А вот, теперь — уже всё…
Сажусь на землю и машинально перезаряжаю свое оружие. У одного из убитых забираю второй «Вальтер» и запасной магазин. Вешаю на пояс вторую кобуру и подсумки с автоматными магазинами. Выбираю себе автомат получше. Найти свою снайперку, это удалось сделать только после долгих поисков. Попутно подбираю и тот самый ящик из-за которого и начался весь сыр-бор. Он заперт и я не знаю, как его открыть.
А потом…
Потом я долго таскаю тела погибших партизан и укладываю их в воронку от взрыва.
Лучшей братской могилы для них, пожалуй, что и не придумать. Немцев оставляю валяться там, где их застала смерть. Хрен с вами, вы тут гости незваные. Отыскав в развалинах землянки доску, должно быть, от патронного ящика, присобачиваю её к сосне. Огрызком карандаша, подобранного мною у кого-то из партизан, пишу на ней. «Двенадцать советских партизан, павших в борьбе с немецкими сволочами».
Так?
Правильно?
Писать их имена?
Пожалуй, что и не стоит, ведь сюда очень скоро заявятся и фрицы, по следам своих «охотничков». И имена на доске будут им только в помощь. Ничего, пока что жив и я, и их помню. Не все, но тут уж ничего не поделаешь. Вот дойду до своих, там всё и расскажу.
Почему до своих?
А куда ж ещё-то?
Искать кого-то здесь?
Ага, снова нарываться на недоверие и подозрительность?
«Сдавай оружие, а мы после разберемся». Вот уж хрен! Не дождетесь… Разобрались тут уже одни такие умники…
А вот за линией фронта — проще будет. Есть у меня аргумент — этот самый ящичек. Раз уж из-за него полегло столько народа, то ценность он имеет — и немалую!
Что-то немаленький у меня груз получается!
Ящик этот, уже килограммов пять или около того. Винтовка, автомат и пистолеты — тоже вес приличный. Что-то надо оставлять… Снимаю один пистолет, два, пожалуй, что и перебор. Оставляю две гранаты, это, наверно, тоже слишком, хватит и одной. Патроны… Тут экономить нельзя, беру все.
Ещё раз прикидываю вес, всё-таки многовато. Но, с другой стороны, я спешить никуда не собираюсь. Буду идти медленно, помощников у меня нет и не ожидается, надеяться могу только на себя. Сколько идти до линии фронта?
А фиг его знает.
На карте, которую удалось позаимствовать у офицера, линии фронта не обозначено. Но направление движения по ней определить вполне возможно. Более того, обозначения немецких гарнизонов и даже отдельных постов — имеют место быть. Значит, и пройти можно попробовать тихо.
А раз так — в путь!
Окидываю прощальным взглядом место боя. Парочку гранат (в виде растяжек) я тут кое-где присобачил, так что на легкую жизнь немецким «спасателям» рассчитывать не стоит. Ничего, мальчики, это вам не родной лес… тут с опаской ходить нужно…
Р А П О Р Т
Заместителю военного коменданта… района
Майору фон Крамеру.
Докладываю Вам, что 7.08.1942 г. при проведении поисковых мероприятий в квадрате 27–12, нами был осмотрен бывший лагерь диверсионного подразделения противника, которое было ранее уничтожено спецкомандой обер-лейтенанта Рашке. В результате поиска нами были обнаружены тела солдат из группы обер-лейтенанта и он сам. Большинство тел погибших имело повреждения, характерные для минно-взрывных травм. На всех телах, кроме того, имелись и пулевые ранения. Характер пулевых ранений, позволяет сделать вывод о том, что ранения были нанесены тогда, когда тела уже лежали на земле. То есть, противник добил всех солдат, которые уцелели после взрыва. При осмотре места боя произошел подрыв мины, установленной противником. В результате этого погиб рядовой Розенбаум и трое других солдат получили ранения. Саперами была обнаружена и обезврежена ещё одна ловушка, изготовленная из стандартной ручной гранаты М24. Дальнейшими поисками удалось обнаружить братскую могилу, в которой были захоронены тела партизан, погибших при столкновении с отрядом обер-лейтенанта Рашке. Согласно надписи на могиле, в бою погибло двенадцать партизан. Тела солдат из спецгруппы, ввиду сильного разложения и частичного повреждения дикими животными, транспортировке не подлежали и поэтому захоронены на месте боестолкновения.
Над могилами установлены кресты и сделаны памятные надписи.
Всего на место боестолкновения обнаружены тела двадцати четырех солдат, трех унтер-офицеров и двух офицеров.
Наши потери составляют:
Убитыми — 1 рядовой.
Ранеными — трое рядовых солдат.
Командир первого взвода комендантской роты
… гарнизона лейтенант Розмайер.
Вот и подходит к концу мое странствие по немецким тылам. Спасибо покойному немецкому обер-лейтенанту, его карта оказалась весьма кстати, все фрицевские гарнизоны удалось обойти стороной и ни разу нигде не вляпаться. Это очень кстати, ибо тащить за спиною проклятый ящик — удовольствие не из приятных. И как его прежний хозяин носил? Впрочем, надо думать, он его на большие расстояния не таскал. Максимум — от самолета до автомашины. Не думаю я, что такие вот ящички носят рядовые. Уж как минимум, офицеры и в немалом чине. Другим подобные портфельчики не по статусу. А уж таким-то расфуфыренным дядькам могут, надо думать, и персональную машину подогнать. Небось, не ниже майора тип был.
Вот он фронт — бабахает уже третий день. Очень кстати, между нами говоря, у меня уже запасы продовольствия к концу подошли — только одна банка консервов осталась. Галеты уже закончились, да и ничего другого тоже нет. Ладно, зато идти легче.
К вечеру, передвигаясь в основном, по перелесочкам и овражкам, выхожу почти к самой передовой. Во всяком случае, случайный снаряд, прилетевший откуда-то с нашей стороны, бухнул где-то метрах в семистах. Стало быть, они сюда уже долетают. Надо быть осторожнее и по дорогам вовсе не ходить — лупят-то именно по ним! Да и деревеньки всякие… тоже лучше сторонкой обходить.
Идти лучше медленно, да и ныкаться надо как можно тщательнее, самое обидное вляпаться именно сейчас, в конце долгого пути. Протопать почти семьдесят верст — и влопаться уже на подходе к своим. Нет уж… в баню!
Командиру второго батальона
402-го стрелкового полка
Капитану Ничипоренко А.П.
Р А П О Р Т
Докладываю Вам, что в 18.40 31.08.1942 г. на участке третьей роты второго батальона при атаке позиций противника внезапно прекратил огонь один из пулеметов, на левом фланге немцев. После недолгого молчания, пулемет снова открыл огонь, обстреляв продольным огнем окопы, занимаемые противником. Немцы попрятались, и, пользуясь этим, бойцы моей роты выбили фашистов с занимаемых ими позиций. Первая линия окопов была нами занята и очищена от остатков немецко-фашистских солдат.
При осмотре позиций вражеского пулемета, был обнаружен человек в потрепанной форме бойца РККА, предъявивший документы на имя красноармейца Красовского Максима Андреевич. На огневой точке, помимо него находилось трое убитых холодным оружием солдат и один раненый в ногу унтер-офицер, который и был немедленно взят нами в плен. Боец, назвавшийся Максимом Красовским, потребовал незамедлительно препроводить его в особый отдел, мотивируя это тем, что располагает захваченными разведкой Красной армии трофейными немецкими документами, представляющими особую важность для командования. Им был предъявлен к осмотру запертый металлический ящик прямоугольной формы, размерами приблизительно 30х30х10 сантиметров.
Согласно полученной ранее директиве от 04.03.1942 г. он был направлен мною в тыл, в сопровождении троих бойцов. Своё оружие Красовский сдать отказался, ссылаясь на то, что несёт личную ответственность за сохранность документов, и без приказания непосредственного командира, не имеет права передавать их кому-либо, за исключением сотрудников Особого отдела штаба фронта.
Командир третьей роты второго батальона
402 стрелкового полка
Старший лейтенант Гагуа В.В.
Выдержка из спецсообщения за 01.09.1942 г.
… на участке занимаемым 402 стрелковым полком 168 стрелковой дивизии, линию фронта перешёл красноармеец Красовский Максим Андреевич, доставивший в Особый отдел 168 стрелковой дивизии немецкий переносной ящик-сейф, предназначенный для хранения особо важных документов. Будучи допрошенным, Красовский пояснил, что приказание доставить командованию РККА данный ящик было получено им от командира группы партизан отряда «Мстители», по имени Иван Егорыч. Фамилии его он не знает. Данные документы были получены спецгруппой старшего лейтенанта Селиверстова Олега Павловича, погибшего в бою с фашистами около двух месяцев назад. Со слов допрашиваемого, он сам был ранен в одном из боев и находился у партизан на излечении. По получении приказа от руководства штаба 8-й армии, партизаны выдвинулись в район уничтожения спецгруппы, взяв с собою и выздоравливающих раненых, ввиду нехватки личного состава.