Какое-то время слышался только лязг открываемых кандалов и негромкий говор — разноплеменные рабы переводили друг другу его слова. Вторым луком воспользовался тот самый негр, с помощью которого Акела протестировал надсмотрщика. Остальные продолжали грести. Так, вроде всё.

— Подай им команду «стой», — негромко сказал он напарнику.

— Тохта [64]! — крикнул Хан.

Выученные кнутом надсмотрщика галерники с размаху воткнули лопасти в воду. Сила инерции толкнула всех вперёд. С верхней палубы послышался какой-то грохот и возмущённые вопли.

— Вперёд, волки! — зарычал Акела, — вперёд, чёртовы дети! Рви их в клочья! Нас никто жалеть не будет!

Рабы это знали и без него, ответом было сдавленное рычание многих глоток и топот ног по лестнице за спиной. На него наскочил рослый матрос с абордажным топором в руке. Занесённый топор замер, и верзила стал заваливаться назад со стрелой в горле.

Хан оскалил белые зубы, не видя, как сзади над его головой взлетел ятаган капитана. Кинжал Кривобокого, бешено вращаясь, пробил шею мавританца насквозь. Оставшись безоружным, Акела наклонился за топором, выпавшим из руки матроса, и вдруг почувствовал рядом чьё-то опасное движение. Не дожидаясь удара, кувырком через плечо ушёл вперёд. Краем глаза он успел заметить, как один из мавританцев воткнул пику в лежащего матроса. Впрочем, тому это уже ничуть не повредило. а Акела, прыгнув из положения «импоссибл» и, поймал его в локтевой сгиб, с хрустом свернул потную шею.

Подняв-таки топор, он врубился с ним в схватку в прямом смысле слова. Но всё уже близилось к завершению. Команда галеры была примерно вдвое многочисленнее восставших рабов. Однако, дерзость и внезапность нападения бросили чёрный шар в их чашу. Да и нечего терять было этим сорвиголовам, почти все рабы были такими же пиратами, взятыми в плен с бою. Он огляделся. Так, из рабов уцелело человек тридцать, команду вырезали подчистую. Тоже верно, дохлый пёс и не залает и не укусит. Вот только…

Он поискал глазами Хана. Но тот и сам провалами в памяти не страдал. Он шёл к борту, ведя перед собой уже очухавшегося надсмотрщика. В качестве неотразимого аргумента Джура держал у самой его глотки кинжал. Глаза мерзавца выдавали усиленную работу мысли. Но придумать он так ничего и не успел. Вопль оборвался очень быстро, — чёртовы рыбки дело знали туго. Поделом вору и мука. Теперь вернёмся к делам насущным.

— Эрик! — окликнул он Рыжего.

Тот повернулся и, не говоря ни слова, облапил его, пачкая кровью и обдавая запахом тяжёлого пота. Впрочем, он и сам не лучше. Держа его одной рукой за плечи, Эрик повернулся к остальным и что-то проревел на своём языке. Толпа радостно заорала в ответ. Появившийся рядом вездесущий Хан, блеснув зубами, пояснил: «По-моему, враг мой, тебя только что избрали конунгом».

— Да пошёл ты в задницу, — огрызнулся Витязь, — спроси у этого рыжего урода, — он в морском деле что-нибудь понимает? Мы же в открытом море!

— Он и сам тебе ответит, — Эрик со смехом ударил его по плечу, — ты тоже мне кажешься страшным, как тролль, главное, чтобы бабы думали иначе. А в мореходном деле понимает любой викинг. Нас уцелело… раз, два, три… о, целых семеро! Нет, конунг, мы не пропадём. Куда направим эту гробницу?

— Подальше отсюда. И давайте предадим эту падаль морю, вони меньше будет.

Ограбленные трупы мавританцев полетели за борт без напутственных речей и церемоний. Вода закипела от лоснящихся на солнце чёрных спин прожорливых акул. Тела погибших галерников были отправлены туда же уже более прилично, с грузом на ногах и напутственным словом бывших товарищей по веслу. И, хотя их телам тоже суждено было пропасть в желудках хищниц, но это уже происходило в глубине, в дали от людских глаз.

— Ты точно можешь управлять этим судном? — спросил он Эрика.

— Лучше всех это умеет он, — ответил тот, выталкивая перед собой Лиса, — Мудрый Лис, самый лучший мореход из всех, кого я знаю. Он брат моего покойного отца.

— Заткнись, Хомячок, — буркнул тот, — я ещё сам за себя могу говорить. Куда ты хочешь попасть, конунг?

— В Руссию, — спокойно ответил Акела, — это возможно?

— Возможно, конечно, — пожал плечами Лис и что- то хрипло крикнул уцелевшим викингам, — только путь не ближний.

— Сюда мы довольно быстро добрались, почему обратно долго?

— В это время ветры дуют в одну сторону, — менторским тоном стал пояснять мореход, — но, если двигаться тем же путём, нам придётся бороться со встречным ветром. К тому же, нас будут подстерегать на этом пути и мавританцы, этой галеры они нам не простят.

— Здесь, что, пиратские владения?

— Можно и так сказать, — хитро прищурился Лис, — и нам остаётся либо повернуть на север, потому что убегать навстречу ветру глупо, либо принимать бой за боем, а мы к этому не готовы.

— Ясно. И что предлагаешь ты?

— Как что? Идти другим путём, более длинным, но зато под ветер. Там ещё и попутное течение есть.

— Добро, — пожал плечами Акела, — ты мореход, тебе и карты в руки. Пункт назначения знаешь.

— Что? — слегка растерялся новоявленный штурман.

— Я говорю — знаешь, куда вести это корыто.

— А-а, ну, к берегам Беловодского удела, я понимаю так.

— Правильно понимаешь, вот так и действуй. Эрик, — повернулся он к Хомячку, как назвал его дядька Лис, — проследи, чтобы наши бывшие товарищи не выпили вина сверх меры. Если кто нажрётся, купай до полного протрезвления. Твои люди надёжны?

— Наши-то люди меня слушают беспрекословно. А этих…, - он задумчиво поглядел на небо с лукавой улыбкой, — разберёмся, никуда не денутся.

— Действуй, дружище. И не церемонься слишком, если эта толпа пережрёт. Не дай Бог галеру попортят или лишняя кровь прольётся, ни к чему это.

Викинг кивнул головой, соглашаясь, и пошёл на корму, где шумела орда спасённых от рабства.

— Если ты закончил дела, можно выпить, — послышался голос Хана. Стоя в дверях капитанской каюты, он держал в руке длинногорлую бутылку тёмного стекла. Но не судьба им была попробовать трофейного вина. С кормы послышался шум, очень похожий на звуки драки. Акела бросился туда.

На корме он застал картину, заставившую его печально вздохнуть. Уже изрядно поддатые, галерники сгрудились против стены плотно стоящих викингов, они яростно что-то кричали и дело, явно, катилось к хорошей резне. Увидев Акелу, весь этот пьяный сброд свои вопли обратил уже к нему. Витязь оглянулся к Хану.

— Переведи, а то я не понимаю ничего. Чем эти демоны недовольны?

— Одни недовольны тем, что конунгом выбрали тебя. Другие, — что викинги заставляют их грести, говорят, что надоело. Третьим хочется ещё выпить…

— Понял, — нахмурился Акела, — нехорошие викинги не дают свободным людям нажраться до зелёных соплей.

— Очень точный перевод, — блеснул зубами Хан.

Да, сила красного камня придётся очень кстати, без мордобоя не обойтись, кошке ясно. Ну, ужо я вас, демократы хреновы. Он пошёл навстречу толпе, раздвинув плечами строй викингов, Хан не отставал ни на шаг. Встав лицом к лицу с орущими галерниками, Витязь медленно заговорил.

— Друзья, оттого, что мы стали свободны, галера не повезёт нас сама по себе. Кто-то должен грести.

— Они кричат: греби сам, если хочешь, — бесстрастно перевёл Хан.

— Понял, — кивнул Акела, — переведи этим скотам: кто через минуту не будет сидеть на вёслах, пусть пеняют на себя.

Когда Джура-хан перевёл, толпа взорвалась яростными и насмешливыми криками. Негр с хохотом плюнул в сторону Витязя. Плевок попал на колено.

Ну, пожалуй, демократии уже достаточно, пора эту акцию гражданского неповиновения в стойло ставить. Мы первый после Бога или уже где?

Сделав шаг вперёд, Акела воткнул кулак в грудь оскорбителю, а потом пошёл работать кулаками, как тестомес, взбивающий опару. Техники боя ему было не занимать, а сила красного камня делали бесполезными любые попытки защититься. Тяжёлые удары Витязя шутя прошибали любые блоки, а встречных он попросту не чувствовал.