Хор
Сотни раз уже повторено
Мудрецами наших дней и древности,
Что терпенье — высшая из доблестей,
Что должны мы стойки быть в превратностях
Быстротечной жизни человеческой.
В книгах мы находим
Доводы, советы, наставления
Страждущим в облегчение,
Только все слова их благозвучные
Праздным краснобайством кажутся
Или раздирают слух несчастному,
Коль не находит он
Сам в себе тот ключ утешения,
Чьею влагою дух подавленный
Освежает и подкрепляет.
Боже, странен жребий людской!
Длань твоя то строго, то кротко
Дней наших бег короткий
То ускоряет, то замедляет,
Чем отличает нас
Как от ангелов, так и от беззаботных
Глупых животных.
Что говорить о людях обычных,
Суетных, безличных,
В мир пришедших, чтоб сгинуть бесследно,
Как однодневные мотыльки,
Коль и от тех, кто твоею милостью
Взысканы, ибо тобой предызбраны
К подвигам ради блага
Веры твоей, твоего народа,
Часто в самый полдень их славы
Вдруг отвращаешь ты
Лик и десницу свою, словно сам же к ним
Не был прежде столь щедр,
Словно тебе они плохо служили?
Стоит хоть малость им оступиться,
Ты за ошибку казнишь жестоко:
Взлет их высок был, но глубже падение
В пропасть забвения,
Дна которой не видит око,
Часто ты обрекаешь их
Плену или мечу язычников,
Иль суду выдаешь неправому, [777]
Иль толпе дозволяешь неблагодарной
Бросить останки их псам и стервятникам.
Если же смерти они избегли,
Им в удел назначаешь ты
Старость до срока, недуги
И нищету.
Хоть наказанье ими заслужено,
Их оправданье — в его чрезмерности,
Ибо и к правым, и к виноватым,
Господи, ты равно беспощаден. [778]
Смилуйся же над своим воителем,
Славы и мощи твоей воплощением,
Участь его облегчи, коль возможно,
Призри на горе его безысходное,
Дай ему отдых от долгой муки.
Кто это? Женщина иль виденье?
К нам она движется,
Как ладья величавая,
Что из Тарса [779]путь
Держит к островам
Иавана [780]иль
В отдаленный Гадес, [781]
С гордо разубранной палубой,
Под парусами, вздутыми
Ветром угодливым и попутным.
Запах амбры о ней возвещает.
Вслед ей толпой прислужницы шествуют.
Знатной она филистимлянкой кажется.
Это жена твоя, это Далила,
Мы узнали ее.
Самсон
Моя жена? Изменницу гоните!
Хор
Как гнать ее, коль, глянув на тебя,
Она челом склонилась долу, словно
Росою переполненный цветок,
И ей уста раскрыть мешают слезы,
Бегущие по шелку покрывала?
Но тсс! Сейчас она заговорит.
Далила
Колеблясь, робким шагом шла сюда я
К тебе, Самсон: меня пугал твой гнев,
Который, спору нет, заслужен мною,
Хоть я и не предвидела последствий
Поступка своего. Но коль слезами
Грех можно искупить, я за него
Сторицей заплатила. Не считаю
Я это оправданием, и все ж
Поверь, что лишь супружеской любовью,
Сомнения и страх преодолевшей,
Приведена я в этот дом темничный,
Чтоб вновь твой лик увидеть, чтоб узнать,
Как можно облегчить твои страданья
И заслужить прощение твое
За все, чему виной мое безумство,
А более всего — судьбина злая.
Самсон
Гиена, прочь! Оставь свои уловки,
Оружье лживых женщин, что сперва
Нас предают и клятвы преступают,
А после с покаянным видом молят
Простить их и с притворными слезами
Блаженство нам сулят лишь для того,
Чтоб вызнать, где предел долготерпенью
Мужчины и каким путем играть
На слабостях его иль силе можно.
Затем, но осторожней и ловчей,
Они вновь начинают строить козни,
Дурача самых мудрых между нами,
Кому не позволяет доброта
Ответить на раскаянье отказом.
Вот так и чахнем мы до смерти в кольцах
Змеи, что на своей груди пригрели,
А то и сразу погибаем в них,
Как я погиб — потомству в назиданье.
Далила
Нет, выслушай меня, Самсон. Не тщусь
Я грех свой извинить иль преуменьшить,
Но если ты оценишь беспристрастно
Всю совокупность обстоятельств дела —
Не только против, но и за меня,
Я полагаю, ты меня простишь
Иль хоть поменьше будешь ненавидеть.
Во-первых, за свершенный мной проступок
В ответе любопытство и болтливость,
Две слабости, что вечно побуждают
Наш женский пол выведывать сперва,
А после разглашать чужие тайны.
И разве сам не проявил ты слабость,
Настойчивости женской уступив
И мне назвав своей источник силы?
Ты сам пример мне подал. Виновата
Я в том, что тайну выдала врагам;
Ты — в том, что женщине ее доверил.
Ты — первый враг себе, я — лишь вторая.
Так пусть же слабость оправдает слабость,
Затем что обе суть родные сестры,
И чтоб тебя за слабость не корили,
Не упрекай и ты меня за то,
Что не сильней тебя я оказалась.
А вдруг поступок мой был продиктован
Не злобой, как ты мнишь, а лишь любовью
И ревностью, которые и мне,
Как прочим смертным, свойственны? Я знала,
Сколь ты непостоянен, и хотела,
Боясь быть брошенной, как та фимнафка, [782]
Тебя любой ценою удержать,
А для того в твою проникнуть тайну
И ключ к неуязвимости твоей
Держать в своих руках. Зачем, — ты спросишь, —
Я предала тебя? Мне поклялись
Те, кто меня подбил, что жаждут только
Схватить тебя и содержать в плену,
Решила я, что, будучи свободен,
Ты вновь уйдешь опасностей искать,
И мне от страха за тебя слезами
Кропить придется дома вдовье ложе,
Тогда как здесь в плену ты у меня,
А вовсе не у филистимлян будешь
И я, ни с кем тобою не делясь,
Смогу твоей любовью наслаждаться,
Как ни нелепы доводы такие,
Всерьез их принимает суд любви,
Которая из лучших побуждений
Нередко зло творит, но за него
Всегда прощенье получает. Стань же
Как все и милосердием смягчи
Сталь мышц и непоколебимость воли.
Сильней других, но не гневливей будь.
вернуться
777
…Иль суду выдаешь неправому… — Считается, что в ламентациях Хора Мильтон оплакивает судьбу соратников, однако в этой строке усматривают намек на гибель определенного человека — Генри Вэна-младшего. Он был обезглавлен в 1662 г., несмотря на то, что не имел отношения к казни короля Карла I и, следовательно, подлежал амнистии (см. посвященный ему сонет, с. 445).
вернуться
778
Боже, странен жребий людской!.. // Господи, ты равно беспощаден. — Фрагмент представляет собой подражание Хору из трагедии Сенеки «Ипполит» (д. IV, 971 и сл.).
вернуться
779
Тарс— город в древней Киликии (Малая Азия).
вернуться
780
…к островам // Иавана… — то есть к Греции (см. «Потерянный Рай», прим. к Кн. I, с. 41).
вернуться
781
Гадес— древнее название города Кадиса в Испании.
вернуться
782
…Боясь быть брошенной, как та фимнафка… — Когда Самсон понял, что фимнафка его предала, он разгневался и ушел в дом своего отца. «А жена Самсона вышла за брачного друга его».