— Значит, идея в том, чтобы рисовать так же паршиво, как эти ребята.

— Эти ребята не пытаютсярисовать паршиво. Кое-что из того, что они делают, — самое то. Есть один парень, Клейг Флессель, так он, черт побери, по-настоящему хорош. И старается быть в курсе. Вот, взгляни. — Сэмми схватил номер «Боевых комиксов» и раскрыл его на странице, где Джо Шустер нарисовал Супермена освобождающим Лоис Лейн из хватки каких-то широкоплечих скотов — делающих прибыль на войне, как припомнил Сэмми. Фон был сведен до собственно тел этих самых скотов. Скудные иероглифы обозначали лабораторию, бревенчатый домик, скалистую горную вершину. Подбородки выпирали, мускулатура была схематичной, глаза Лоис — изогнутыми щелками. — Это очень просто. Все лишнее убрано. А вот если ты станешь сидеть и заполнять каждую панель всякими там летучими мышками, лужами и витражами, прорисовывать каждый мелкий мускул, каждый малюсенький зубчик, основывать всю эту ерунду на Микеланджело и самому себе по этому поводу плешь проедать, вот это будет паршиво. Главное — ты используешь картинки, чтобы рассказать славную историю.

— А эти истории славные?

— Порой славные. Наша история офигительно славная, если меня спросить.

— Офигительно, — произнес Джо, медленно выпуская это слово, точно приятную затяжку.

— Что офигительно?

Джо пожал плечами.

— Ничего. Я просто сказал.

Настоящие таланты Сэмми, как выяснилось, лежали в иной сфере, нежели карандаш или кисть. Это стало ясно всем, когда Дэйви О'Дауд вернулся в Преисподнюю после краткого совещания с Фрэнком на предмет идей для персонажа Дэйви. Работая на кухонном столе, Фрэнк уже целиком погрузился в собственную идею или нехватку таковой, и его нельзя было особо тревожить. С кухни Дэйви вернулся, задумчиво почесывая в затылке.

— Мой парень летает, — сказал Дэйви О'Дауд. — Это я точно знаю.

Джо бросил взгляд на Сэмми, и тот хлопнул себя ладонью по лбу.

— Ох-х, — простонал он.

— А что такое?

— Летает, значит?

— Ну да. А что, с этим что-то не так? Фрэнк говорит, что тут все дело в желаемых вымыслах.

— В чем, в чем?

— В желаемых вымыслах. Знаешь, это типа самое главное, чего хочется какому-нибудь маленькому пацану. Скажем, ты… ну, ты типа не хочешь иметь искалеченную ногу. Так что ты — раз-два — даешь твоему парню волшебный ключ, и он может ходить.

— Угу. — Сэмми предпочитал не рассматривать процесс создания персонажа в столь прямолинейной манере. И задумался, какие еще свои желания он по незнанию мог присовокупить к персонажу хромого Тома Мейфлауэра.

— Мне всегда хотелось летать, — признался Дэйви. — И, могу догадаться, уйме других парней тоже.

— Ну да. Это обычная фантазия.

— Тогда, по-моему, этого нельзя иметь слишком много, — вставил Джерри Гловски.

— Ладно, пусть по-твоему, он может летать. — Сэмми взглянул на Джо: — А Джо?

— Почему… — вздохнул Джо.

— Почему?

Сэмми кивнул.

— Почему он может летать? Зачем ему это нужно? И чего ради он использует эту свою способность в борьбе с преступностью? Почему бы ему просто не стать лучшим в мире вором-домушником?

Дэйви раздраженно закатил глаза.

— Это еще что, катехизис по комиксам? Да не знаю я!

— Давай все по порядку. Как он это делает?

— Не знаю.

— Прекрати ты со своим «не знаю».

— У него большие крылья.

— Придумай что-нибудь еще. Может, реактивный ранец? Антигравитационные ботинки? Шляпа-вертолет? Мифологические силы крыльев? Межзвездная пыль? Кровь, перелитая от пчелы? Водород в венах?

— Стой, не гони, — буркнул Дэйви. — Ну ты, Сэмми, даешь!

— Ага, в этой фигне я мастак. Что, испугался?

— Чтобы ты знал — просто малость смутился.

— Возьми что хочешь. Итак, это жидкость. Антигравитационная жидкость в его венах. А на груди у него — такая маленькая машинка, которая эту самую ерунду в него качает.

— Ну да, хорошо.

— Вот-вот, и ему нужен этот состав, чтобы жить, понимаешь? Летательная часть — это… ну, это просто такая неожиданная побочная выгода. Он ученый. Медик. Он работал над каким-то видом, скажем, искусственной крови. Знаешь, для раненых на поле боя. Синтокровь — так она называется. Может, она… блин, не знаю, может, она сделана из перемолотых метеоритов, которые из какой-нибудь дали к нам залетели. Потому что кровь основана на железе. Не знаю. Но потом какие-то криминальные типы… нет, какие-то вражеские шпионы, они вламываются в лабораторию и пытаются эту самую синтокровь похитить. Когда наш парень им этого не позволяет, они пристреливают его, его девушку и бросают их там, думая, что им хана. В общем, девушке, как ни печально, уже не помочь, но нашему парню в шаге от смерти все-таки удается подключиться к этой самой качалке с синтокровью. То есть с медицинской точки зрения он действительно умирает, но эта ерунда, этот жидкий метеорит, он возвращает его с самого края. А когда он приходит в себя…

— То выясняет, что может летать! — Дэйви радостно оглядел всю комнату.

— Итак, наш парень может летать, и он начинает преследовать шпионов, которые убили его девушку. Теперь он действительно может делать то, что всегда хотел, а именно — помогать силам мира и демократии. Но ему никогда нельзя забывать про свою слабость, он всегда должен помнить, что без насоса с синтокровью он труп. Он никогда не сможет перестать быть… быть… — Сэмми защелкал пальцами в поисках имени.

— Летающим Полутрупом, — предложил Джерри.

— Бладменом, — отрезал Джули.

— Стрижом, — вмешался Марти Голд. — Самой быстрой птицей на свете.

— А я такие чудные крылья нарисовал, — пожаловался Дэйви О'Дауд. — Клевые, перистые.

— Да ладно, черт с ними, с крыльями, — сказал Сэмми. — Они могут быть просто для вида. Мы назовем его Стрижом.

— Ага, это мне нравится.

— Итак, он никогда не может перестать быть Стрижом, — продолжил Сэмми. — Ни на одну-единственную долбаную минуту в сутки. — Тут он умолк и вытер рот тыльной стороной ладони. В горле у него саднило, губы совсем высохли, и Сэмми казалось, будто он проговорил целую неделю. Какое-то время Джерри, Марти и Дэйви молча переглядывались, а потом Джерри слез с табурета и прошел в свою спальню. Оттуда он принес старую пишущую машинку марки «ремингтон».

— Когда закончишь с историей Дэйви, делай мою, — сказал он.

Субботним вечером Джерри все-таки сумел ускользнуть на часок, чтобы вернуть мисс Розе Сакс ее сумочку, а затем еще раз в воскресенье днем, уже на два часика, возвращаясь с кривой отметиной на шее от зубов девушки по имени Мэй. Что же до Фрэнка Панталеоне, то он исчез в пятницу, где-то в районе полуночи. В конце концов его нашли в ванной комнате. Полностью одетый, Фрэнк лежал в пустой ванне, а на коленях у него была чертежная доска. Закончив страницу, он ревел: «Мальчик!» Тогда Сэмми бегом относил эту страницу наверх к Джо, который не отрывал взгляда от сияющей тропы своей кисточки, пока не ударило два часа ночи с воскресенья на понедельник.

— Красотища, — сказал Сэмми. Сам он уже несколько часов как закончил со своими сценариями, но продолжал бодрствовать, попивая кофе до дрожи в глазных яблоках, чтобы у Джо все время была компания, пока он заканчивал задуманную Сэмми обложку. Это было первое слово, сказанное ими по меньшей мере за час. — Пойдем посмотрим, не осталось ли там чего-нибудь пожевать.

Джо слез со своего табурета и отнес обложку к футовой в вышину кипе монтажных основ с иллюстрациями и кальки. Этой кипе предстояло стать первым выпуском их комиксов. Затем Джо подтянул брюки, несколько раз покрутил ошалелой головой на скрипучей оси шеи и последовал за Сэмми на кухню. Здесь они нашли и принялись пожирать легкий ужин из трижды обглоданной половины теперь уже почти античной курицы, девяти пресных печенинок, одной сардины, капельки молока, а еще — желтоватой полоски твердого как алмаз сыра, которую они нашли вклиненной под молочную бутылку между пластин полки за окном. Фрэнк Панталеоне и Джули Гловски давным-давно ушли домой в Бруклин; Джерри, Дэйви и Марти спали в своих комнатах. Джо смотрел из окна на продуваемый всеми ветрами задний двор, черный ото льда. Вокруг его глаз с тяжелыми веками роились густые тени. Наконец Джо прижался лбом к холодному стеклу.