— Интересно, сможем ли мы войти? — произнес он, задумчиво разглядывая остатки ступеней. Дверь, которой следовало бы распахнуться, оставалась плотно запертой. Поместье, казалось, совсем не изменилось с тех пор, как сюда прибыла новая хозяйка. Не было видно ни одного слуги или работника, приводящего дом в порядок.

Привязав лошадей к столбу. Алекс поднялся по ступеням и, взявшись за тяжелое дверное кольцо, постучал.

Спустя несколько минут дверь распахнулась, и маленький седой человечек спросил по-французски:

— Что вам угодно?

— Дома ли ваша госпожа?

— О, она дома. Пожалуйте за мной, прошу вас.

Карлик повернулся и повел их вдоль длинного коридора. Здесь было очень темно, поскольку стекла в высоких передних дверях были грязными и пыльными.

Но комната, в которую они попали, поражала светом и чистотой. Алекс догадался, что это та единственная комната, в которой открыто окно. Навстречу им поднялась худая темноволосая женщина.

— Здравствуйте, мисс Хартфорд. Как мило, что вы заехали ко мне, — проговорила женщина с французским акцентом.

Честити сделала легкий реверанс.

— Очень приятно вас видеть, графиня. Позвольте мне представить мистера Александра Фицсиммонса.

— Добрый день, графиня, — произнес Алекс с галантным поклоном.

— Александр, — мягко протянула графиня, — прелестное имя для красивого мужчины. Присаживайтесь, пожалуйста. — Она повернулась и щелкнула пальцами. Появился дворецкий, которому она дала какие-то указания.

— Как вы здесь устроились? Нравится ли вам Фолкстоун? — Продолжала Честити.

— О, я понемногу привыкаю — он уже не такой чужой для меня. Но понадобится очень много времени, чтобы привести дом в порядок. Я пыталась нанять девушек из деревни, но для них мой дорогой Жан-Жак тоже чужестранец, они боятся его. Поэтому мне приходится довольствоваться лишь одним поваром, Жан-Жаком, и привратником Рэми.

— Должно быть, вам очень трудно и одиноко жить в чужой стране, — сказал Алекс на совершенном французском.

— О, да, но это гораздо предпочтительнее гильотины, — плавно проговорила графиня.

— Это верно. Вы потеряли семью?

Графиня приложила к глазам кружевной платочек. «Зачем. — подумал Алекс, — ведь на ее глазах не появилось ни одной слезинки.»

— Мой дорогой супруг, граф. Он заставил меня уехать без него. Я скрывалась почти целый год, прежде чем смогла бежать в Англию. Мне так больно вспоминать об этом.

— О, простите нас, графиня, мы не хотели причинить вам боль, — сказала Честити. бросая укоризненный взгляд на Алекса.

— Ничего. А вот и поднос с чаем. Как видите, я уже переняла некоторые из ваших привычек, хотя сама я предпочитаю вино.

— Я тоже, — сказал Алекс, и графиня протянула ему бокал.

— Боюсь, мой повар так и не постиг искусства приготовления ваших бисквитов, но он может предложить нам пирожные. Мадмуазель?

— Благодарю вас, — ответила Честити, принимая чашку чая и яблочное пирожное.

Она уже подумывала о том, как бы незаметно перевести разговор в нужное русло, но неожиданно графиня заговорила сама.

— Как я полагаю, вы прибыли сюда, чтобы попросить меня о чем-то, не так ли? — Честити и Алекс переглянулись. — Иначе вы бы могли подождать до завтрашнего вечера, потому что я приглашена вашей очаровательной матушкой на бал.

— В самом деле, не окажете ли вы нам одну любезность? Мистер Фицсиммонс — крестник прежних владельцев этого дома, — начала Честити.

— Неужели? Тогда, вероятно, вы желаете осмотреть дом, чтобы оживить воспоминания о прошлом!

— Да, графиня, конечно, но как-нибудь в другой раз. Мы прибыли не за этим. Мисс Хартфорд и я принимаем участие в игре — в охоте за безделушками.

— В охоте за безделушками? — переспросила графиня.

— Это игра, в которой вам выдается список предметов и определенный отрезок времени, и вы должны постараться найти все предметы из этого списка.

— О, понимаю. И чем же я могу вам помочь?

— У моего крестного была коллекция морских раковин, и нам нужна одна из них для игры. Он хранил их в небольшой комнатке за кабинетом.

— О, я знаю, где это, — сказала графиня и добавила, пожимая плечами — Но она пуста. Однако у меня есть морская раковина, и я могу вам ее одолжить. Я нашла ее во время моей поездки в Кот-д'Азур, что на юге Франции. Вам не приходилось бывать там, мсье?

Алекс отрицательно покачал головой.

— Я видел Средиземное море, но только с берегов Испании.

— Когда были ребенком?

— Нет, не так давно.

Было ли это игрой его воображения, или в лице графини действительно появилось что-то жестокое? Услышав ее следующие слова, Алекс решил, что ошибся.

— Вы сражались против этого ужасного Наполеона! — воскликнула она.

— Да, пока не был ранен. Теперь я дома, поправляю здоровье, — сказал он, слегка ударив тростью о стул.

— Я очень рада. Я, конечно, не хочу, чтобы Наполеон выиграл войну, но приятно, что такой красивый молодой человек не будет убит из французского мушкета.

Честити совсем не понравился тот злобный взгляд, с которым была произнесена эта речь, и она поспешно сказала:

— Раковина, графиня… Можем ли мы посмотреть на нее?

— Конечно, дорогая. Я пойду и принесу ее немедленно. Бросив томный взгляд на Алекса, француженка удалилась.

— Несомненно, это было очень неприятно, — сказала Честити.

— Что? — спросил Алекс, делая невинное лицо.

— То, как она извивалась перед вами.

— Я ничего подобного не заметил, — ответил он простодушно. — Она довольно привлекательна, настоящая цыганочка. Очень экзотична, — добавил он.

Честити презрительно фыркнула.

— И, должно быть, ей уже все сорок.

— Верно, но чем женщина старше…

Честити сверкнула глазами, а затем принялась допивать свой чай, слишком крепкий, но уже чуть теплый. Как видно, искусства приготовления чая французский повар также не смог постичь.

— И не надо быть такой надутой.

Она пристально посмотрела в его глаза, осторожно поставила чашку и повернулась к нему спиной.

Алекс усмехнулся, поднимаясь с места. Шагая по комнате, он принялся переставлять различные безделушки, сделав вид, что очень заинтересован ими. Затем подошел к окну и выглянул наружу. Его экипаж исчез, вероятно, слуга позаботился о нем.

— Что вы о ней думаете. Честити? — спросил он тихо.

— Думаю о ней? Вы хотите сказать, думаю ли я, что она захочет стать вашей любовницей? — резко ответила Честити, отбрасывая хорошие манеры и всякую осторожность.

Алекс засмеялся и обошел диван, на котором сидела Честити, так что ей пришлось вертеться на месте, чтобы уследить за его беспокойными движениями.

— Нет, мне интересно, какое чувство она в вас вызывает.

Честити не могла понять, зачем он задал ей этот вопрос, но все же решила ответить.

— Мне с ней как-то неуютно, неловко. Не могу сказать, почему.

— Возможно, потому что она иностранка?

— Не думаю. У меня была очень хорошая подруга в школе, француженка.

— Хм-м.

— А вы что о ней думаете? — поинтересовалась Честити.

В коридоре послышались шаги, и Алекс откинулся на спинку дивана и прошептал ей на ухо:

— Я думаю, она возвращается.

По возвращении в Хартфорд Хауз Алекс расстался с Честити у входной двери. В ее сумочке благополучно покоилась морская раковина. Алекс отвел упряжку на конюшенный двор и передал лошадей своему груму.

С тростью в руке Алекс прохаживался вдоль длинного ряда денников, внимательно рассматривая лошадей. Заметив, что он остановился около загона, в котором пасся крупный серый жеребец, старший конюх оставил свою работу и подошел к нему.

— Мы держим его отдельно от других. У него собственный денник и собственный загон. Это самая быстрая лошадь из всей конюшни.

— Да? Это лошадь лорда Хартфорда? — спросил Алекс, открывая дверцу. Огромный жеребец подошел поближе и взял морковь, которую тот достал из кармана.