Ковёр растаял во мгле, а они плотно прикрыли створки и тихо двинулись обратно.

— На этой лестнице их обычно не бывает, она для прислуги. Но еду узникам носят из кухни по ней. Кормёжка, конечно, давно прошла. Ключ только у стражников, они сами дверь с той стороны открывают. Попробую их как-нибудь обмануть, мне не впервой. Пока эти олухи что-нибудь поймут, они уже в своём аду жариться будут.

— Про ад-то откуда знаешь?

— Бывший монах в шайке был. Тс-с, — она замерла, прижавшись к стене, остальные тут же последовали её примеру. К счастью, шедший по лестнице кухарь был настолько умотан, что ничего вокруг себя не видел. Они тихо продолжали движение. После очередного поворота они оказались перед дверью с забранным решёткой оконцем. Из-за него слышался тихий разговор. Акела прислушался, но язык был ему совершенно не знаком.

— Они, — шёпотом сказала Ласка.

— Подождите, — вдруг сказал Акела, — Василич, есть классный «гэджет» [40]. Представь, если глупый кухарь решил за этими дверями потискать подружку.

— Ласка, как ты на это смотришь?

— Если для дела надо, потерплю. А кто кухарь?

— Тут тебе повезло, — усмехнулся Акела, — себя не предлагаю. Лучше Барса, он этих мальчишек схарчит на «раз».

Ласка пожала плечами.

— Пошли, что ли?

Барс и Ласка, взявшись за руки, посмотрели друг на друга, настраиваясь на нужную «волну». Потом Ласка глупо хихикнула, входя в образ «кулёмы».

— Ой, я здеся боюся…. Куда ты меня тащишь?

— Тут нас не увидит никто, — повёл Барс партию провинциального соблазнителя, — а что это у тебя тут?

Ласка очень натурально взвизгнула.

— Ты чего тута хватаешь? Тута нельзя…

Сработало. Разговор монахов смолк, послышался звук шагов и в решётке показалось усатое лицо.

— Кто тут? Что тут делаете? А ну, пошли отсюда быстро!

«Полдела сделано, — мысленно прокомментировал Акела, — главное — втянуть клиента в диалог, тут ему и труба».

— Чего расшумелся, святоша? — пьяный голос Барса был неподражаем, — тебе-то тут чего завлекательного? Вам же с бабами нельзя, вы-то, наверное, друг друга пользуете.

— А ну, мотай отсюда, олух поселянский! — вступил в переговоры на высшем уровне второй монашек, значительно уступавший габаритами первому.

— О! — восторженно прореагировал на появление нового лица «олух поселянский», — а это зазнобушка твоя голос подаёт? Ты ей, дуре, объясни, что когда мужики разговаривают, ей, курице глупой, голос подавать не полагается. Моя-то, вишь, помалкивает.

Такого святотатства монахи снести были уже не в силах. Заскрежетал ключ в двери и она стала со скрипом отворяться.

— Сейчас я тебе покажу зазнобушку!

Показать, конечно, он ничего не успел. Двумя молниеносными ударами Барс привёл их в состояние стойкого глубокого изумления. Выпрыгнувшим из-за угла Володу с Акелой досталась лишь сомнительная честь связать покрепче этих двух дураков. Ласка, отхватив своим ножом два куска от синих ряс, запихивала им в рот качественные кляпы.

— Как только мы теперь узнаем, в какой камере Малыш? — вслух подумал Акела.

— Кормёжку носили вчера только троим, — не задумываясь, ответила Ласка, — а ключи на поясе у этого обалдуя.

— И то верно, — согласился Волод, снимая ключи с пояса монаха. Бывшего начальника стражи они обнаружили в третьем по счёту каземате. Сидя у стены, он равнодушно повернул голову в сторону вошедших. Похоже, в полумраке он их даже и не узнал.

— Вставай, хорош валяться, — голос Акелы прозвучал как гром с ясного неба. Здоровенная морда, украшенная огромным синяком, просияла.

— Акела, Барс! Братцы, а я думал, всё, карачун.

— С ума сошёл, — искренне изумился Барс, — работы непочатый край, каждый человек на вес золота, а он тут прохлаждается, лодырь.

Уложив на место Малыша его незадачливых караульщиков, они тихонько поднялись на первый этаж.

— Палаты Иоханна ихнего и Юлия рядом, но там караульная, а в ней эти монахи, — тихонько рассказывал Малыш, — никак там без шума не пройти.

— А чего нам сейчас-то шума бояться? — спросил Акела, — монахов было одиннадцать, двое в каземате, двое в аду, осталось семеро. Наверняка двое у дверей…

— Трое, — поправила Ласка.

— Тем более. Значит, трое сразу не жильцы, останется четверо против нас пятерых, это даже не смешно. Твои где? — повернулся он к Малышу.

— Их всех на наружные посты выставили, внутри только монахи. Против меня они руку не поднимут, если только сам Кужила им приказ не отдаст.

— Значит, его раньше надо, — резюмировал Волод.

— Кстати, Малыш, — видя, как испуганно парень глянул на Волода, — познакомься, это Волод, Великий Кнез Руссии. Так что Кужила своё уже отпрыгал.

— Малыш, приди в себя, — ткнул его в бок кулаком Барс, — не шутит он, не шутит. Всё истинная правда. Собор его и призвал и назначил и благословил.

— Будешь ли служить мне верно, живота не щадя? — посмотрел сурово в глаза Малышу Волод.

— Дык, — обретя почву под ногами, снова включил любимый стиль хитрый парень, — уже ведь служу.

— Востёр, — хмыкнул Великий Кнез.

— Ну, что, — нетерпеливо сказал Акела, — начинаем танцы?

Они остановились на площадке, прислушиваясь к шагам и тихому разговору сверху. Несколько секунд постояли, собираясь…

— Пошёл! — тихо шепнул Барс. В крови ударил бурный выплеск адреналина, время перешло в иное измерение. Прыгая через три ступеньки, они взлетели на площадку.

Три лица, медленно поворачивающиеся в их сторону, три клинка, долго и уныло тянущиеся из ножен, всё это надвигается неотвратимо, но до чего же нудно. Удар! Левая рука перехватывает кисть с мечом, правая стреляющей коброй вцепляется в другой край этой ладони, нога бьёт напролом в колено…

Время вновь обрело прежнее течение. Монах с выкрученной кистью грохнулся спиной об пол, зазвенел по каменному полу выбитый меч…. Три тела неподвижно застыли на полу.

С грохотом вылетела дверь караулки, с отдыхающей сменой было покончено в считанные минуты. Оставив Ласку с Малышом упаковывать тех, кто остался в живых, остальные ринулись в палаты. Здесь, наконец, госпожа Фортуна решила, скрепя сердце, выделить один бонус на эту шуструю компанию. Прелат с Кужилой стояли возле постели Юлия, лежащего с забинтованной головой.

— Что такое? — гневно обернулся Кужила, — кто посмел? Я кнез Светловодья Кужила!

— Знаем мы тебя, сума перемётная, — процедил сквозь зубы Волод, — а я Великий Кнез всея Руссии Волод, прах тебя побери! — медленно подойдя вплотную, он так врезал по челюсти предателю, что тот рухнул на кровать Юлия, как подкошенный.

— Вот это как надо, — восхитился Акела, — вот это от души. Плохо предателю, его с двух сторон бьют. Ну, что уставились? — он улыбнулся так, что мороз продрал по шкуре, — прошу проследовать в апартаменты. Будьте любезны.

…Ласка и хозяйка наперебой опекали уже пришедшую в себя Светланку. У мужчин, сидящих за столом, полным ходом шёл «разбор полётов».

— Клим, я тебя не пойму, — кипятился уже принявший хорошую дозу мёда Волод, — какого тебе ещё чемера надо? Тебе Великий Кнез Светловодье жалует! Чего тебе ещё надобно, детинушка?

— Вон Борисычу пожалуй, ему сам Бог велел, он взрослый, образованный…

— Пошёл ты в жопу, Славик, — приветливо отозвался тоже изрядно поддатый Акела, — на кой ляд кнезу возраст и образование? Ему нужна здравая крестьянская сметка и крепкий хрен для потомства и разных там фрейлин. Ну, ещё, для полного счастья, двух матёрых волков, которые, в случае чего, помогут ему задницу прикрыть. Так что принимай хозяйство и не вякай. А я тебе челобитные от Савельевны на подпись возить буду.

Мужики дружно захохотали.

— И вообще, мы с Борисычем вольные стрелки, — подняв голову, внёс ясность Соловей и захохотал, — он витязь специального назначения, а я, как обычно, водитель спецсредства.

— Хорошо сказал, — покачал головой Андрей, — прямо Цицерон. Выпьем за нашего Витязя специального назначения.