Лизистрата. Если не считать Красса и Никобара.

Плиний. Браво, Лиззи! Хи-хи-хи!

Никобар. Что вы этим хотите сказать?

Лизистрата. Вы отлично знаете, что я хочу сказать. Когда вы наконец поймете, Никобар, что меня не запугаешь? Я начала свою самостоятельную жизнь школьной учительницей, и я сама могу запугать любого из вас, да и вообще всякого, кто сдуру вздумает со мной в этом состязаться.

Боэнерджес. К порядку! К порядку! Почему премьер-министр допускает эти безобразные личные выпады?

Протей. Они дают мне время подумать, Билл. Вот когда у вас будет такой большой парламентский опыт, как у меня, вы узнаете, что иногда такие помехи бывают кстати. Так разрешите продолжать?

Его величество желает знать, ограничивает ли ультиматум право использования прессы только для одной стороны. Я верно понял ваш вопрос, сэр?

Магнус кивает головой.

На этот вопрос я должен ответить утвердительно.

Бальб. Здорово!

Магнус. Есть еще условия?

Протей. Да, еще одно. Больше никаких упоминаний о вето. Это, если угодно, может относиться к обеим сторонам. Вето умерло.

Магнус. Но разве нельзя ссылаться на исторических покойников?

Протей. Нет. Если я лишен возможности брать на себя известные политические обязательства и выполнять их, я не могу управлять от имени короля страной. А чего стоят мои обязательства, когда избирателям каждый день напоминают, что король вправе наложить свое вето на любое решение парламента? Уж не прикажете ли вместо всяких обязательств каждый раз говорить: «Спросите короля»?

Магнус. Но я ведь должен говорить: «Спросите премьер-министра».

Плиний (утешая его). Это и есть конституция, тут уж ничего не поделаешь.

Магнус. Верно. Я упомянул об этом, только чтобы показать, что премьер-министр вовсе не хочет убивать вето. Он только хочет переселить его в соседний дом.

Протей. В соседнем доме живет народ. И на дверной дощечке надпись: «Общественное мнение».

Магнус (серьезным тоном). Очень остроумно, господин премьер-министр. Остроумно, но не верно. Я гораздо больше вас должен считаться с общественным мнением, потому что у вас благодаря широко распространенной вере в демократию всегда есть отговорка, будто бы вы исполняете волю народа, – хотя народ и во сне не видал того, о чем идет речь, а если бы видал, то не понял бы; король же за все свои поступки отвечает сам целиком и полностью. Демагог хоть коня укради, а король и в окошко чужое не заглядывай.

Лизистрата. Сейчас это уже, пожалуй, не так, сэр. Меня, по крайней мере, ругают за любые неполадки в моем ведомстве.

Магнус. Так ведь вы тоже настоящий самодержец, Лизистрата! Но предположим, народ давно уже раскусил, что демократия – блеф и что она ведет не к созданию ответственного правительства, а к его отмене; разве вам не ясно, что это значит?

Боэнерджес (шокированный). Тише, тише! Я не могу допускать, чтобы в моем присутствии демократию называли блефом. Простите, ваше величество, но, при всем моем уважении к вам, я это должен прекратить.

Магнус. Мистер Боэнерджес, вы правы, как всегда. Демократия есть нечто вполне реальное, и элементов блефа в ней гораздо меньше, чем во многих более давних общественных установлениях. Но демократия не означает, что страной правит народ; она означает лишь, что и власть, и право вето принадлежат теперь не королям и не демагогам как таковым, а просто всякому, у кого хватит ума захватить то и другое в свои руки.

Лизистрата. Например, вам, сэр?

Магнус. Ну что ж, у меня тоже есть кое-какие шансы. Потому-то я и не считаю себя обязанным принимать ваш ультиматум. Приняв его, я тем самым откажусь от участия в игре. А зачем мне отказываться?

Бальб. Затем, что вы король, вот зачем.

Магнус. Не вижу связи.

Протей. Когда двое сидят на одной лошади, один должен сидеть сзади.

Лизистрата. Который?

Протей (резко повернувшись к ней). Что вы спросили?

Лизистрата (терпеливо, но настойчиво, и притом с подчеркнутой обстоятельностью). Я спросила: «Который?» Вы сказали, что, когда двое сидят на одной лошади, один должен сидеть сзади. Я спросила: «Который?» (Поясняя) Который из двух должен сидеть сзади?

Аманда. Ну как, Джо, теперь поняли?

Протей. Именно этот вопрос и должен быть здесь сейчас разрешен.

Аманда. «Раз и навсегда».

Протей. Хватит с меня этого кривлянья! Лучше быть бездомной собакой, чем премьер-министром в стране, где население умеет относиться серьезно только к двум вещам: к футболу и к закуске. Валяйте, подлизывайтесь к королю; больше от вас нечего ждать. (Стремглав вылетает из комнаты.)

Бальб. Ну вот, допрыгались, Манди! Можете гордиться своими успехами.

Магнус. Собственно говоря, Аманда, вы теперь должны пойти за ним и уговорить его вернуться. Но, видно уж, как всегда, придется мне взять это на себя. Прошу извинить меня, леди и джентльмены.

Боэнерджес. Я же вам говорил. Я предупреждал, что, если вести себя на совещании с королем, как на общедоступном утреннике, ничего хорошего из этого не получится. Безобразие! (Бросается снова в кресло.)

Бальб. Мы совсем было загнали старую лису в угол; и нужно ж было Аманде своими дурацкими смешками все испортить. (Садится.)

Никобар. Что же нам теперь все-таки предпринять?

Аманда (она неисправима). Давайте споем хором. (Начинает дирижировать обеими руками.)

Никобар. Ну и ну! (Садится, насупившись.)

Красс (задумчиво). Ничего, друзья. Джо знает, что делает.

Лизистрата. Можете в этом не сомневаться. Вам простительно, Билл, потому что вы всего только первый день в кабинете. Но остальным пора бы уже знать, что Джо никогда не бесится без задней мысли. Если вы этого не уразумели, значит, вы безнадежны. (Садится с презрительным выражением лица.)

Боэнерджес (настолько величественно, насколько это для него возможно). Да, сударыня, я, конечно, новичок в вашей среде; но ведь ничто сразу не делается. Готов выслушать любые доводы и согласиться, если они мне покажутся убедительными. Мне лично кажется, что премьер-министр вел совещание весьма умело и решительно и почти довел его до успешного разрешения вопроса. Но вдруг, в припадке ребячьей обиды, он срывает совещание и уходит, а мы остаемся ни с чем, как дураки. Вы говорите, что он это сделал нарочно. Но какая ему от этого выгода? Объясните.

Лизистрата. А он сейчас обо всем договорится с королем за нашей спиной. Именно этого он всегда и добивается, всеми правдами и неправдами.

Плиний. Признайтесь, Манди, уж не столковались ли вы с ним заранее?

Аманда. А зачем? Джо вовсе не нужно с кем-либо столковываться, он и так может быть уверен, что не тот, так другой из нас сболтнет что-нибудь, что даст ему повод разозлиться и убежать.

Красс. Что касается меня, леди и джентльмены, то я считаю, что мы свое сделали, а остальное уже дело Джо. Вопрос достиг такой остроты, когда кабинет и король должны либо договориться, либо окончательно разойтись; а в таких случаях самое верное дело – это комиссия из двух человек; лучше этого разве только комиссия из одного. А ведь нас семеро – совсем как в стихотворении Вордсворта.^{105}