Из пасти чудовища ударил тугой столб огня, гигантский хвост расколол огромный валун рядом с полу оглушённым Акелой. Он смог только тупо зафиксировать это, но двинуться куда-то было уже выше сил. Лапы дракона подогнулись и с тяжёлым стоном груз ное тело осело на камни. Витязь попытался приподняться, но в голеностопе полоснула боль, всё вокруг стало кружиться и он потерял сознание.

…В голове всё ещё медленно кружилось, тело качала невидимая волна. Постепенно сознание возвращалось в гулкую пустую голову. Он открыл глаза и уставился в небо, обрамлённое какими-то странными ресницами. После долгого тупого обдумывания пришло объяснение. Это же вершины елей. Акела попытался скосить глаза, к горлу подкатила тошнотная волна.

— Мозги стряхнул, — сама собой возникла мысль. Он вяло удивился и вдруг всё вспомнил: невесомое тело, плавный полёт, клинок, погружающийся в чёрный чешуйчатый затылок, удар о камни…. Витязь снова попытался двинуть глазами. О, уже легче. Рядом, в мутном мареве, колыхалось чьё-то расплывающееся лицо. Он попробовал навести резкость. Медленно взгляд сфокусировался. Ага! Соловей, собственной персоной. Тот вдруг поглядел в упор, словно не веря собственным глазам, и завопил, как резаный.

— Василич, он очнулся! Очнулся!

— Чего орёшь? — хотел спросить Витязь, но из пересохшего горла вырвался какой-то тонкий сип. В поле зрения нарисовались Хан и, вот чудо, Барс. В губы ткнулось горлышко баклаги, потекла остро пахнущая жидкость. Он обхватил его губами и сильно потянул всебя. Сначала он даже не понял — что именно пьёт, но потом различил острый вкус коньяка. Великолепно, право слово, однако, хорошего помаленьку. Акела чуть повёл головой и Васька осторожно убрал баклагу.

— Я всегда говорил, что после такого божественного напитка и мёртвый встанет, — послышался его насмешливый голос.

— Я с этого сушняка и драконью кровь бы выпил, не заметив, — что именно пью, — слабым голосом проворчал Акела.

— Больше не беспокоюсь, — засмеялся рядом Андрей, — раз огрызается, точно, живой.

— Не дождётесь, — буркнул Витязь, пытаясь приподняться, но в голову ударило так, что он мешком рухнул назад. Душу облегчил тем, что от всего сердца выругался, но с телом пришлось, волей-неволей, считаться.

— Да, — хмыкнул он, чуть отдышавшись, — ушатала меня эта птичка как медведь берёзку.

— Кстати, — послышался рядом голос Эрика, — конунг, где ты научился так прыгать? Я даже не успел глазами уследить, как ты оседлал загривок этой твари.

— А у меня в роду львы были, — не моргнув глазом, соврал Акела, — до сих пор, как увижу какую-нибудь скотину, так и хочется прыгнуть на холку.

— Ага, ага, — закивал Хан, — я и не рассчитывал от него что-нибудь вразумительное услышать.

— Да я, сказать по совести, и сам не понял, как это получилось, — откровенно признался Витязь, — так что, меня что спрашивай, что нет — одинаково. Я и сам ничего не понимаю. Кстати, ты-то как, живой?

— Руку сломал и пару рёбер, — послышался мрачный ответ Хана, — теперь лежу, как ободранный баран.

— Эрик, ты как, не пострадал? — спросил Акела.

— Он не успел до меня добраться.

— Везёт рыжим, — пошутил Витязь и отключился снова.

…Когда сознание вернулось к нему, Акела открыл глаза замер от изумления.

В нескольких шагах от него стояли Барс и одетая в мужское платье… Ласка!

— Вот-те раз, — растерянно промолвил он, — а я думал, вы в Викторычем мне показались.

— А как коньяк жрал — тоже показалось? — съязвил, подходя, Соловей.

— Ласка, ты-то как сюда попала?

— Как и они, — пожала она плечами, — на ковре.

— Вы уже познакомились? — повернулся Акела к Хану.

— А что нам сто раз знакомиться, — буркнул тот, — узнал я этого воина. Это он мне тогда в шатре чуть голову не открутил.

— На войне как на войне, Джура-хан, — как ни в чём ни бывало, сказал Барс, подходя ближе.

— Ребята, как же я рад Вас видеть, вы бы знали. Кстати, Ласка, познакомься, — он широким жестом указал на спокойно сидящего рядом Хана.

— Джура, Великий Хан кызбеков, — усмехнулся Хан, но поклонился в сторону Ласки.

— Боярыня Ласка, — поклонилась слегка озадаченная девушка и вопросительно глянула на улыбающегося Акелу.

— Да, да, тот самый, — кивнул он.

— Барс, Главный Воевода Руссии, — наклонил голову Андрей, — я так понимаю, что вы сейчас не в состоянии войны.

— Правильно понимаешь, — кивнул Витязь, — воюем на одной стороне. Так что, прошу любить и жаловать.

— Не вопрос, — пожал плечами Барс, Ласка благоразумно промолчала, а Хан криво усмехнулся.

— Вы как тут оказались? — смог, наконец, задать Акела мучивший его вопрос, — садитесь и рассказывайте.

— Долго рассказывать, Борисыч, лучше потом. В двух словах, — вычислила тебя Прабабка, забросил сюда Соловей. Василий Викторович, разведи костёр, пожалуйста. Вечереет уже. А утром летим домой. Или у тебя другие планы?

Акела задумался.

— Слушайте, кто знает, где находится Шварценбок?

— А это, вообще-то, что? — поинтересовался Барс.

— Так, с тобой ясно? Эрик?

— Никогда не слышал, — мотнул тот головой. Ласка тоже недоумённо пожала плечиком. Все повернулись к Хану. А тот, не поднимая глаз, смотрел в костёр. Потом легко поднялся и скрылся в темноте. Андрей вопросительно покосился на друга.

— Он что, до сих пор на меня злится?

— Нет, — раздумчиво сказал Акела, жуя травинку, — не думаю. Тут что-то другое. Да он вообще — сплошная загадка. Тогда, на острове, он мне спокойно мог шею свернуть… но почему-то не стал. И потом… В разные передряги попадали и я на него, как на каменную гору.

— Хан — настоящий воин, — твёрдо сказал Эрик, — раз ничего не сказал, значит, ему нельзя.

— Ну, нельзя так нельзя, — пожал плечами Андрей, — Борисыч, а ты его сканировать не пробовал? У тебя ведь когда-то здорово получалось.

— Отсканировался, — криво улыбнулся Витязь.

— В каком смысле? — удивился Василий, — я же помню, как ты тогда, у Диких Охотников…

— Всё. «Баста, карапузики, кончилися танцы». На острове, едва я в себя пришёл, кто-то из этих ребят меня так по голове угостил…, - он с усмешкой показал на Эрика.

— Я и угостил, — нехотя признался тот, — тупой стрелой.

— Ну, вот. Пока суть да дело, я очухался, способность эта ко мне вернулась. Эрик, помнишь, как мы галеру захватили? Вот тогда я почувствовал это первый раз. У меня всё получилось. А вот потом, когда всё кончилось, у меня такой отходняк начался, что я чуть не умер. Трое суток в каюте отлёживался.

— А сейчас ты снова башкой приложился, — резюмировал Барс.

— Теперь понял?

— Теперь понял. А этот Шварценбок тебе зачем?

— Сдаётся мне, брат, что там-то как раз наш главный супостат и отсиживается.

— Ты «синих» имеешь в виду? — мгновенно «сделал стойку» Андрей.

— Именно, — устало откинулся на изголовье Акела, — они, кстати, уже тут нас сумели достать. Берег помнишь, Эрик?

— А, ты про тех монахов?

— Да.

— А я-то голову ломал — что там делают служители Христа? — хлопнул он себя ладонью по лбу, — погоди, ты же говорил, что ты тоже христианин?

— Ай, да не ломай ты себе голову, — отмахнулся Витязь, — оно тебе надо?

— Погоди, — упёрся здоровяк, — а Хан-то к этому какое отношение может иметь? Он-то вообще молится этому… ну, как его?

— Кудаю, — улыбнулся больной, — да я и сам про него ничего не знаю. Ходячая загадка.

Из темноты появился Хан и молча сел на прежнее место.

— Я не знаю — хуже я сделаю или лучше. Только, по-моему, хуже уже не будет.

Я расскажу вам всё. Он помолчал, достал из кармана цыгарку, неторопливо закурил и продолжил.

— Когда мы с сестрой оказались здесь, мне было десять лет, а сестре двенадцать. Нас приютил один старик. Он был простой пастух, хотя и потомок славного рода. Когда войско с Запада разбило нас, весь наш род погиб, а женщин и детей увели в рабство. Мы с моей старшей сестрой вместе оказались на невольничьем рынке. Купили нас тоже вместе. Тогда я счёл это счастьем. Сейчас — не знаю. Нас купили служители Христа. Они поселили нас в монастыре, хорошо кормили, учили читать и писать. Работать тоже заставляли, но работа была лёгкой.