Первой была горная дорога с двумя мостами, — опорным и подвесным. Эта дорога использовалась так давно, что никто и не помнил, — в какое время её построили. По ущелью, через которое был построен подвесной мост, и проходила собственно граница.

Второй мост, построенный на опорных сваях из карагая [47], соединял берега реки Светлой, летом ровной, как жидкое стекло, а по весне клокотавшей и перекатывавшей громадные валуны. Она, собственно, и дала название местности, раньше она называлась Светлые Воды.

Джура-хан, по сведениям, которые дал первый «язык» и которые подтвердили два последующих, был личностью незаурядной. Уж кто-кто, а он должен был понимать, что по этой горной дороге можно двигаться, лишь предварительно захватив оба моста. В противном случае та часть армии, что окажется между мостами, легко может попасть в мышеловку. Мосты, да ещё горные, — объект стратегический и для диверсий весьма уязвимый.

Лесная дорога была и широкой и ровной, но «широкая» для крупной армии — понятие условное. Больше, чем по четыре всадника в ряд, там двигаться нельзя. Если лучники начнут бойню из чащи, никакого преимущества его конница иметь не будет. За что следовало возблагодарить Всевышнего, так это за тактически выгодные полуденные границы Руссии. Из всех границ, тем не менее, Светловодье было самым удобным местом для вторжения. Ещё дальше Полуденные горы становились вообще труднопроходимыми.

А если отклоняться в сторону леса, то дальше он становится ещё гуще. Вот, если страшная кызбекская конница сумеет миновать приграничье, она выйдет на оперативный простор. Тогда уже остановить её будет практически нечем. Дальше места становятся всё заселённее и, соответственно, менее лесистыми.

Впрочем, на простор ещё выйти надо. И тут уж простите…. Когда они с Барсом на большой высоте делали облёт границы, с его губ не сходила…. Ну, если бы речь шла не о лучшем друге, Акела назвал бы её змеиной. Впрочем, всё равно назвал. И ничегошеньки доброго она кызбекам не сулила. Это было понятно даже бывшему менту, не сдававшему экзаменов по тактике и стратегии.

Они столько гоняли ковёр, что Васька, не выдержав, взбеленился.

— Я вам что, гидра трёхголовая? Одна голова спит, другая рулит…

— А третьей в это время морду бьют, — меланхолично заметил Акела, — устал, так и скажи, чего орать-то? Забросим к Любаве, сутки твои. Но чтобы утром как штык.

Так и сделали. После чего, даже не приземляясь, рванули к гномам. Заготовка снарядов была уже закончена. Изготовленные Андреем порох и взрывчатка хранились в тюремном подвале терема в Светлограде. По заказу Акелы гномы изготовили чудовищной крепости замки, открывавшиеся только Барсу и Акеле. Устанавливали их тоже гномы, в цельную железную дверь в ладонь толщиной врезать замок люди пока ещё не умели.

Подручные Мастера Корина изготавливали провода к минам. Одни крутили ручки волочильных барабанов, превращая медь в проволоку, другие аккуратно наносили на неё асфальтовую изоляцию. Сам Мастер вместе с Андреем занимался тонкой работой — изготавливали электрические инициаторы зарядов, проще говоря, «взрывные машинки», которые кто-то когда-то окрестил «адскими». Акела, войдя, застал их за диспутом.

— Барс, мне не понятно, для чего служат эти механизмы, кусающие за пальцы, — с лёгким возмущением обращался к Андрею Корин, — если для пытки, то такую боль привычный человек стерпит.

Собеседник улыбнулся и промолчал, продолжая сосредоточенно наматывать тоненькую проволоку на стальной сердечник.

— А эта проволока, зачем она нужна?

— Мастер Корин, мы тебя уважаем безмерно за твои «золотые руки», — проникновенно сказал Акела, — только зачем тебе эти знания именно сейчас? Умножая наши знания, мы умножаем наши скорби.

— Ясно, — сердито буркнул тот, — то, что вы языками работаете лучше, чем руками, я уже знаю. Не морочь голову старику.

— Старик, — хмыкнул Барс, — хочешь первым крутануть эту ручку, когда придёт время испытывать технику? Только не пеняй нам, если после этого забудешь про спокойный сон.

Мастер Корин внимательно посмотрел на друзей. Никакой шутки в словах Андрея он не услышал, скорее даже лёгкую горечь.

— Подумаю, — отозвался он и обратил взор на Акелу, — зачем пожаловал?

— Забрать Барса, машинки и проволоку.

— Вечером заберёшь. А эти пустые чугунные шары, которые вы вчера забрали? Тоже, поди, какая-нибудь пакость типа ваших ракет?

— Да уж не лучше, — хмыкнул Акела и пошёл искать Дорина. Не сидеть же над душой у людей, занятых важным делом.

Зверь, как водится, сам бежал на ловца.

— Тихо, ты, медведь пещерный, — чуть сердито сказал Акела, вырываясь из крепких объятий друга, — рёбра мне ломать перед важной операцией — это ж чистой воды вредительство.

— Ладно тебе ворчать, — пробасил Дорин, — у меня для тебя хорошая новость. Берендей объявился, прислал привет с птичьей почтой. Обещал скоро быть.

— Неделю уже собираюсь к нему смотаться, да то одно, то другое. Барс к нему летал, а я в это время в Червлянске был.

— Как в Светловодье дела? — поинтересовался Дорин, когда, расположившись в его жилище, они отпили из первой кружки, — я там с тех пор так и не был ни разу.

— Там дела такие, только держись, — Акела сделал большой глоток, — Клим там кнезом сейчас, а воеводой галл. Помнишь же Сержа?

Дорин кивнул.

— А друга твоего гоблина, которого вы с Берендеем чуть живьём не съели? Так он сейчас начальник охраны склада особого назначения, то есть где у нас все секретные снадобья и оружие.

— Во как! А что люди?

— А что люди? Пошарахались от него первое время, потом привыкли. Начальник он жёсткий, спуску не даёт никому, но справедливый. А уж как горд оказанным доверием, ты бы видел.

— Увижу. Как думаете гостей встречать? Они, кстати, далеко ещё?

— Начали уже беспокоить Зорастан. Посол к Володу вчера приезжал. Просят военной помощи, но при этом ещё и торгуются, как на базаре. Практически просят им помочь в обмен на их доброе слово и хорошее отношение.

— Ну, взаимопомощь — тоже нужная вещь.

— Согласен, если помощь действительно взаимная. А они нам великую услугу обещают — сообщать о передвижениях регулярных частей противника.

— И в чём подвох?

— Да в том, что хозарские шайки с ними делятся добычей за то, что те их беспрепятственно пропускают на наши земли.

— Но ведь они обещают…

— Они обещают о регулярных частях сообщать, а их там уже лет четыреста не бывало. А про банды они ничего не обещают. Чисто восточное коварство.

— Так за что тогда им помощь оказывать?

— Вот мы так Володу и сказали. Он согласился, сейчас посол голубиной почтой своему шаху послание отправил, ждёт новых инструкций. Думаю, пока за они кошелёк держаться будут, их кызбеки с потрохами слопают.

— А сам Джура-хан далеко?

— Пока не знаем. В Зорастане его ещё точно нет, птичья разведка работает плотно, — он отчаянно зевнул, с хрустом раздирая челюсти.

— Вот что, друг, — тяжёлая ладонь гнома легла на плечо, — поспи-ка ты немного, совсем, смотрю, замотался.

— Хорошая мысль, — согласился Акела. Через минуту он уже храпел, упав головой на постель.

…Вернувшись в город, Славку он застал в покоях. Тот мрачно пил пиво в гордом одиночестве. Акела присел рядом и радостно хлопнул друга по плечу, налил себе пива и с удовольствием сделал большой глоток.

— Ну, ваше сиятельство, как дела кнезские?

— Хреново, Борисыч.

— Что так?

— Бояре эти уже вот где у меня, — Клим резанул по горлу ребром ладони, — некоторые, правда, нормальные мужики, занялись делом. А большинство… — он обречённо махнул рукой, да сейчас сам увидишь.

— В смысле?

— Сейчас Дума боярская соберётся.

— Интересно, конечно, только я тут с какого боку? Я ж простой витязь, это вы князья да воеводы.

— Борисыч, не будь занудой, а? Чего это ты заприбеднялся? У тебя грамота такая, что любого кнеза построить можно, а тут… — и вдруг, сбившись с тона, попросил чуть ли не жалобно, — ну, помоги, будь человеком! Веришь, они мне уже всю плешь проели.