бокала, добавила лед и протянула один бокал Нэту.

— За новый аккумулятор, — произнесла она.

— И за здоровье спящей малютки.

Энджи рассмеялась:

— Точно. За нее тоже не мешает выпить.

Он улыбнулся и в несколько глотков осушил полстакана. Она подошла к нему, чтобы подлить ему еще лимонаду, а он тем временем пожирал ее глазами. Почувствовав неловкость от его пристального взгляда, она отошла подальше и сама отхлебнула глоток кисловатого напитка. Интересно, он всегда так смотрит на женщин?

— В следующий раз приготовлю домашний лимонад из настоящих лимонов, — пообещала она.

Он улыбнулся и кивнул:

— Да, из настоящих лимонов вкуснее получится.

— И всегда ты без обиняков говоришь, что думаешь?

— Всегда, по крайней мере если речь идет о лимонаде.

Энджи потягивала лимонад, зажмурив глаза от удовольствия.

— Ну, я поведал тебе историю клана Фарадей, не расскажешь ли ты теперь о своей семье? — осведомился он.

Она отвела взгляд и уставилась в маленькое окошко над раковиной. Ей не хотелось рассказывать о себе.

— Говоря «семья», ты имеешь в виду Сэма?

— Так звали твоего мужа?

Она тяжело вздохнула и потянулась к горшочку с фиалкой, которая росла на подоконнике.

— Да, — ответила она. — Но я не люблю о нем говорить.

— Почему?

Она покачала головой и погладила пушистые листики растения. Скоро распустится.

— Не знаю. Некоторые вещи лучше не вспоминать.

На улице кто-то громко разговаривал, потом хлопнула дверца машины; шум с улицы служил контрастом тишине, царившей в маленькой кухне.

— Как ты с ним познакомилась? — поинтересовался Нэт.

Энджи поливала фиалку водой из-под крана и, нахмурившись, думала, как бы ему ответить. Никто не одобрял их отношений с Сэмом: ни отчим, ни друзья, и меньше всех — родственники Сэма. Она сомневалась, поймет ли ее, в сущности, чужой ей человек.

— Он что, тоже подвозил твою машину на буксире? — спросил Нэт.

Она рассмеялась и снова взглянула в его темно-карие глаза. Какие же все-таки у него добрые глаза и ресницы длиннющие. Почему бы ему все не рассказать? Ведь, может быть, она его больше никогда не увидит.

— Я познакомилась с Сэмом, когда училась на втором курсе. — Она поставила фиалку обратно на подоконник. — Он был отцом моей соседки по общежитию и преподавал в университете химическую технологию. — На нее вдруг нахлынул и воспоминания, и она потянулась, пытаясь стряхнуть их. — Он сразил меня своей привлекательностью, по крайней мере так мне тогда казалось. — Она закатила глаза вверх и улыбнулась, вспомнив свою безумную первую любовь. — Просто не верится даже, — проговорила она. — Как-то раз Джули — так звали его дочь, — Джули пригласила меня к себе в гости, он тоже оказался дома. В тот вечер он смеялся над каждой моей шуткой. А я чувствовала себя на седьмом небе от счастья и сама себе казалась очень остроумной, — тут она опять, улыбнулась, глядя в стакан с лимонадом и не замечая, с каким вниманием слушает ее Нэт. — В тот вечер Джули мало разговаривала и в конце концов ушла, оставив нас вдвоем. Мы проговорили с ним до двух часов ночи. Он рассказал мне, что развелся с матерью Джули и что ему сейчас очень одиноко. — Энджи замолчала, заново переживая былое. Каждый раз, когда она говорила о Сэме, у нее оставалось такое чувство, словно она его предает. Она украдкой взглянула на Нэта, словно прося у него прощения за то, что не может сдержать эмоций. — Потом мы с ним некоторое время встречались втайне от всех, а потом он сделал мне предложение.