— Ну, это-то мне просто. Не такое делала.

— А не сказать ли, что тётка христианка? — вслух подумал Барс.

— Зачем? — не понял Волод.

Акела уловил замысел друга мгновенно.

— Тогда кто-то из «синих» обязательно увяжется с Лаской, чтобы тётку исповедать. Золотая твоя голова, Василич. Мы его самого тут так исповедаем…

— Ну, тогда чего сидим? — женщина сдёрнула с крючка одёжку, — пошли. Негоже как-то Великой Кнезине по городу ночью без свиты ходить, ещё примут за кого не того.

Через полчаса она торопливым шагом уже подходила к воротам терема.

— Чего надо, тётка? — окликнул её молодой стражник.

— Голубчик, как бы мне Ласку повидать, которая вам стирает?

— А пошто она тебе?

— Тётка её соседка мне. Занедужила она, вот и попросила меня за племянницей сбегать. Ну как преставится, всё, какая-никакая родная душа.

— Это да, — согласился парень и крикнул вглубь двора, — Ровдуга, кликни Ласку, тут к ней пришли. Тётка у неё захворала.

— Сейчас, — отозвался мужской голос.

Минут через пять к воротам подошла та самая «кулёма», которая совсем недавно «искала кухню» в палатах Ставра.

— Ну, артистка — хмыкнул про себя Акела. Всю сцену они наблюдали с тёмной стороны улицы, стоя под огромным развесистым дубом. Любослава без разговоров подхватила её под локоток и отвела в сторонку. Они о чём-то пошушукались, после чего Ласка вернулась к воротам и обратилась к стражнику.

— А… этот… как, бишь, его? Тятя который…

— Какой тятя? — с беззлобной усмешкой спросил тот.

— Ну… Ага! Христианин который…

— А, отец Афанасий, — сообразил парень, — а на что он тебе сдался?

— Да тётка-то её в Христа верует, — поспешила пояснить Любослава, опасаясь, что Ласкин спектакль затянется надолго. «Кулёма» обрадовано закивала, поддакивая. Ещё минут через пять-семь появился старый знакомый, отец Афанасий.

— Ну, этому исповедаться у Борисыча не привыкать, — шёпотом съязвил Барс. Выслушав Любославу, священник кивнул и, махнув рукой кому-то во дворе, пошёл вместе с женщинами.

Группа неслышно следовала за ними. Дорога прошла без приключений. Едва женщины с «терновником» вошли в домик, мужчины бросились следом. Увидев их, «синий» сначала оторопел, глаза его метнулись, потом правая рука резко дёрнулась и тут же резко дёрнулась Ласка. Кинжал со стуком откатился по полу.

— А мне объяснял, что христиане люди мирные, оружия не носят, крови не проливают, — голос Ласки сочился ядом, священник глядел на неё почти с ужасом. От «кулёмы» не осталось и следа, вид настоящей Ласки в данный момент иного неподготовленного человека мог напугать до полусмерти.

— Христиане, — справедливости ради заметил Акела — действительно люди мирные. По крайней мере лучшие из них, ну, и пастыри, естественно. Правда, к отцу Афанасию это не относится. Если он христианин, то я испанский лётчик Хулио Педро.

Соловей хихикнул, Клим ткнул его кулаком в бок.

— Ладно, шутки в сторону — Акела крепко взял хранящего молчание «синего» под руку, — Василич, вы тут пока покалякайте о делах наших скорбных, а мы с пастырем пойдём исповедаемся, — и втолкнул его в соседнюю комнату. Не тратя времени, сгрёб «терновника» и, развернув лицом к себе, привычно уставился в глаза. Убедившись, что враг доведён до кондиции, начал свой допрос.

— Где содержится кнезинка Светлана?

— На самом верху терема, в покоях, смежных с покоями кнеза.

— С ней всё в порядке, она здорова?

— Здорова, что ей сделается, — пожал плечами отец Афанасий — этот кобель Юлий, правда, собирался с ней жить, но сначала ему помешал начальник стражи…

— Что с ним?

— Да пока ничего, побили и посадили в подвал. Юлий сказал, что сам его допросит. Правда, раньше, чем через сутки, у него до этого дурака руки не дойдут.

— А с этим то что приключилось, с Юлием? — поинтересовался Акела.

— Кто-то подкараулил его на лестнице и хорошо приложил по голове. А, пока он лежал без сознания, злоумышленник бил его по яйцам, — он хихикнул, — так что, как минимум неделю-другую кнезинка ещё может побыть девственницей.

— Ему что, других девок мало?

— Какой же ты бестолковый! Она единственная наследница престола Великого Кнеза. Брана убил какой-то злоумышленник, братец его сгинул уже давно. Муж кнезинки по праву станет Великим Кнезом.

— Брана же убил ваш прелат, отец Иоханн.

— Конечно, — без всякого жеманства признался «синий», — но прямых свидетелей нет и к суду его притянуть никому не удастся. Да и кому он нужен, этот слабак.

— Сколько ваших монахов в тереме?

— Одиннадцать, не считая Юлия.

Дислокацию постов, время смен караулов и прочие мелочи отец Афанасий рассказал так же легко, даже слегка посмеиваясь над неосведомлённостью собеседника.

— Спать, — приказал он и подхватил повалившееся на него безвольное тело.

— Ребята, — попросил он Клима с Соловьём, — спеленайте этого поганца как следует. Что у Вас? — он повернулся к Барсу.

— Можно лететь. Всё, в общем, известно. Объект вполне доступен.

— Тогда вперёд.

Через минуту ковёр взмыл в небо и поплыл к городу. Через несколько минут они уже приближались к тёмной громаде терема.

— Борисыч, — тихонько сказал ему Андрей, — я не думаю, что нам сейчас стоит штурмовать терем.

— А кто говорит о штурме?

— Кого из этих ты бы хотел взять живым?

Акела подумал несколько секунд.

— Троих: Иоханна, Юлия и Кужилу. Стоп, действительно не получается.

— Я предлагаю выкрасть по-тихому Светланку и кнеза этого долбанного. Без поддержки верховной власти они никакой опасности не представляют — обычная шайка.

— Светлая ты голова, Василич. Об одном ты только забыл. О Малыше.

— Черт! В самом деле забыл. Как тогда действовать будем?

— Я только один выход вижу. Выкрадываем по-тихому Светланку и увозим её к Любославе. Там оставляем Толстого для охраны и возвращаемся к терему и уже тут действуем по обстановке.

— Пожалуй, так пойдёт.

Ковёр, тем временем, уже тихо приближался к одному из верхних окон терема.

— Здесь нет поста, он за углом, — прошелестел в ухо голос Ласки.

— А комната кнезинки? — тихо спросил Барс.

— Там же.

Окно было Лаской заранее смазано и открыто, диву даёшься — когда она всё успела? Створки разошлись совершенно без шума, в его тёмный зев нырнули по очереди Волод, Ласка, Барс и Акела. Славка остался с Соловьём на ковре в боевом охранении.

Немного постояв, чтобы глаза привыкли к полумраку, они тихонько двинулись вперёд. Барс прикрывал Ласку, Акела Волода. Из-за угла лился колыхающийся отблеск свечей.

Ласка что-то тихо сказала Барсу на ухо, он кивнул и жестом показал — ко мне. Когда они с Володом приблизились, Андрей прошептал: «Она выйдет туда. Сразу они её не тронут. Сигнал — её слова «дяденька, я не нарочно».

Ласка расправила подол, перевязала по-другому платок, сразу превратившись в «кулёму» и тихо двинулась вперёд, вот скрылась за угол. Послышался удивлённый возглас.

— Ты что тут делаешь?! Да ты как сюда попала?

— Я, это…. Ой, дяденька, я не нарочно!

На рывок все трое вылетели из-за угла. Один монах в синей хламиде лежал на полу лицом вниз, другой стоял, явно собираясь проткнуть Ласку протазаном. При виде их он замер и выглядел крайне глупо. Барс в долю секунды внёс коррективу, поменяв монаху идиотский вид на вид настоящего покойника. Ласка сорвала с пояса первого трупа ключ на большом кольце и с ходу открыла дверь.

При виде их кнезинка вскочила, рот её раскрылся, но она тут же зажала его двумя ладонями. Потом бросилась Барсу на грудь и плечи её беззвучно затряслись.

— Уходим, — прошипела Ласка. Все мгновенно вняли толковому совету. Монахи в темпе были затащены в комнату кнезинки, кровь на полу быстро затёрта.

Когда через несколько секунд сильные руки Славки подхватили Светланку, Барс распорядился: «Быстро её к Любославе. Славик, останешься с ней. А ты ковёр снова подгоняй сюда и зависай».