- Бобби, я не могу этого делать.

- Миленькая, ты и не обязана это делать.

- Я только что поссорилась со своим парнем. Нет... Он меня бросил. У него есть другая. Я понимаю, это никакого отношения не имеет... Ох, черт, можно салфетку?..

И я плакала, плакала... Бобби вытащила из бардачка сразу несколько пахнущих мятой салфеток, и я сморкалась в них, пока ментол не забил мне всю носоглотку и поток слез не прекратился.

- И однажды я чуть не довела себя до анорексии, - бормотала я. - Да что там. У меня была анорексия. Даже цикл нарушился.

- Гм-м.

- Я ела ту самую гадость, которую они едят. Немного желе "Худей с улыбкой", пятьдесят приседаний - и у меня так живот болел!

- Да...

- Я не буду этим заниматься! Нет.

Бобби помолчала и вздохнула, и тут перед лобовым стеклом появилась Кайли: она направлялась к нам, помахивая пакетиком хлопьев.

Бобби опустила стекло.

- Мы заняты, Кайли.

Она положила ладонь мне на руку. Ее рука была совсем не похожа на мою. Загар, и обручальное кольцо с огромным бриллиантом, и длинные блестящие красные ногти.

- У моей сестры было расстройство пищеварения, - сказала она. Она произносила "раус-трой-ство".

- Вот как.

- Но ты же видела этих женщин, Вики: они счастливы.

- Я не могу.

- Ладно, - сказала Бобби, - этим займется кто-нибудь другой.

У меня не было сил вернуться туда и извиниться. Наверное, эту работу поручат Кайли. Может, она за этим сюда и скакала.

- Ну что ж. Приведи-ка себя в порядок.

У Бобби была вязаная косметичка от Шанель с крохотными салфетками для лица и в пару к ней - компакт-пудра Шанель. Бобби великодушно позволила мне залезть в косметичку.

- Спасибо. - Я выбралась из машины и наткнулась на Кайли.

Она уже не размахивала руками, а разговаривала с Лаймом. Лайм! Я и не представляла, что так обрадуюсь ему.

Смутившись из-за красных пятен на лице, я взбила волосы - насколько возможно было взбить эти рыжие перья.

- Еще кому-нибудь шампанского? - спросила Кайли и услужливо ушла.

Лайм посмотрел на меня. В упор.

- Ты был в Перте, - невпопад брякнула я.

- Ты заметила.

Я не настолько близко знакома с ним, чтобы спрашивать, что случилось, - и все-таки спросила.

- А ты посмотри на это с моей точки зрения, - сказал он и резким движением запустил комочек хлопьев в сторону пруда.

- Что? Я тебе бог знает сколько писем послала... И ведь послала, ублюдок.

- Разве?

Я посмотрела на выражение его лица, обдумала это... Электронная почта. Я. Новый компьютер. Полный компьютерный чайник. О нет.

- Да, я посылала, только если ты не получал...

- Я пригласил тебя на выступление - ты убежала, никаких вестей от тебя не было, ну... - Лайм пожал плечами.

Потом он пробормотал что-то про то, что вечно его тянет к сукам, а может, про то, что его вечно тянет к букам, - и ушел.

Глава восьмая

Если большую часть половозрелой жизни привыкаешь к тому, что от тридцати процентов мужчин взаимности не дождешься, то открытие, что и ты можешь наколоть их, оказывается изрядным шоком. И если посмотреть на случившееся глазами Лайма, картина получается довольно скверная. Он приглашает меня в клуб - ну ладно, пусть вместе с мини-юбочными обитательницами Сиднея, но ведь приглашает, - и я оттуда сбегаю. Потом от меня ни слуху ни духу - спасибо моей компьютерной грамотности. Получается, я действительно выгляжу бессердечной сукой.

Надо все ему объяснить. И не только насчет писем, которые он так и не получил, - я должна объяснить Лайму все насчет Дэна. Потому что если у нас что-нибудь заладится, то рассказать про Дэна рано или поздно все равно придется. Словом, я позвонила Лайму, долго что-то смущенно мямлила, и наконец, после моих вымученных "ха-ха-ха", мы договорились: прихватываем что-нибудь съестное и устраиваем пикник в Ботаническом саду. Я сомневалась, что туда можно приносить спиртное, но нам явно не мешало выпить; в общем, бутылку я на всякий случай с собой прихватила.

Лайм опоздал, а я пришла с запасом. И добрых минут двадцать у меня только и было дела, что пялиться на пространные ботанические описания деревьев. Вот бы и людей подгонять под такую классификацию. Только представьте: Дэниэл Хоукер - Эмоциус Кретинус. Джейми Стритон - Да-мус Манипулирус. Филип Зебраски - Фаллос Одер-жимус. Надо же, сколько времени сберегли бы мы с Хилари еще с 1982 года (начало нашей личной жизни), если бы мужчины расхаживали с металлическими ярлычками на головах - вот как эти деревья.

Наконец появился Лайм. Его осенила та же идея, что и меня, - насчет вина. Не знаю, может, нам обоим действительно надо было упиться, чтобы хоть как-то разобраться во всем.

Мы сидели под деревом, швыряя хлебные крошки какому-то приблудившемуся уродцу ибису и чайке, устроившей целый балет; я держала в руках пластмассовый стаканчик с Лаймовым рислингом.

- Извини, что все так вышло.

- Да ладно.

- Я хотела послушать, как ты играешь, - сказала я. - Но Кайли сказала, что видела моего бывшего парня с другой. И я сорвалась.

- А-а... Бывший парень.

Есть в Лайме что-то такое: хочется рассказать ему обо всем, что накопилось на душе. И я рассказывала. И не могла остановиться.

- Мы познакомились на работе. Пока не взяли собственного юриста, наше агентство обращалось к Дэну. А я и не думала тогда ни о каком романе совсем ушла в себя. Как-то подсчитала - оказалось, что у меня было пять серьезных романов и еще уйма пустяковых. В общем, мне надо было побыть одной. Ну, это все, конечно, только теории.

- Значит, ты решила побыть одна.

- И встретила Дэна. Я позабыла обо всех своих друзьях, с головой уйдя в это безумство. Роман... Ты замечал, что первые три месяца - самые сумасшедшие?

Лайм качнул головой, и трудно было понять, означает это да или нет.

- Я жить не могла без Дэна. Просто не могла. Футбольный клуб организовал однажды автобусную экскурсию, и все поехали... Я всю дорогу провела у Дэна на коленях и болтала, болтала без умолку, уткнувшись ему в плечо. Все было без затей, как у горилл каких-нибудь.

- Без умолку болтала? - переспросил Лайм.

- Так и должно было получиться. Бац - встретились на вечеринке, и уже через десять минут я была на крючке. На следующих вечеринках я чуть мозги не сломала - вычисляла, будет он там или нет. Прямо как игра в детектива. Понимаешь, я взвешивала все "за" и "против". Появляется кто-то один из компании - значит, может появиться другой, а тогда, не исключено, придет и Дэн.

- А как у вас все заладилось?

- Выпивка, - объяснила я. - Только так и могло получиться. Все было настолько очевидно - каждый раз, когда мы встречались, между нами словно вспыхивала огромная красная стрелка: "ЭТИ МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА ДОЛЖНЫ БЫТЬ ВМЕСТЕ". А когда все до такой степени ясно, то невольно начинаешь смущаться и ничего не можешь сделать. Потом как-то вечером мы распили вместе бутылочку скотча, и я грохнулась, а он меня подхватил.

- Как романтично.

- Хотелось бы, конечно, чтобы получилось поизящнее. Только на самом деле все вышло именно так.

Теперь мы оба притворялись, будто Лайм - не более чем случайный слушатель, а я по-приятельски выкладываю ему эту историю. По-простому, как повелось в наши девяностые между женщиной и мужчиной. И друг до друга нам никакого дела нет. То был чистый фарс, но почти каждый мой роман начинался с маленькой увертюры. Болтая с Лаймом, я одновременно гадала, до каких пределов мне можно откровенничать.

Мы оба знали, о чем в действительности идет речь. Это вовсе не было простой трепотней. Это был деловой разговор. Собеседование перед романом. Мне тридцать, ему - несколькими годами больше, и оба мы уже миновали ту пору, когда можно запросто улечься с кем-нибудь в постель, - ну, по крайней мере, я так думаю. В полиции такое, кажется, называется предварительным расследованием. Я изо всех сил убеждала Лайма, что я вовсе не какая-нибудь сбрендившая корова, а он старался меня раскусить. Он же внушал, что для него пара пустяков - выслушивать истории про других мужчин. А я пыталась объяснить ему, какая я на самом деле. Это было довольно проблематично особенно если учесть, что у меня в крови вовсю бушевал рислинг.