Женитьба влашича Радула [532]
Как решил жениться влашич Радул, [533]
Высватал красавицу невесту,
Дал ей перстень и назначил свадьбу:
«Будет свадьба через две недели,
А пока на белый двор свой съезжу,
Соберу там благородных сватов».
Вот приехал он во двор свой белый,
И собрал он там немало сватов,
И собрал он сватов там три сотни,
И собрал, а сам не едет с ними,
Посылает он коня невесте,
Посылает он родных двух братьев,
А двух братьев, деверей двух милых.
Выехали сваты за невестой,
Хорошо их встретили, на славу,
Дали каждому платок расшитый.
Дали жениху коня гнедого,
Сокола и красную девицу.
Дружка кличет, музыка играет:
«Подымайтесь, нарядные сваты!
Подымайтесь, сваты и невеста!
Время отправляться нам в дорогу!»
Поднялись нарядные тут сваты,
В тот же день отправились в дорогу.
Только сваты в темный лес въезжают,
А в лесу стоит Банянин Диняр, [534]
На копье оперся боевое.
Пропустил всех сватов по порядку,
А когда подъехала невеста,
За узду ее коня схватил он,
Девери, как только увидали,
Так за сабли острые схватились,
Диняру снять голову хотели.
Но сказала девушка-невеста:
«Ради бога, девери-юнаки!
Вы его, юнаки, не губите,
Вы его ответа подождите,
Голову рубить не торопитесь».
Поклонился Банянин невесте,
Землю черную поцеловал он:
«Девица-краса, сестра по богу!
Будешь Радуловой ты женою,
Знай, томятся там моих два брата,
Держит их в темнице влашич Радул,
Может быть, хоть ты освободишь нх!»
Он пошарил в шелковом кармане,
Вынимает дюжину дукатов,
Дарит их сестре своей по богу,
А она ему рубашку дарит.
Как приехали на двор свой белый,
Сразу с седел сваты соскочили,
Только девушка слезать не хочет.
Вышла к ней мать Радула навстречу.
Вынесла ей столик золоченый,
По краям змеею оплетенный,
Та змея из серебра и злата,
Вместо жала — драгоценный камень.
Говорит мать Радула невесте:
«Слезь с коня ты, милая невеста!
Погляди на столик золоченый,
По краям змеею оплетенный,
Та змея из серебра и злата,
Вместо жала — драгоценный камепь.
Можно с ним, сноха, вязать и в полночь,
В полночь с ним светло, как в ясный полдень»,
Ей сноха смиренно поклонилась,
Но с коня сойти не согласилась.
Выходили Радуловы сестры,
Выносили золотые перстни:
«Слезь с коня ты, милая невеста!
Погляди на перстни золотые,
Ты носи их, будь невесткой нашей».
Им она смиренно поклонилась,
Но с коня сойти не согласилась.
В дом они сердитые вернулись,
Зло взглянули, зло проговорили:
«Брат ты наш, любимый Радул-влашич!
Не желает слезть с коня невеста,
Хочет видеть, за кого выходит».
Рассердился Радул не на шутку,
Вышел хмурый, с обнаженной саблей:
«Слезь с коня, не девушка ты, сука!
Слезь с коня иль с головой простишься!
Ты коня не привела из дому,
Моего коня ты заморила».
Отвечала Радулу невеста:
«Ой ты, господин мой Радул-влашич!
Не сердись ты, не на что сердиться,
С твоего коня не слезу, Радул,
Коль не дашь ключей мне от темницы».
Рассмеялся Радул во все горло,
Дал ключи ей от своей темницы,
И тогда с коня сошла невеста,
Деверей двух милых подозвала:
«Вы идите, девери, со мною,
Покажите двери мне темницы».
И пошли с ней девери к темнице,
Отворили мрачную темницу,
Говорит красавица невеста:
«Кто тут братья Диняр Банянина?
Выходите оба из темницы!»
Вышли тут два ослабевших брата,
Вышли из сырого подземелья,
Волосы у них — хоть покрывайся,
Ногти — хоть копай ты ими землю.
Тут все тридцать узников вскричали:
«Ой, красавица, сестра по богу,
Выпусти и нас ты из темницы!»
Говорит красавица невеста:
«Выходите, узники, на волю!»
Вышли тут все узники на волю,
Говорит красавица невеста:
«Разбегайтесь, узники, скорее!»
И взяла она двух побратимов,
Повела на белый двор обоих,
Позвала двух ловких брадобреев,
Мылят, бреют, даже лбы потеют,
Грязные им ногти обрезают,
Два платка дала им полотняных
И дала им чистую одежду,
А когда домой их отправляла,
Яблоко дала им золотое:
«Моего поздравьте побратима,
Диняра поздравьте Банянина,
Золотое яблоко отдайте».
Девушка с кувшином и чашей. Деталь фрески (XIII в.). Монастырь в Сопочанах (Сербия).
Ела, жена Радула [535]
Радул молодой в поход собрался,
Во дворе с женой своей прощался,
Радулу жена тут говорила:
«Ой, мой Радул, ясное ты солнце,
Я пойду в поход с тобою, Радул,
Или к матушке вернусь родимой».
Говорил жене на это Радул:
«Жен с собою не берут в походы,
Во дворах их белых оставляют.
Береги ты белый двор мой, Ела,
Честь мою и честь свою храни ты».
Спрашивала у Радула Ела:
«Ты когда вернешься из похода?»
Говорил на это Еле Радул:
«Только черный ворон побелеет,
Расцветет на мраморе куст розы,
И к тебе вернусь я из похода».
Речи мужа выслушала Ела,
Яблоко дала ему златое
И платок, служанкою расшитый.
И тогда свой двор оставил Радул.
Только заперли за ним ворота,
Ела черна ворона поймала,
Розу алую она достала,
На холодный мрамор посадила.
Не белеют вороновы перья,
Не цветет на мраморе куст розы.
Уж ее и мылом моет Ела,
Молоком из грудей поливает,
Поливает вечером, и утром,
И во время зноя в жаркий полдень.
Вот уж целых девять лет минуло,
Говорит своей служанке Ела:
«Ты, моя служанка молодая,
Вот уж целых девять лет минуло,
Как в поход мы Радо проводили,
Но ни Радо нет, ни доброй вести!
Мы не видим ни луны, ни солнца,
Ни зари, ни Радула-юнака!
Пусть меня не осуждает Радо,
Поплясать хочу я в хороводе,
Может, вести добрые услышу
Я о муже о моем любимом».
«Госпожа, сходи сегодня в коло,
Вот уж целых девять лет минуло,
А о Радо ничего не слышно».
И послушалась служанки Ела,
Нарядилась пышно и богато:
Вся по пояс золотом и шелком,
А к подолу — золотом червонным,
Поясок серебряный надела,
Золотой кушак надела сверху,
А за кушаком тысячецветник,
Чтоб от солнца жаркого закрыться,
Васильков букет взяла с собою,
У цветов серебряные стебли,
А листочки золотом прошиты.
Нарядилась и пошла из дома
Прямо в чисто поле к хороводу.
Как пришла на поле к хороводу,
Тут же всем здоровья пожелала,
Ей еще радушней отвечали,
До сырой земли ей поклонились:
«Здравствуй, млада Радулова Ела!
Попляши с юнаком в хороводе,
Выбери сама, кого желаешь».
Но она их поблагодарила:
«Вам спасибо, плясуны лихие,
Не плясать пришла я в хороводе,
А весть добрую пришла услышать,
Весть о Радуле моем любимом».
Не прошло тут времени и часа,
Как юнак к ним на коне подъехал,
Пожелал всем доброго здоровья,
Услыхал ответ еще радушней:
«Здравствуй, добрый молодец проезжий!
Оставайся в нашем хороводе,
Попляши ты с девушкой любою,
Только не с красавицею Елой,
Не плясать пришла сюда к нам Ела,
А весть добрую пришла услышать,
Весть о Радуле своем любимом».
Как услышал это незнакомец,
Подошел он к Радуловой Еле:
«Ты, душа моя, голубка Ела,
Попляши со мною в хороводе,
Я весть добрую тебе открою,
Весть о Радуле твоем любимом;
Красное вино вчера мы пили,
И сказал мне господин твой Радул,
Что приедет через год, не раньше».
Выслушала Ела незнакомца
И пошла плясать с ним в хороводе.
Только встала Ела с гостем в пару,
Обнимает он ее за пояс,
Жмет ей руку в перстнях и браслетах,
Рассыпает жемчуг с белой шеи,
Наступает ей ногой на туфли.
Говорила Ела незнакомцу:
«Не держи, юнак, меня за пояс,
Не твоя ведь мать меня вскормила,
Жемчуг мой не рассыпай на плечи,
Не твоя ведь мать его низала,
А моя пускай почиет в мире,
И не жми ты руки мои в перстнях,
Ведь не ты дарил мне эти перстни,
А мой муж, дай бог ему здоровья!»
И на этом кончился их танец,
Незнакомец обратился к Еле:
«Подожди ты тут меня немного,
Я пойду с тобой во двор твой белый,
Я весть добрую тебе открою,
Весть о Радуле твоем любимом».
А она и слушать не желает,
Подобрала рукава и полы,
Ласточкою быстрой полетела,
Так, что не догнали б даже вилы,
А куда уж конному юнаку.
Как она к воротам подбежала,
Кликнула служанку молодую:
«Ты открой мне двор, моя служанка!
Вот уж целых девять лет минуло,
Как живем здесь во дворе мы белом,
Как в плену мы не были ни разу,
Но, клянусь, сегодня будем обе!»
Быстро ей служанка отворила
И еще быстрей за ней закрыла.
Тут юнак подъехал незнакомый,
И зовет он Радулову Елу:
«Ты открой мне, Радулова Ела,
Добрые тебе принес я вести
О супруге, Радуле-юнаке».
Молодая будто и не слышит,
Но ему тихонько отвечает:
«Как возьму я Радула оружье,
Не уйдешь и ног не унесешь ты!»
Понял Елу всадник незнакомый,
Только он ничуть не испугался,
Яблоко ей бросил золотое,
Что дала ему когда-то Ела,
Как его в дорогу провожала,
И платок, служанкою расшитый.
Тут ворота отворила Ела,
Господина Радула узнала.
И сказал он: «Верь мне, моя люба,
Верь мне, верная моя супруга,
Если б ты мне раньше отворила,
Чем я бросил яблоко златое,
Тут же снял бы голову тебе я,
А служанке выколол бы очи!»
вернуться
532
Переведено по тексту сб.: Караджич, т. II, № 87. Записано от старушки, судя по языку песни, видимо, родом из Черногории или восточной Герцеговины. По основному содержанию песня близка к былине «Хотен Блудович».
вернуться
533
Влашич Радул. — Вслед за В. Караджичем югославские комментаторы видят в этом эпическом образе валашского воеводу второй половины XV — начала XVI в. Радула IV, который женился на племяннице черногорского феодала Ивана Церноевича. Однако серьезных оснований этому нет. В XIV–XVI вв. жило несколько валашских воевод с таким именем, кстати, популярным и у южных славян. Это имя явно стало эпическим. И в данном тексте оно не имеет того формально исторического значения, какое ему приписывают.
вернуться
534
Диняр Банянин — эпический персонаж. Имя дано по названию Динарских гор, а прозвище — по названию одного из черногорских племен. Эпизод с этим героем — показатель контаминированного характера песни. Образ Банянина создан по типу образа Черного Арапа, встречающего свадьбу в лесу (ср. «Дитя Голомеше»), но ему придана роль не насильника, а просителя. В соответствующих болгарских вариантах этой песни невеста требует от жениха освободить ее собственных братьев.
вернуться
535
Печатается по кн.: «Сербский эпос», т. 2. Составление и комментарии Н. И. Кравцова. Переводы под редакцией М. А. Зенкевича. М., 1960, с. 116–120. В песне представлена одна из многочисленных версий общеславянского сюжета: «Муж на свадьбе своей жены».