— Вперед, ребята! Смерть фашистам! — кричали воины в полосатых халатах.

— Да здравствует свобода!

— Бей гадов!

Одна из штурмующих групп бросилась к арсеналу эсэсовцев. К ним присоединились ребята из восьмого блока: там можно достать патроны и оружие для Шуры, Жана и Илюши.

По штурмующим стреляли эсэсовцы, спрятавшиеся за стволами буков. Узники легки в укрытия и открыли огонь. Затем с криком «ура» они сломили сопротивление фашистов и ворвались в арсенал.

Все ребята были теперь хорошо вооружены, у каждого было по автомату.

— Пошли Петю выручать! — скомандовал Митя. — За мной!..

Мальчики присоединились к группе взрослых узников, которые тоже шли на выручку своих.

По пути к лагерной тюрьме смельчакам пришлось вступить в бой с эсэсовцами, защищавшими главные ворота. Фашистов быстро перебили. Но три — четыре выродка пустились бежать, отстреливаясь наугад. Один угодил во Владека. Митя Бужу увидел, как тот вдруг упал на землю, раскинув руки.

— Владек, Владек! — подбежал к нему Митя и, чуть не плача, сказал — Убили… Ну, заплатите за него гады!

Возле трупа Владека остались Жан и Шура Богомолов. А Митя Бужу, Илюша Воробей и трое взрослых узников кинулись к тюрьме. Они удивились, что не встретили возле нее сопротивления. Может быть, тюрьма уже пуста, все заключенные на свободе?

Гулко звучали их шаги в коридоре. В самом конце его они увидели толстого эсэсовца — охранника.

Охранник, дорожа собственной жизнью, совершенно не сопротивлялся и поспешно, даже с удовольствием, поднял руки вверх.

— Где ключи? — спросил его один из взрослых узников и сделал жест, будто отпирает дверь.

— Яволь, яволь! — просиял тюремщик и показал глазами на свой карман, где лежали ключи, целая связка.

Митя достал их и победно потряс в воздухе. Узники обезоружили охранника, отстегнули с ремня пистолет. Стали открывать по очереди все камеры. Ключи подбирать было очень трудно.

— А ну, открывай! — крикнул Митя. Тюремщик взял ключи и приступил к делу.

Одна за другой распахивались камеры. Многие из них были уже пусты.

Наконец они нашли Петьку. Совершенно ослабевший, лежал Блоха на тюремной койке. Увидев друзей, он сделал отчаянное усилие и встал. Слезы радости потекли из глаз. Ребята бросились его обнимать.

— Жив!..

— Выходи, Петя, теперь ты свободен!

Идти Петьке было трудно, и друзья взяли его под руки.

— А ты оставайся здесь! — приказал Митя Бужу эсэсовцу. Тот вошел в Петькину камеру, и ребята заперли дверь.

Сражение по всему лагерю заканчивалось победой восставших. Со всех сторон, из домов, из леса, из всяких укрытий, узники выводили группы обезоруженных эсэсовцев и до отказа набивали тюремные камеры.

Петька шел с друзьями по лагерю и, радуясь свободе, сожалел, что не пришлось ему участвовать в сражении.

Вот он опять в восьмом блоке, ему надо отдохнуть, набраться сил. Ну ничего, он быстро встанет на ноги. Ребята наперебой угощали Петьку всем, что у них имелось из съестного: кто корочкой хлеба, кто картошкой…

Когда сопротивление эсэсовцев было окончательно подавлено и прочесаны все окрестности Бухенвальда, в барак пришли уставшие, запыленные Гофтман и Володя Холопцев.

— Победа, ребятишки! — крикнул дядя Яша.

Маленькие пленники, теперь уже свободные, отозвались возгласами восторга. Они, как всегда, окружили его, стали расспрашивать о последних известиях с фронта.

— Скоро Гитлеру капут! Вот что я вам сейчас скажу, мои дорогие: поедем все домой.

— Ура, скоро домой! — подхватили ребята.

Когда гвалт смолк, Яков Семенович услышал, что его кто-то зовет к себе.

— Петя, это ты! — кинулся к нарам Гофтман. Они крепко обнялись. — Ты лежи, лежи, Петенька. Мы тебя быстро вылечим. Теперь власть в наших руках. Ну, доставалось там тебе?

— Доставалось, дядя Яша. Да они не на такого нарвались. Шиш от меня получили!

— Молодец, Петя! Я это знал…

— Не пришлось из — за этой тюрьмы повоевать с фашистами, из автомата построчить, — тяжело вздохнул Блоха.

— Не досадуй. Ты совершил настоящий подвиг, Петя. Застрелить нескольких фашистов легче.

Петька увидел почти всех своих друзей. Илюша и Митя не отходили от него. Не было почему-то лишь Владека.

— А где Владек? — спросил Петька Илюшу.

Друг что-то хотел сказать, но замялся и только пошевелил беззвучно губами.

— Что с ним случилось? — привстал на локтях Петька. — Да ты не скрывай, Илья! Все равно узнаю!..

— Его убили, — через силу выдавил мальчик.

Петька снова опустился на нары. Вспомнилась первая встреча с Владеком здесь, в Бухенвальде. Хорошим, верным другом был этот поляк. С ним можно было пойти на самое трудное дело. И вот его убили. Убили в самый радостный для узников день.

Петьке хотелось плакать…

В бараке начало быстро темнеть. Илюша сказал:

— Дождь скоро пойдет… Туча-то какая!..

Удар грома разорвал небо над самым лагерем. Эхо его покатилось вниз по горе Эттерсберг, будто большие камни летели в пропасть. Квадраты барачных окон то вспыхивали голубым огнем, то сразу темнели.

Хлынул сильнейший ливень. Природа омывала землю, поруганную фашистами.

Дети слушали шум дождя и раскаты грома.

Ливень кончился неожиданно. Туча чернела где-то вдали, а с весеннего неба уже сияло большое, жаркое солнце. Словно зеркальца, светились многочисленные лужи. Освеженные кроны букового леса стряхивали крупные, тяжелые капли.

Ребята один за другим стали выходить из барака…

ЭПИЛОГ

Весело гудит паровоз, летящий по зеленым просторам родной земли.

Рядом с Петькой у окна вагона стоят Митя Бужу и Илюша Воробей. Трудно передать их счастье. На них уже нет полосатой одежды и деревянных колодок — они остались там, в Германии. На ребятах простые, обыкновенные костюмчики.

Родная земля показывает им свои раны, нанесенные войной: разрушенные города, сожженные деревни. И время от времени опять суровеют детские лица.

Но нет, печаль ненадолго. Теперь главное — радость. Все будет залечено, города и села вырастут заново, начнется счастливая трудовая жизнь.

Ветерок развевает кончики огненного пионерского галстука на груди Мити Бужу. Долго он берег его, долго прятал от врага.

— Эх, и хорошо же кругом! — улыбается Илюша и обнимает друзей — он стоит между ними, в середине. — Скоро будем дома.

— Мы едем домой! Мы едем домой! — скандируют все трое, высунувшись из окна.

— У-у-у! — восторженно отзывается им паровоз.