«Он заплатит мне за то, что плохо принял моего слугу», — сказал Киан.

«Не говори так, о Киан, — сказал Кормак Мор, — ибо Сгатан, сын Сканлана, — мой покровитель и добрый волшебник, но Финн, сын Кумала, — его могучий повелитель».

«Это меня не касается, — сказал Киан. — Я пойду к нему, и пусть он побреет мне голову».

А надо сказать, что каждому, кто брил Киану голову, Киаи потом срубал его собственную.

Итак, Киаи двинулся в путь и шел не останавливаясь, пока не достиг замка Сгатана, сына Сканлана. Случилось так, что в тот день Сгатаи был в долине, и Киаи подошел к нему и попросил побрить ему голову.

«Изволь, — отвечал Сгатан, — потому что брить — для меня дело обычное, и я охотно сделаю это для тебя. В каждый дом захожу я для этого. Пойдем ко мне, и я побрею тебя».

Киаи вошел в его дом. А Сгатаи направился в свою опочивальню, надел на себя кольчугу и опоясался мечом, взял в одну руку нож, а в другую сосуд с водой и затем пошел туда, где ожидал его Киан.

Когда Киаи увидел Сгатана в полном вооружении, он спросил его:

«Зачем взял ты свое оружие с собой?»

«Слышал я, — отвечал Сгатан, сын Сканлапа, — что в обычае у тебя убивать каждого, кто бреет тебе голову. Но все же я побрею тебя».

После этого Сгатаи развязал повязку вокруг головы Киана и увидел огромный обруч, обвивавший его голову.

«Должно быть, ты убиваешь каждого, кто бреет тебя, для того чтобы скрыть ото всех этот обруч?» — спросил Сгатан.

«Ты прав, Сгатан, — ответил ему Киан, — я в самом деле потому убиваю каждого, кто бреет меня, чтобы люди не узнали про мой обруч. Но ты не должеи бояться меня, Сгатан».

«Клянусь словом воина, — сказал Сгатан, — я сейчас сделаю так, что заставлю тебя убить меня, ибо я могу узнать не только про твой обруч, но и про то, что скрывается в нем».

И, сказав это, он тут же неожиданно ударил своим ножом по обручу с такой силой, что таившийся в нем дракон выскочил оттуда и подобно молнии взвился на воздух, поднимаясь все выше и выше, пока не достиг вышки дома Сгатана. А затем он спустился вниз и, усевшись на копье Киана, обвился вокруг него огромным, тяжелым узлом.

Когда голова Киана была обрита, Сгатаи хотел убить дракона. Но Киаи попросил его не делать этого, пока он не отнесет дракона к Садв, дочери Конна Ста Битв.

«Ибо в ее чреве был он зачат», — сказал Киан.

Тогда приложил Сгатаи бальзам и целебные травы к ранам, что открылись на голове Киана в тех местах, где сжимал ее обруч, и Киаи пошел своей дорогой в Дун-Эохарвуйг, неся перед собою копье с драконом, который обвился узлом вокруг его острия.

Случилось так, что Ойлил Оллуйм со своей женой и милой супругой Садв, дочерью Конна Ста Битв, в это время был в долине, ц Киаи встретил их там.

Киаи рассказал им всю историю с драконом от начала до самого конца. Выслушав ее, Ойлил Оллуйм приказал Киану убить дракона, но Садв сказала:

«Не делай этого, Киан: возможно, что судьбою тебе назначено прожить столько же, сколько этому дракону».

И на семейном совете Ойлилом Оллуймом, Садв и Кианом было решено не убивать дракона, а построить для него деревянную клеть и доставлять ему туда обильный корм, свежее мясо и живительную влагу.

В этой клети дракон рос и стал таким огромным и сильным, что сделалось ему тесно в отведенном ему месте, и он мог легко разрушить свою деревянную ограду.

Поэтому в Дун-Эохарвуйге решили обнести его более высокой и крепкой стеной.

И за этой стеной он рос в течение года, и выросло у него сто голов, а в каждой голове зияла страшная, алчная, стозубая пасть, которою он мог пожрать воина в полном вооружении.

Как раз в это самое время и в эту пору года король Куарруйде Луахра прибыл в Дун-Эохарвуйг, чтобы проведать своего приемного сына и воспитанника Киана, сына Ойлила Оллуйма.

И когда король Куарруйде Луахра услышал рассказ об этом страшном драконе, он поднялся на стену той крепости, которой был обнесеи дракон, чтобы посмотреть на него и своими собственными глазами увидеть небывалое чудо.

Когда дракон увидел короля Куарруйде Луахра, он в ярости кинулся на него и впился в него своими острыми ядовитыми зубами и обвил его ноги своим страшным извивающимся туловищем, так что король не смог устоять и был проглочеи одной из ста отвратительных его пастей.

Когда все воины, женщины и дети увидели это страшное зрелище, они с воплями и криками покинули в страхе и ужасе несказанном то место, где у них на глазах был проглочеи славный и бесстрашный король. И поселились в их сердцах тоска и невыразимое горе.

И после того, как они навсегда ушли оттуда, цветущая и плодородная долина Дун-Эохарвуйг превратилась в безжизненную и вымершую пустыню.

Когда Ойлил Оллуйм услыхал эту скорбную весть, он сказал, что дракон должеи быть умерщвлен, ибо он может принести еще большие бедствия и несчастья их людям. И Садв, дочь Конна Ста Битв, тоже согласилась с тем, что страшный дракон должеи быть убит.

Тогда самые отважные воины возвратились в Дун-Эохарвуйг, который был всеми оставлеи и покинут, и зажгли длинные языки ярко-красного пламени вокруг крепости, в которую был заключеи страшный дракон.

Когда дракон почувствовал жар огня и когда раскаленные желтые языки лизнули его холодное черное тело и несокрушимая крепость рухнула, дракон стремительно взвился в воздух и понесся на запад.

Там он опустился в темной пещере Фарна, в Корне-Уй-Дуйвне.

Дракон поселился в этой мрачной и глубокой пещере и окружил ее запретным кругом, так что ни Финн, сын Кумала, ни мы, ирландские феннип, не дерзали переступить его, и мы не смели охотиться или ловить там рыбу, пока был жив страшный дракон.

И вот голову этого дракона хочет получить от тебя Финн, сын Кумала, как выкуи за своего отца, о Конан», — сказал Ойсин.

«А все же я скорее найду свою смерть, добывая этот выкуп, чем с позором возвращусь туда, где я вырос», — ответил Конан.

Затем он простился с Ойсином и другими славными вождями и пошел своей дорогой к той мрачной пещере, где скрывался стоглавый дракон.

Когда Конаи достиг этого места, он взял в руки тяжелое волшебное копье Га-Дарг (а надо вам сказать, что именно я дал это копье Конану, ибо я почувствовал расположение к этому юноше, а я знал, что никакое другое оружие в мире, кроме заговоренного копья Га-Дарг, не сможет убить дракона).

Конаи метко нацелил конье и пронзил им самое сердце дракона.

И был тот удар таким верным, а копье обладало такой чудесной силой, что дракон пал бездыханным в той пещере.

Тогда Конаи срубил одну из его ста голов и принес ее Финну как выкуп.

Когда Финн, сын Кумала, увидал мерзкую голову убитого дракона, он сказал, что ему мало этого выкуна и он хочет получить от Конана еще один выкуи за смерть своего отца.

А как раз в эту пору и в это время года через те места, где находились мы, ирландские феннии, пробежал большой и красивый олень. И мы все погнались за ним.

Когда Конаи увидел, что все ирландские феннии бросились в погоню за оленем, он и Финн, сын Кумала, тоже устремились в погоню.

И мы ничего не знали о них до тех пор, пока они не догнали нас на закате солнца.

Тут мы увидели, что Конаи тащит на себе заднюю часть туши убитого оленя, а Финн, сын Кумала, едва поспевает за ним.

И с тех пор Финн никогда больше не требовал выкуна за своего отца от Конана.

Клянусь моей рукой, о потомки Морне, — сказал Диармайд, — никто не знает, уговорами или силою принудил Конаи Финна отказаться от требования еще нового выкуна за своего отца. И никто не знает также, как удалось ему добиться мира от коварного Финна. Но думается мне, — продолжал Диар-майд, — что все это было более справедливо со стороны Конана, чем теперь со стороны Финна требовать от вас непосильного выкуна за своего отца. Хотя он должеи был удовлетвориться тем, что убил ваших отцов, когда вы были еще в чреве ваших матерей, и не посылать вас добывать запретные плоды дерева жизни Дуврос или же мою голову, так как он знает, что требует от вас голову отважного и искусного воина. И если бы даже вам и удалось исполнить, хоть одно из этих требований, это не принесло бы вам мира с Финном и не вернуло бы вам места ваших отцов.