На нем была черная футболка, шорты цвета хаки и тяжелые рабочие ботинки, скрипящие по гравию. Хорош, но до чего ж спесив, мрачно размышляла она.

Он тоже внимательно смотрел на нее — на ее гладкие светлые волосы, высокую грудь, обтянутую тонкой блузкой, стройные ноги. Неожиданный порыв ветра внезапно взметнул подол юбки.

Кенни почувствовала себя обнаженной и судорожно одернула легкую ткань, опасаясь, что он заметит ее замешательство… и вволю позлорадствует.

— Раз уж ты все равно будешь сюда приходить, то возьми ключ от черного хода. — Она протянула ему запасной ключ. — Теперь можешь появляться, когда тебе удобно. И в мое отсутствие тоже.

— Спасибо. — Броуди взял ключ и сунул его в нагрудный кармашек. — Тогда… почему такое уныние на таком прекрасном личике?

К ее щекам прилила кровь, и Кенни сухим, деловитым тоном произнесла:

— Броуди, у нас чисто деловые отношения. Если не хочешь, чтобы тебя привлекли за сексуальное домогательство, постарайся избегать подобных замечаний!

Он поднял брови.

— Неужели в наши дни мужчина не может сделать простой комплимент, не рискуя попасть под суд?

— В сложившейся ситуации твои комплименты совершенно неуместны.

— Ммм. Это следует понимать так, что, если ты и твоя дочь примете приглашение нашей семьи, то в субботу я смогу свободно выражать свое восхищение любой частью твоего тела, привлекающей мое внимание?

Она зловеще процедила сквозь зубы:

— Я не это имела в виду!

— А если бы мы с тобой были одиноки? Тогда было бы о’кей?

У этого человека есть жена и дети. Но если бы даже он был холост и слыл самым завидным женихом города, она и тогда не согласилась бы встречаться с ним! Он нисколько не изменился — тот же неисправимый волокита, что и прежде!

— Да, — елейным голосом ответила она, — тогда было бы о’кей. Но поскольку я не собираюсь встречаться с тобой, Броуди, не стоит даже обсуждать этот вопрос.

— Никогда не говори «никогда»!

— О, это-то я могу сказать, и с большей уверенностью, чем что-либо в жизни. Я никогда — читайте по губам, мистер Спенсер, — никогдане стану с вами встречаться!

Она развернулась и направилась к двери. Но услышала, как он насмешливо произнес:

— Замечательные слова, миссис Уэстмор! Замечательные!

Кенни твердо решила сегодня больше не попадаться ему на глаза, но их перепалка вызвала у нее какое-то смутное беспокойство, и ей необходимо было чем-то занять себя.

В конце концов она решила поработать в саду, благо из кухни его не видно.

Она стояла на коленях, выпалывая сорняки, когда к дому подкатил почтовый фургон. Из фургона выпрыгнул водитель — мужчина лет двадцати пяти, и она выпрямилась, откидывая со лба прядь волос.

Он показался ей смутно знакомым.

— Привет! — Он подошел и вынул из мешка два конверта. — Давно не виделись, Кендра!

Блу Джемисон! Они вместе учились в школе. Блу был очень милым, но болезненным мальчиком, постоянно пропускал занятия и очень страдал из-за того, что сильно проигрывает своим сверстникам в физическом развитии.

А еще она знала его отца. Бен Джемисон был семейным врачом Уэстморов.

Кенни тяжело сглотнула, вспомнив, как в последний раз сидела в приемной доктора Джемисона. Сочельник. Восемь лет назад. Это был худший день в ее жизни.

— Привет! Рада видеть тебя, Блу! — Она взяла конверты. — Сколько лет, сколько зим!

— Ухаживаешь за собственным садом, да? А ты изменилась! Та Кендра, которую я знал, не стала бы пачкать свои хорошенькие ручки! — Его простодушная улыбка лишала его слова всякого яда. — В чем дело? Деньжат не хватает?

Она засмеялась.

— Да нет, не в этом дело! Просто я еще не успела нанять садовника, мое объявление должно появиться в сегодняшней «Лейквью газет». Дедушка в последние шесть лет пользовался услугами садовой компании, но я не хочу обращаться к ним.

— Да, мистер Уэстмор обратился в садовую компанию после смерти Дэнни Спенсера. Какая была трагедия — ты, конечно, об этом слышала?

— Нет. А что случилось?

— Сын Дэнни, Джек, и его жена Морин возили старика в Ванкувер в день его шестидесятипятилетия на какой-то особенный хоккейный матч, который он хотел посмотреть…

— Я не знала, что у Броуди был брат.

— Джек был на пятнадцать лет старше Броуди. Отличный парень, работал в «Роял бэнк». Однако на обратном пути они попали в грозу, и какой-то пикап, у которого отказали тормоза, врезался в «пинто» Джека. Все погибли. Только Дэнни прожил еще неделю или около того, но…

Кендра почувствовала, как вся покрывается гусиной кожей.

— Какой ужас!

— Люди говорят, что после этого несчастного случая Броуди очень изменился. Причем в лучшую сторону…

— Эй, Блу, ты упоминаешь всуе мое имя?

Они обернулись и увидели Броуди, идущего по лужайке с кружкой в руке. Он был на расстоянии нескольких ярдов от них и мало что мог слышать, кроме своего имени.

Блу сгладил неловкость, сказав:

— Просто напоминаю Кендре о старых временах. Ты был крутым малым! Мы все обзавидовались, когда ты купил мотоцикл «Харлей-Дэвидсон».

— Спасибо деньгам деда Кендры! — И прежде чем она успела удивиться, он сухо продолжил: — Правда, за это мне пришлось три лета, как каторжному, пахать в его саду.

Блу засмеялся.

— Да, что было, то было, Броуди! Пока мы бездельничали и купались в озере, ты вкалывал. Ну, — он повернулся, — мне пора! Рад был видеть тебя, Кендра!

Он уехал, а Броуди задержался. Кенни скатала конверты в трубочку и крепко сжала в руке.

— Что тебе надо?

— Просто решил передохнуть, подышать воздухом. — Он поднял брови. — Или наемному работнику возбраняется зайти в дом и выпить кофе?

— Тебе что, доставляет удовольствие подкалывать меня?

Он невесело засмеялся.

— Какие подколки? О чем ты?

— Тогда почему ты делаешь это, Броуди? Чего ты добиваешься?

— Да ничего я не добиваюсь! Чего я хотел бы добиться… так это выяснить, почему ты такая вредная?

— Почему это тебя так интересует? Я очень простой человек. Меня легко понять. Мне нечего скрывать!

Это была ложь, и не дай Бог, чтобы Броуди Спенсер когда-нибудь разгадал ее тайну… Она сама ее не знает! В этом и заключается горькая ирония. Это напоминало головоломку, когда все детали на своем месте… кроме одной. Самой крупной.

Детали, с помощью которой решается вся головоломка.

Эта деталь разорвана на две половинки.

У нее одна.

У кого вторая — неизвестно.

Это был кошмар, от которого нет пробуждения.

Кошмар, в котором она жила более восьми лет и, вероятно, обречена жить всегда…

— Отец Меган понимал тебя?

— Что?

Броуди прищурился.

— Ты говоришь, что тебя легко понять. А твой муж тебя понимал?

Она подавила истерический смех. Хотела бы она посмотреть на выражение лица Броуди, если бы сказала правду.

— Да, — ответила она. — Он прекрасно меня понимал.

Броуди смотрел на ее руки, и она вдруг обнаружила, что теребит конверты: отдирает лоскутки и бросает их на траву, словно конфетти. Как долго она этим занимается? Кенни вздохнула и остановилась, надеясь, что Броуди не догадался, что задел ее больное место.

Но, вероятно, он догадался и, вероятно, пожалел об этом, потому что, когда он снова заговорил, его тон был совершенно нейтральным:

— Послушай, на самом деле я вот для чего пришел: мне нужен твой совет. Мы наткнулись на… препятствие.

— Что за препятствие?

Они вместе прошли по лужайке, и их тени сливались на ярко-зеленой траве. Вокруг головы Броуди жужжала пчела, и он отгонял ее. Из окна кухни раздавалась ритмичная музыка.

Когда они подошли к открытой двери, Броуди остановился, чтобы пропустить Кендру. Затем подошел к переносному радиоприемнику, стоящему на широком подоконнике над раковиной, и выключил его.

— Эй, ребята, перекурите минут пять!

Рабочие, отдиравшие штукатурку, побросали инструменты и сняли грязные маски. Выходя, тот, что помоложе, задержался в дверях.