Над лавками, вдоль всех стен устраивали полки-'полавочники', на которых хранили предметы домашнего обихода, В стену вбивались специальные деревянные колышки для одежды.
Хотя большинство крестьянских изб состояло всего из одной комнаты, не деленной перегородками, негласная традиция предписывала соблюдение определенных правил размещения для членов крестьянской избы. Та часть избы, где находилась судная лавка, всегда считалась женской половиной, и заходить
туда мужчинам без особой надобности считалось неприличным, а посторонним — тем более.
Крестьянский этикет предписывал гостью, вошедшему в избу, оставаться в половине избы у дверей. Самовольное, без приглашения вторжение в 'красну половину', где ставился стол, считалось крайне неприличным и могло быть воспринято как оскорбление.
К жилой избе обязательно пристраивались сени, хотя в крестьянском обиходе они были более известны под именем 'мост'. По-видимому, первоначально это было действительно небольшое пространство перед входом, вымощенное деревянными лагами и прикрытое небольшим навесом ('сенью'). Роль сеней был разнообразной. Это и защитный тамбур перед входом, и дополнительное жилое помещение летом, и хозяйственное помещение, где держали часть запасов продовольствия.
Избы были черные, курные, без труб; дым выходил в маленькое волоковое окно. Все постройки в буквальном смысле слова рубились топором от начала до конца строительства, хотя в городах, были известны и применялись продольные и поперечные пилы. Но приверженность традициям приведет к тому что на протяжении веков будет сохраняться один и тот же тип строений.
Срубив первый венец, на нем возводили второй, на втором третий и т. д., пока сруб, не достигал заранее определенной высоты. Конструктивные основные типы рубленых крестьянских
жилых строений — 'крестовик', 'пятистенок', дом с прирубом.
Крыша у домов была деревянная, тесовая, гонтовая или из драни, иногда, в безлесных местах, — соломенная. Стропильная техника сооружения кровли, как и другие виды конструкции крыш, хотя и были известны русским мастерам, но в крестьянских избах не употреблялись. Срубы просто
'сводились' как основания для кровли. Для этого после определенной высоты бревна стен начинали постепенно и пропорционально укорачивать. Сводя их под вершину кровли. Если укорачивали бревна всех четырех стен, получалась кровля 'костром', т. е. четырехскатная, если с двух сторон двухскатная, с одной стороны — односкатная'
Что он не городской мастер, мог и не видеть эту конструкцию в живую, ведь все что он умел делать, это избы да сараи и, глядя какой сруб возвел, дело свое знал.
Он слез, смущенно почесал затылок, — Так енто, у нас доски столько нету, мы могем конечно натесать, токмо…
— Из хлыстов делайте (тонкая не строевая древесина до десяти сантиметров в диаметре), а вдогонку к гвоздям, чтоб крепче было, забивайте скобы.
И пояснил, нарисовав на земле, П — образную рамку с заершенными концами.
Он постоял, посмотрел, — Дорого будет, енто скока жалеза надо…
— Зато крепко и не развалиться через год.
С тем и расстались. Походил по стройплощадке, зашел к Даниле на кузницу, пояснил, что ему теперь придется делать. Как всегда он, молча, кивнул и с головой погрузился в свое огнедышащее царство. Можно не проверять, все будет сделано с точностью до миллиметра, даже количество и расположение бороздок будет соответствовать заявленному. Показ, обошелся в алтын. Блин надо свою лесопилку строить, раз уж надумал фабричку ставить, значит, придется тарных цех делать, поставить лущильный станок и пилораму, гнать доски и фанеру, для себя, не на продажу, хотя можно подумать и продаже готовых комплектов, мотор, стойка, пилы… '
— Перекушу, да поеду, надо успеть в кузнечную слободу заскочить. — И повернувшись, собрался идти к дому.
— Не ходи. Не надо. Марфа с Машкой все сундуки распотрошили, там все одежей завалено, барахло перетряхивают…
— От ты чтоб… — Никодим выругавшись, остановился, сдвинул шапку на затылок, — Когда она…
Знаешь что? Ежели спросит, скажешь, — был, уехал. Почему не зашел? Ответишь, — Не ведаю. — И погрозил кулаком.
Я его прекрасно понимал, иногда, примерно раз в полгода, она затевала, что-либо грандиозное. В прошлую осень заставила меня с Никодимом белить печку. Мы честь по чести, исполнили указ домашнего генерала. После чего был устроен смотр с построением личного состава, обнаруженные недостатки в сильно преувеличенном виде были предоставлены гарнизону.
Вот объясните мне, зачем красить там, куда никто, даже пьяный сантехник не полезет. Узенький простенок, в десять сантиметров, к тому же закрыт доской с лежавшей на ней всякой ерундой. Сняла, заглянула и устроила скандал. Не спорю, их иногда послушать и в театр ходить не надо, только не в этот раз. И даже на статиста не тянул, это ведь я посоветовал Никодиму не лезть туда. Так что свою порцию люлей и я получил. Ужин у нас в тот вечер был просто шикарный, кусок сухого хлеба, соленый огурец, один на двоих и кувшин с холодной водой.
На наше невнятное мычание последовал простой ответ, — Не заработали.
Утром, приканчивая в одиночестве завтрак, случайно подслушал разговор Марфы с Машкой.
Та поучала, что и как, какие одежки для чего и куда нужны, попутно рассказывая истории тех или иных вещей. Многое из того что услышал, заставило пересмотреть некоторые взгляды на, казалось бы, обыденные вещи.
'К примеру, взять наши с вами ателье, для нас естественно носить платье или джинсы, шитые в Китае. А здесь все по-другому и косые взгляды с поджатыми губами Марфы, нашли свое место. Я её кровно обидел, когда пошел к мастерице шьющей мне исподнее, тем самым, выставил свою хозяйку полной неумехой не умеющей держать в руках иглу и плохое хозяйство. И стал ясень град упреков после похода с ребятней. Она рассматривала нас как членов семьи, а я… Придется срочно делать что-то для реабилитации меня любимого…
Или тот же обычай носить на поясе хоть шнурок какой. Сперва было непривычно, с далекой армейской поры прошла куча лет, и забыл толком, как пояс носить. А тут народ опояски да кушаки таскают как награду какую, да ещё друг пред дружкой хвастаются. Так что, тоже таскаю такую штуку, модифицированную, кожаный ремень, обшит тканью, со стороны кажется что кушак, ан нет, ремушок с застежкой'
— Седня, нам с тобой надобно будет одежки с сундука достать. Перетряхнуть, проверить, не завелась ли моль, развесить, чтоб отдохло. А тож ляжит все под шкуркой мыши водяной, хоть и бабка моя сказывала, что от затхлости помогает, но все-таки почаще переворачивать надо. Берешь ласково, бережно, словно дитя малое, на лавку кладешь да пока разворачиваешь, смотришь, нет ли где крупинок таких, черненьких, как будто кто песок мелкий просыпал. Ежели узришь, меня кликни, то моль окаянная. Клади в стороночку, кипятком шпарить надо будет. Опосля покажу сколько щелоку в бадейку лить чтоб вещички не спалить, ведь ежели перельешь одежка ветхой станет.
— Баба Марфа, а это что?
— Кафтан.
— А почему же у него такой воротник маленький, почитай совсем нету.
— Это для того чтоб, мужики наши как детишки малые, женки уменье свое в вышивку вкладывают, обнизь зипуна и ожерелье у рубахи (воротник) ниткой красной (красивой) узором расшивая, а они как петухи, друг перед дружкой хвастаются. Оденет добрый молодец зипун исподний, на него поверху рубаху, опояску подвяжет узелком слабым и вот ентот кафтан накинет. Любо на такого посмотреть, а ежели улыбнется весело, да на тебя, девица красавица, глянет задорно… — Марфа замолчала, видимо вспоминая что-то свое. Машка, девчонка без комплексов, что и подтвердила.
— Это ты про деда Никодима молвишь?
— Кыш, мелкота пузатая, от горшка два вершка, а туда же… Положи рубаху, порты бери, — Судя по голосу бабка улыбалась.
— А дядьки Федора длинней будут, у него вообще, вся одежка чудная такая…
— И сам что учудил…
— А что бабушка?
— А то 'внученька' — От язвенности прозвучавшей можно было прикурить, — Кто догадался на девку мужицкое исподнее одевать?