– Катапульта будет в рабочем состоянии уже этим утром. Что касается твоего второго подарка…

– Черного пороха.

– Да, черного пороха. Я уверена, что он тоже получится. Алхимики найдут нужные пропорции.

Рой посмотрел в небо, где звездный свет вышил бисером ночное полотно. Втайне он надеялся, что его дары науки не заработают.

– А ты, любимый. – Митра взяла Роя за руку и сжала ее. Она нашла утешение от черных мыслей об ее изнасиловании, и даже начала убеждать сама себя, что этого не было, что Рой действительно отец ее еще не рожденного ребенка. Она улыбнулась ему с неподдельным теплом. – У нас есть ты. И уже это замечательно.

– Да, замечательно, – механически повторил он.

Пока они разговаривали, взошло солнце, и Рой увидел, как на утреннем ветру билось кроваво-красное знамя армии Мордета с отвратительным, словно язва, черным символом, изображенным на нем.

Армия Мордета разбила лагерь на расстоянии меньше мили от крепости. Рой заметил какие-то передвижения и множество небольших костров, от которых при резких порывах ветра дым поднимался вверх и плыл на восток над их головами. Рой вдохнул аромат поджариваемого мяса, сочный запах, напомнивший ему праздничные пшеники в его старом мире.

Старый мир. Он снова попробовал вспомнить Гвен; солнечный день в восточном парке, гладкая поверхность воды чудесного озера в самом центре парка, и рядом с Роем тело, не имеющее лица. Он яростно тряхнул головой, но это не помогло. В его памяти возникли неуместные воспоминания об университете, о Регентах и о несчастном случае, благодаря которому он оказался в другом царстве. Роем овладело чувство меланхолии, отнимающее у него смелость и делавшее его слабым и бесполезным.

Митра также чувствовала нарастающее отчаяние. Казалось, что это чувство исходит из лагеря Мордета, обволакивая их с Роем, словно дым от костров и просачиваясь в их одежды, в их тела, в их сердца. Храбрость словно таяла от жара, исходившего от раскинувшегося вблизи от крепости войска. Желудок Митры забурчал от голода и мышцы ее живота напряглись. Интересно, подумала она, ребенок там, внутри, сейчас счастлив или печален? Митра могла видеть его лицо – это было лицо Мордета. Она зажмурила глаза при этой мысли и постаралась успокоить свой бурлящий от волнения желудок.

Никто не видел одетую во все черное фигуру человека, стоявшего на огромном валуне с поднятыми к утреннему небу руками в черных перчатках. Острая тень, отбрасываемая им на землю, казалось, пронзила ее до самого сердца. Мордет произносил про себя какое-то заклинание, и губы его шевелились вслед. Было видно, что с каждой минутой заклятие становится все более и более грозным.

Вдоль западной стены, где заклятие имело наибольшую силу, часовые начали бросать оружие. Затем, словно по сигналу, город наполнили звуки металла, клацающего о камни, которыми были вымощены улицы. Защитников крепости стало охватывать отчаяние, побуждающее их опустить руки и сдаться на милость победителя. Но нашелся человек, которому оказалось по силам разрушить заклинание, поскольку он уже однажды испытал чувство отчаяния, которое напустил Мордет, и преодолел его. Этим человеком был поднявшийся со своего больничного тюфяка Фланкс.

– Правда здесь, с нами, Прадата! – кричал он, выйдя на улицы города и пошатываясь от слабости. – Она здесь и жива! Мордет – тьма и ложь! Это он околдовывает нас и вселяет в наши души отчаяние! Очнитесь и делайте свое дело! – Его крик был подхвачен другими, наиболее стойкими защитниками крепости, и крики эти звенели, словно бьющий тревогу колокол; вскоре город ожил, и люди стали энергично готовиться к отражению атаки.

Митра уже ушла куда-то в город, когда Рой осознал, что его чувство безысходности прошло, но что-то сдавливало грудь. Он снова посмотрел на армию Мордета, но она не показалась ему менее огромной и зловещей, чем прежде.

В полдень Митра снова нашла Роя, сидящего у фонтана и рассматривающего поверхность своего посоха.

– Я не могу вынести этого бесполезного ожидания, – сказала она. – Неужели мы ничего не можем предпринять?

– Не знаю, Митра, – его голос звучал уныло и монотонно, но Митра, казалось, этого не заметила.

– Ожидание раздражает меня. Не пора ли нам воспользоваться твоей катапультой? Плотники утверждают, что она готова.

– Нет. Нет еще. Расстояние слишком велико. Когда оно уменьшится хотя бы вдвое, тогда и начнем. Бог даст, что-нибудь да получится.

– Она заработает, – убежденно заявила Митра. – И гранаты тоже. – Она вспомнила последний эксперимент с гранатами, после того как аптекари усовершенствовали порох. Согласно инструкции Роя один металлический шар был заполнен смесью, положен в лунку, вырытую в земле и накрыт перевернутой телегой. В специальное отверстие в телеге была просунута скрученная полоска материи, предварительно смоченная фонарным маслом, и когда мальчик поджег ее при помощи факела, то ему велели быстро отбежать и спрятаться. У многих отвисли челюсти, когда они увидели небольшую воронку, образовавшуюся в результате взрыва.

– У каждого третьего солдата на крепостной стене будут две гранаты, – продолжала Митра.

– Они знают о том, что должны использовать их умеренно? – в голосе Роя слышалось явное неудовольствие от предстоящего использования гранат.

– Я им это сказала, Верховный Маг, – ответила Митра слегка шутливым тоном.

Ее слова встряхнули его. Он взглянул на нее и не смог оторваться от синевы ее глаз:

– Прости, Митра.

Женщина села рядом с ним и, опустив руку в желоб, по которому текла вода, зачерпнула немного и смочила голую руку. Вода заблестела у ее запястья, словно браслет.

– У тебя какие-то затруднения, Рата. Еще действуют чары Мордета?

Рой почему-то почувствовал себя виноватым:

– Нет, не думаю. Дело не в этом. Я думаю, что альтернативы войне в данном случае нет. Но все же мне ненавистна мысль о ней. – Он посмотрел на сидящую рядом женщину. – Кроме того, мне не нравится и то, что ты будешь принимать в ней участие.

– Я покончу с этим, когда умрет Мордет.

Рой печально кивнул:

– Старые привычки умирают последними. Моя жизнь была в мире, твоя – в войне.

Митра перебирала пальцами грубый материал, из которого была сшита ее одежда.

– Еще не поздно искать и обрести нам новый мир. – Она посмотрела в лицо озадаченного профессора. – Помнишь? Ты читал мне эти строки.

– Это из Теннисона, – ответил Рой. – Я удивлен, что ты запомнила их.

– Когда звучат Слова Власти и Красоты, я их запоминаю легко. – Она глубоко вздохнула. – Мордет умрет. Я это знаю. Я буду биться с ним до последнего вздоха. Чтобы мы… – она обвела рукой вокруг себя, как бы охватывая весь город, – чтобы они могли жить.

Рой откинулся назад, опершись о каменную стенку фонтана и положив посох у вытянутых ног.

Он услышал возбужденные крики со стороны западной стены. Тяжело дыша, к ним подбежал человек.

– Движение, милорд, миледи. В лагере Мордета. Армия Черного идет на нас.

Рой и Митра поспешили к крепостному валу и поднялись на сторожевую башню по крутым деревянным ступеням. Внизу они увидели, что небольшой отряд противника уверенно марширует по горячему песку в направлении к крепости. Рой сумел различить три фигуры, две из которых были одеты в цвета Элитной Гвардии Мордета – серые жакеты и бриджи с выцветшими гербами Мордета на нагрудных пластинах. Третий шел между ними и чуть впереди. На нем были наколенники из блестящей черной кожи, сверкающей из-под развевающейся на ветру тяжелой мантии. Его нагрудник был из вороненой стали с выгравированным в ней черно-се shy;ре shy;бряно-алым изображением гербового щита Регента Кешьи. На голове его не было шлема, и черные волосы спадали вниз. Рой уже представлял себе глаза, сверкающие из-под насупленных бровей Черного. Мордет приближался.

Рой продолжал смотреть, как Мордет влезает на большой базальтовый выступ примерно в двух сотнях ярдов от западной стены. Двое гвардейцев неподвижно стояли рядом с хозяином; Рой обратил внимание на то, что они держат маленький ящик.