— Хочешь, ясней вечером посижу? Все равно я здесь сегодня допоздна.

— Не надо. Но мы договорились, что ты присмотришь за ней завтра утром, помнишь? У меня занятия в десять.

Клара затянулась сигаретой и улыбнулась Лизе.

— Я уже поставила в календаре крестик, — оповестила она и начала сюсюкать с ребенком. — Ну, как дела у моей заиньки? — спросила она. — Ты любишь старушку Клару, правда?

Лиза вертела головой, чтобы получше видеть Клару, и, когда ей это удалось, расплылась в улыбке. Клара рассмеялась, отчего на ее лице появилось множество морщинок. Кларе было уже за пятьдесят, но она выглядела лет на десять старше из-за своих седых вьющихся волос и бледной, потрескавшейся, как старый пергамент, кожи. Сухощавая, но крепкая, она носила обычно джинсы и блузку в цветочек, сочетая таким образом силу и какую-то старомодную женственность. Энджи даже не знала, как назвать ее стиль. Клара держала прачечную, где трудилась двенадцать часов в сутки: что-нибудь обустраивала, чинила машины и раздавала пинки чересчур назойливым старым холостякам, которые иногда к ней заглядывали. Энджи знала Клару уже несколько месяцев и успела полюбить ее, испытывая к ней благодарность за дружбу и заботу о маленькой Лизе.

Единственное, что не нравилось Энджи, так это, то что Клара курит. А курила Клара, как только выпадала возможность: и в своем кабинете, и на улице. Как-то она призналась Энджи, что хотела бросить, но не смогла, даже после того как ее муж умер от рака легких.

— Есть вещи, которые сильнее меня, — констатировала она.

Вот и теперь Энджи заметила, что Клара прикрыла зажженную сигарету рукой и держит ее как можно дальше от младенца.

— Если передумаешь и решишь куда-нибудь сходить со своим молодым человеком, то предложение посидеть с ребенком остается в силе, — предупредила Клара.

Энджи рассмеялась и направилась к подъезду:

— С каких пор у тебя начались галлюцинации?

— И никакие не галлюцинации, — ответила Клара. — На площадке за домом какой-то красавчик чинит твою машину. Сказал, что знает тебя.

От изумления Энджи остановилась на полпути. Неужели Нэт?! Сумки у нее в руках внезапно потяжелели, и она почувствовала, что краснеет. Клара засмеялась и хитро погрозила ей пальцем:

— Ну, так я права?

— Не такой уж он и красавчик, — солгала Энджи.

— Нет, красавчик, — возразила Клара.

— Боже ты мой! — вздохнула Энджи.

— Оставь ребенка со мной. Иди сделай себе прическу.

— Не собираюсь я делать прическу, — бросила Энджи и сбежала вниз с лестницы. Неужели Нэт Фарадей здесь? Чинит ее машину?

Она завернула за угол дома и заглянула за мусорный бак. Не оставалось сомнений: какой-то мужчина склонился над двигателем ее машины. Из заднего кармана его брюк торчала грязная тряпка, капот машины поднят, и от нее до наружной штепсельной вилки в прачечной тянулся длинный провод.

У Энджи екнуло сердце, и, вцепившись покрепче в сумки, она окликнула его:

— Нэт?

Он непринужденно выпрямился и обернулся, широко улыбаясь, словно давний ее друг. Сердце Энджи сначала замерло, а потом забилось с бешеной скоростью.

— Привет, — обронил он. — Прекрасно выглядишь.

— Что ты здесь делаешь?

Он пожал плечами:

— Да вот, вспомнил о твоей машине, и мне в голову пришла мысль: может, все дело в распределителе зажигания? Мысль как заноза засела у меня в мозгу и не давала покоя. Ну, я и подумал: заскочу, проверю.

Она поставила на землю сумки с продуктами и уперла руки в бока.

— Не смей чинить мою машину, — приказала она.

— Ну, я, конечно, знал, что вы не одобрите мою инициативу, но…

— У тебя же даже ключа нет!

На его лице появилась хитрая улыбка, и он пригладил рукой свои каштановые волосы. Точь-в-точь школьник, который провинился лишь в том, что дернул девчонку-задавалу за косичку. Такой вид очень ему шел, и Энджи просто не могла больше сердиться.

— Вообще-то я обошелся без ключа. — Он показал ей гнутую проволоку.

Энджи разрывалась между раздражением и изумлением. Она отвела глаза, и взгляд ее упал на аккумулятор, который валялся в коробке с инструментами.

— Такты еще и аккумулятор сменил? — спросила она.

— У меня оказался под рукой лишний.

Энджи глазам своим не верила. Она отвернулась и потерла пальцами лоб. И тут Лиза начала икать. Энджи начала машинально поглаживать Лизу по спинке.

Тем временем он подошел к ней сзади настолько близко, что она спиной ощущала его присутствие, и почти прошептал:

— Ты ведь не скажешь мне, чтобы я вынул новый аккумулятор, правда?

Энджи быстро обернулась. В ней боролись смущение и злость, а Нэт по-прежнему улыбался, сложив на груди руки, и насмешливые складки в уголках его глаз говорили, что его забавляет ее беспомощность.

— Ты что, не понял? — спросила она. — Я не знаю, когда я смогу тебе заплатить. Может, только через несколько месяцев.

— Не надо мне денег. Считай, что я сделал тебе подарок.

— А я не принимаю такие подарки, — заверила она.

— Из принципа или потому, что никто никогда не делал тебе таких подарков? — спросил он, подняв бровь. — Лично я за функциональные и своевременные подарки, а не за коробки с конфетами. Или я не прав?

Она открыла рот, но не нашлась, что ответить. Нэт слегка запрокинул голову, улыбка постепенно исчезла с его лица, и теперь он просто смотрел на нее оценивающим взглядом.

Энджи чувствовала, как в груди у нее растет какое-то странное чувство, а Лиза начала ерзать, как будто ей передалось волнение матери. Легкий ветерок растрепал волосы Энджи, и прядь упала ей на глаза. Не успела она ее пригладить, как Нэт поднял руку и отвел непокорную прядку назад. Энджи вздрогнула и прикусила губу. Она стояла меньше чем в метре от самого привлекательного мужчины, с каким она когда-либо встречалась, и, похоже, он начинал ей нравиться.

Подпоясанные ремнем джинсы обтягивали его бедра, синяя футболка подчеркивала стройность тела. Хотя стояла прохладная погода, его обнаженные мускулистые сильные руки, покрытые редкими волосами и тронутые легким загаром, так и излучали жар. Плечи его казались широкими, но он не выглядел ни толстым, ни чересчур накачанным: просто хорошо сложенный мужчина. На шее у него дрогнул кадык, он сглотнул. Она подняла взгляд на его лицо. Короткие светло-каштановые волосы лежали аккуратно, их так и хотелось погладить. Единственной вольностью прически была прядь, ниспадавшая ему на лоб и придававшая некий задор задумчивому выражению широкого мужественного лица с длинными ресницами и чувственным насмешливым ртом. Ему наверняка около тридцати, и Энджи только диву давалась, что такой красивый мужчина до сих пор не женат; ведь он явно холостяк и, похоже, считает свое положение в порядке вещей.

Встретившись с ним взглядом, Энджи почувствовала, что у нее пересохло в горле.

— Зачем ты чинишь машину? — спросила она.

— Потому что ты мне нравишься.

Ее ошарашила его откровенность.

— Ты ведь меня почти не знаешь.

— Верно. Может, когда я узнаю тебя получше, ты мне перестанешь нравиться.

Его ответ ее немного успокоил. Она вовсе не хотела бы иметь дело с психом, который не понимает слова «нет», хотя ей совсем не хотелось говорить Нэту нет. Он такой милый, заботливый, да и красавчик к тому же. Она боялась ранить его чувства.

— А может, — предположил он, — ты понравишься мне еще больше.

Его взгляд скользнул по ее губам, задержался на них, и Энджи почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног.

Вдруг Лиза начала причмокивать губами, засунув кулачок в рот. Лиза, удивительно спокойный ребенок, очень редко плакала, даже когда хотела есть, поэтому Энджи научилась понимать по едва уловимым признакам, что ей надо. Энджи подняла сумки с продуктами.

— Пойду отнесу Лизу домой, — проговорила она.

— Дай я тебе помогу.

— Да я сама справлюсь.

Он нахмурился:

— Как же ты дотащила такие сумки?

— Я на автобусе. Всего-то два пакета.