Офицер снова поворачивается ко мне.
— Ну? Что вы на это скажете?
— С вашего позволения, герр обер-лейтенант… — поворачиваюсь я к нему боком, показывая связанные руки. — А то мне даже в туалет самому не сходить…
— Мориц!
Лезвие ножа разрезает веревки, и я облегчено встряхиваю руками.
— Разрешите показать, герр обер-лейтенант?
Среди солдат короткое движение — двое из них берут наизготовку карабины. Пока в меня не целятся, но на это им хватит и двух-трех секунд.
— Этот человек, — киваю на Петрищева, — их комиссар. У него при себе какой-то пакет, он тоже заминирован и может взорваться.
— Откуда вы это знаете, старший стрелок?
Ага, клюнул фриц!
— Я всё-таки просидел в плену достаточно долго, герр обер-лейтенант… Кое-что понимаю по-русски. Тайник тоже минировал он.
— Там, действительно, много взрывчатки?
— Нет. Всего одна тротиловая шашка. Он привязал её к своему пакету. У него там была ещё граната. Я неплохо разбираюсь в этом, герр обер-лейтенант. И видел, что именно он там сделал.
— Зачем ему это было нужно?
— Не знаю, герр обер-лейтенант.
— Достаньте пакет.
— Могу ли я попросить вас, герр обер-лейтенант, чтобы ваши солдаты отошли… ну хотя бы на несколько метров? Мало ли… мне ведь может и не повезти…
По знаку офицера солдаты освобождают полянку. Вот и славно!
Разминаю руки и делаю шаг вперед. За спиною отчетливо щелкает затвор…
«Учти, Максим. Огнестрельное оружие очень опасно тому, на кого направлен ствол. Менее опасно тому, кто стоит рядом или сбоку. И почти безопасно всем, кто стоит сзади. А вот граната… — Сергеич, покачивает головой. — Её боятся все. Почти невозможно точно угадать, куда и как полетят осколки, как ударит взрывная волна. Можно — предположить. С достаточно большой вероятностью — и если знаешь взрывное дело. Но хорошо знают его немногие. Более того, чтобы выстрелить в кого-то, надо повернуть оружие в его сторону. А бросить гранату — можно хоть за спину, никаких проблем, поворачиваться для этого не нужно. Именно поэтому, граната в руках противника — равноопасна всем сразу…»
Присаживаюсь на корточки перед Виктором.
«Извини, друг. Но иначе у нас с тобою ничего не вышло бы. И твоя смерть оказалась бы напрасной, да и меня пристрелили бы походя. И все ребята остались бы тогда неотомщенными…»
Осторожно приподнимаю полу шинели. Да… он почти все успел, свернул колпачок и намотал шнур себе на руку. А гранату прижал бедром. Стоило только рукой дернуть — и привет! Но не успел. И — к лучшему. Не успел он — успею я. Быстрый взгляд по сторонам — немцы стоят спокойно, кто-то даже присел, разбираясь в своих вещах. Все здесь? Будем надеяться… а вход в землянку чуть правее.
Ну что?
Начали?
Рывок!
П-ш-ш…
— Не волнуйтесь, герр обер-лейтенант! Я брошу гранату в землянку, взрыв никого не заденет!
Успеет он что-то понять или нет — теперь уже поздно. Всё равно сделать что-нибудь уже не сможет. Да и я больше ничего не могу предпринять.
Не вставая, рывком бросаю гранату в проём.
Ну, теперь остается только надеяться на то, что детонирующий шнур, о котором говорил Петрищев, действительно есть и заведётся от гранаты…
Раз…
Два…
Три…
А ведь я перед броском выждал пару секунд…
Падаю ничком на землю.
Четы…
Р-р-р-а-х!
Черный столб земли встает на месте землянки! Второй вымахивает откуда-то сбоку, расшвыривая солдат, словно картонные игрушки!
Над моей головою с визгом пролетают какие-то предметы. То ли осколки, то ли камни и обломки бревен — сейчас не разобрать.
Взрывная волна переворачивает меня и катит по земле.
Ох, и ни фига ж себе долбануло!
Сиди я на корточках — так и улетел бы куда-нибудь в кусты…
Блямс!
Обо что это я так приложился? Зубы так и лязгнули!
Егорыч… это об его тело я долбанулся башкой. А ведь у него «ППД» был! Я ведь именно с таким расчетом и присаживался, чтобы к нему успеть… если повезет. Своеобразное везенье получилось, но сейчас и это — более чем, кстати.
Вот он, командир партизан даже не успел снять автомат с плеча. Ну что ж, будем надеяться, что за оружием своим он ухаживал и патронов у него достаточно — полный диск.
Не вставая с земли, рву оружие на себя, поддаётся оно не сразу, словно партизан не желает с ним расставаться. Да, твою ж мать!
Всё, автомат у меня в руках!
На колено, взвожу затвор…
Немцы где?
Вот, слева кто-то шевелится…
Да-дах!
Есть один!
Крутанувшись в сторону, перечеркиваю автоматной строчкой сразу троих, очумело мотающих головами и пытающихся встать с земли. Нет уж, парни, упали — так лежите!
А ещё они где?
Второй взрыв ударил сбоку от основной толпы фрицев, разбросав их в разные стороны. Там на земле какая-то мешанина из тел и обломков. Есть там живые или нет? Некогда разбираться! И короткими, в три-четыре патрона, очередями причесываю и этих.
Вон ещё кто-то в стороне копошится… копошился.
В голове гудит и трещит, я почти не слышу своих собственных выстрелов. Какое-то движение в кустах? И туда всадим несколько пуль, не жалко. Скорее, скорее — пока они не опомнились! Десяток их точно уже заземлить удалось, но ведь могут придти в себя и остальные!
Сколько патронов ещё в магазине?
Надо было и второй прихватить, есть же он где-то у Егорыча?
Некогда!
Бегом пересекаю поляну, тут ещё какое-то движение наметилось…
Точно!
Офицер.
Без фуражки, её унесло взрывной волной
И несколько солдат.
Очумело мотающие головами.
Автомат в моих руках выплевывает последние патроны, и затвор лязгает вхолостую.
Но трое солдат тыкаются мордами в землю — с ними покончено!
Услышав, должно быть, выстрелы, офицер тянет руку к кобуре — его автомата рядом не видно, наверное, потерялся где-то.
И ещё один солдат, тоже, между прочим, безоружный, выхватывает откуда-то нож.
Ему первому и прилетает.
У «ППД» хороший приклад… железякой снизу окованный. Да и сам автомат весит немало!
Так что удар прикладом по зубам… это тот ещё подарочек!
Вот и фриц в этом убедился. На собственном примере. Добавляю сверху по башке — всё, этот уже не поскачет…
Выстрел!
Офицер уже приподнялся на подгибающихся ногах. Пистолет пляшет в его руке, и нет ничего удивительного в том, что пуля улетает неведомо куда.
Н-на!
И тяжелый ППД летит ему в лицо.
Ошалевший или нет, а получить увесистой железякой в рыло — немец не хочет. Отклониться он не успевает, и поэтому, инстинктивно вскидывает руки вверх, защищая свое лицо. По рукам он и получает. Тоже, надо сказать, не подарочек…
А вот я, успев подхватить с земли нож, забитого прикладом солдата, наваливаюсь на офицера, выворачивая свободной рукою в сторону его пистолет.
Мы оба падаем на землю.
Немец что-то кричит, несколько раз бабахает «Вальтер».
Поздно!
Всё уже для тебя поздно обер-лейтенант!
Изо всех сил наваливаюсь на рукоятку ножа, загоняя его офицеру куда-то под ребро.
Он выгибается дугою, сучит ногами и пытается меня скинуть на землю. Наши глаза встречаются.
— Brenn in der Holle, du Schweinehund!
Понял свиная собака?! Гори в аду, сволочь!
Глаза его подергиваются какой-то дымкой, тело обмякает. Выдергиваю нож и, не глядя, бью его ещё несколько раз.
Всё… теперь, уже действительно — всё.
Отваливаюсь в сторону и перевожу дух.
Немцы кончились? Не факт…
Подбираю пистолет офицера и сдергиваю с него ремень с кобурой. Магазин — сменить, патрон дослать. Подхватываю с земли «ППД» и забрасываю за плечо. А вот и автомат офицера! В сторонке валяется. Прихватим… лишним не станет.
Обхожу поляну и всаживаю по пуле во все тела фрицев, которые встречаются по дороге. Действительно, парочка недобитых попалась. Впрочем, особого сопротивления они оказать не смогли — по причине полного беспамятства. Ничего, ребятки, вы партизан точно так же добивали — а долг платежом красен! Не знали? Это у нас пословица такая есть…