Сегодня всё кардиологическое отделение веселилось за ее счет.

Когда вечером Тэри добралась до дома, она уже успела составить целый список, в котором перечислила способы зарезать Стива Ллойда. Она забьет его как визжащую свинью! Представив, как она будет убивать его, а после выставит на всеобщее обозрение различные части его тела, женщина сразу же почувствовала себя лучше. Она планировала выписать все эти способы на бумажку и придумать новые. Она планировала устроить себе вечер упивания своим горем, но ее лишили и этого небольшого удовольствия.

На ее автоответчике было записано сообщение с еще одной плохой новостью.

Вернулся Джордан Карпентер.

Это сообщение было достаточно странное — Карпентер просил ее проверить график его операций и проследить, чтобы все операции, которые можно передать другим врачам, были им переданы, а те, что нельзя, — были переназначены. Он также хотел, чтобы Тэри проверила его послеоперационных больных и удостоверилась, что они получают всё необходимое им лечение. Закончил же он просьбой молчать о его звонке. Ему требовалось еще несколько дней, чтобы закончить свои дела, и до того времени никто, кроме нее, не должен знать, что он вернулся.

И чем это, интересно, черт возьми, он сейчас занят? Очередным научным открытием? Вероятнее всего за это научное открытие он получит нобелевскую премию, везучий ублюдок!

Одна эта мысль привела Тэри в ярость. За всю историю медицины сколько женщин получили нобелевскую премию или любую другую престижную премию за свои достижения? Медицина была всего лишь очередным клубом для взрослых мальчиков. Работа женщин не поощрялась и не признавалась, и так было всегда.

— Господи, как же я их всех ненавижу! — подумала Тэри.

Но сильнее всех она ненавидела Карпентера. Когда Бенсон работала в других больницах, там были другие мужчины-врачи, вызывающие у нее сильнейшую неприязнь. Здесь же, в «Калифорния Дженерал», именно Карпентер был ее заклятым врагом. Если бы он оказывал ей поддержку и уважение (а она их заслуживала!), то Стив Ллойд не осмелился бы обращаться с ней как со слабоумным дитятей. Никто из них не осмелился бы.

Через несколько минут, стоя в своей скромно обставленной гостиной (настоящем раю для любителей подержанных товаров), Тэри звонила по радио-телефону в службу, которой пользовался Джордан. Его сообщение застало женщину врасплох, но, вероятно, это был именно тот шанс, которого она ждала.

На самом деле, выбрав ее для своих откровений, Карпентер совершил грубейший промах, и теперь он был в ее руках. Ведь она была единственной, кто знал о его возвращении в город.

Может быть, именно Джордан Карпентер был слабоумным дитятей.

Анджеле не составило труда проникнуть в лаборатории Смарттека. Код доступа на парковку остался прежним, а когда она приложила свой пропуск к электронному замку, дверь открылась. Разумеется, она не пыталась проникнуть в кабинеты, которые относились к зоне повышенной безопасности, или в стерильные помещения. Оставалось сделать только одно — незамеченной пробраться в стеклянный пузырь. Анджела бывала внутри наблюдательной вышки много раз, и именно так про себя называла офис Питера Брандта. Теперь проблема заключалась в том, как обыскать эту комнату и при этом не попасться на глаза сотрудникам, которые работали в ночную смену. Анджела не слишком сильно беспокоилась об охране и камерах слежения, она знала, как избежать их. Но, как и в большинстве лабораторий, в Смарттеке работали люди, которые уходили домой только чтобы переночевать. Она сама была такой же, и прекрасно помнила, каково это — быть настолько увлеченной своим делом, что ни стихийное бедствие, ни любые другие чрезвычайные происшествия не могут заставить тебя оторваться от компьютера. Если ей повезет, предпочитающие работать ночью специалисты также будут не в состоянии оторваться от своих мониторов.

Когда Анджела приступила к изучению кабинета своего шефа, больше всего ее поразило состояние комнаты. Она была идеально чистой. На письменном столе царил порядок, какого не было никогда прежде. Анджела сразу же встревожилась. Питер не отличался особой аккуратностью, по правде говоря, он был страшным неряхой.

Кабинет был большой, и, чтобы ее не было видно, Анджеле пришлось передвигаться по нему на корточках. Когда эта поза стала причинять ей боль, девушка сняла рюкзак и начала ползать на коленях. Однако, несмотря на все усилия, ей не удалось найти ничего такого, что помогло бы ей понять, о чем думал Питер, оставляя на ее автоответчике то сообщение.

Анджеле не удалось ни прослушать его голосовые сообщения, ни взломать его электронную почту, но с помощью проволочки, которая использовалась как ручка для коробки с тайской едой на вынос, она смогла вскрыть запертый шкаф для документов. Это ей также ничего не дало, хотя она и не ждала другого. Смарттек серьезно относился к вопросам безопасности, и Питер не стал бы хранить компрометирующие его материалы в запертом шкафу. Здесь находились личные дела сотрудников, включая и ее собственное, которые, по-видимому, состояли из обычных приказов о приеме на работу и форм для оценки работы сотрудников.

Разочарованная, Анджела села на пол, чтобы обдумать свои дальнейшие действия. Если она не вернется в отель, то может пропустить звонок Джордана. Но ожидание сводило ее с ума, оно уже привело ее к краю, а она не могла пойти на такой риск.

Анджела рассеянно смотрела на невысокий горизонтальный шкаф, стоявший около стены. Но в этот раз голос, говоривший ей, что делать, молчал. И только когда она начала подниматься, ее взгляд зацепился за какой-то белый клочок неясных очертаний. Сначала она даже не была уверена, что именно привлекло ее внимание, но, внимательно изучив шкаф, девушка поняла, что заметила бумагу, застрявшую в измельчителе. Его передняя стенка была стеклянной, так что можно было видеть, когда измельчитель полон, а когда — нет. Сейчас в нем ничего не было, кроме этого самого клочка бумаги.

С помощью все той же проволочки, которую она использовала, чтобы открыть шкаф, Анджела осторожно ослабила зубчики в измельчающем отверстии и потихоньку вытянула застрявшую бумажку. Местами она была повреждена, но в целом предложение, написанное от руки, можно было прочесть.

Подчерк не был ей знаком. Само послание было до предела откровенным, заставив девушку похолодеть.

«Если ты не позаботишься о том деле, которое мы обсуждали, это сделаю я».

Это было всё, что Анджела смогла разобрать. И она нутром чуяла, что речь шла о ней. Бывают ситуации, когда ты просто знаешь, и сейчас был именно такой случай. Остальная часть записки была уничтожена, ее клочки лежали на дне измельчителя, а на том кусочке бумаги, который Анджела увидела и вытащила, кроме испугавшей ее фразы девушка смогла различить смазанный инициал — заглавную букву, похожую на Ф, или, может быть, на С.

Анджела в замешательстве уставилась на бумажку. Это была часть подписи, и первое имя, которое пришло ей в голову, было имя Сэмми. Но он бы никогда не стал писать такую угрожающую записку своему собственному шефу. Фамилия ее психиатра начиналась на Ф, но Мона ничего бы не выиграла от смерти девушки. А еще была Сильвер, которая жила на плантации и выращивала там какао-бобы. На плантации, которую отделяла от Лос-Анджелеса половина континента. Но Сильвер говорила, что частенько ездит в Штаты. И она отсутствовала, была в какой-то поездке, тогда, когда Педро отправил Анджелу в здание миссии.

Голова закружилась, и когда девушка попыталась встать, то чуть не рухнула на пол под тяжестью своих мыслей. Они с такой скоростью проносились у нее в голове, что Анджела никак не могла восстановить равновесие. Ее шатало. То холодное, предельно осторожное, похожее на робота существо, каким она была прежде, исчезло.

Каким было настоящее имя Адама? Она должна узнать его настоящее имя. Может быть, он все же не умер? Анджела задрожала, ее сердце колотилось слишком быстро. Агент ЦРУ велел Джордану убить ее. Кто-то хотел, чтобы ее не осталось живых. Или они хотели, чтобы Ангельское Личико погибло — кто бы ни был на самом деле этим Ангельским Личиком — или просто верили, что Анджела и есть Ангельское Личико.