более решительным, более определенным, он больше не терзаем сомнениями

по поводу того, что ему делать, когда и как. Подобная убежденность

дает ему преимущества при беседе с родственниками больного и с другими

людьми, не согласными с ним. Теперь он может смело настаивать на своем

просто потому, что чувствует свою правоту; и это будет

134

Ценности

способом лишний раз показать, что он доверяет фактам. Факты дадут ему

право смело идти вперед, не страшась боли, которую он может причинить

пациенту, невзирая на слезы, протесты и даже враждебность. Ведь вы не

побоитесь применить силу, если уверены в ее необходимости. Надежность

фактов предопределяет надежность нравственного выбора так же, как

уверенность в поставленном диагнозе предопределяет успех лечения.

Могу привести пример из своей ранней практики, пример тому, что

уверенность в фактах может придать убежденности в нравственной

правоте. Еще будучи аспирантом, я занимался изучением гипноза.

Подобные исследования тогда в нашем университете были запрещены; как я

понимаю, основанием для запрета было общее мнение, что гипноза не

существует. Но я-то знал, что это не так, что он очень даже существует

(ведь я изучал его). Я настолько убедил себя в том, что это

магистральная дорога к познанию истины, настолько уверился в

необходимости такого рода исследований, что занимался проблемой

гипноза с маниакальной целеустремленностью. Я помню, как порой

удивлялся тому, что не испытываю никаких угрызений совести от своих

масонских занятий, ведь меньше всего мне хотелось что-то скрывать,

делать тайком, прятаться. Я, по моему мнению, делал необходимое, я был

абсолютно убежден, что делаю правильные вещи. (Прошу заметить, что

слова <делаю правильные вещи> одновременно можно понять как

когнитивное, и как этическое замечание.)' Кое-что я знал лучше них. Я

мог счесть их несведущими в этом вопросе и оставить за собой право не

обращать внимания на их мнение. (Я умышленно обхожу стороной непростую

проблему неоправданной уверенности в себе и своей правоте; просто это

другая проблема.)

Еще один пример. Плох тот родитель, который не уверен в себе; если же

вы уверены в себе, вы заслужите уважение своего ребенка за силу,

определенность и однозначность. Если вы убеждены в необходимости своих

поступков, вас не смутят ни протесты, ни слезы, ни страдания вашего

ребенка. Зная, что вы должны вытащить занозу или жало, зная, что вы

должны причинить боль, чтобы спасти жизнь или сберечь здоровье, вы

будете решительны и настойчивы.

В данном случае знание приносит уверенность в правильности решения, в

необходимости поступка, в правоте выбора, а уверенность придает вам

сил. Как это напоминает работу хирурга или дантиста. Когда хирург

вскры-

* Слова <неправильно>, <плохо> точно так же являются

когнитивно-оценочными. В качестве иллюстрации мне вспоминается один

анекдот. На уроке словесности учитель говорит своим ученикам: <Есть

два не очень изящных слова, которые не стоит употреблять в сочинениях.

Первое слово - это "паршивый", а второе - "шикарный">. Ученики

смущенно притихли, а один ученик спросил: <Ну, так какие же слова?>

Слияние действительного и ценностного

J35

вает живот и обнаруживает там воспаленный аппендикс, у него не

возникает сомнений в том, что ему делать, - если он не удалит больной

орган, его пациент умрет. Это крайний по остроте пример того, как

истина, факт диктует нам поступок, как <есть> определяет <должно>.

Все это подтверждает тезис Сократа о том, что ни один человек

осознанно не предпочтет неверное верному, не выберет дурное вместо

хорошего. В этом утверждении кроется мысль, что главная причина

неверного выбора - это невежество. На этой же мысли Джефферсон строит

здание своей теории демократии, на убеждении, что большее знание ведет

к более верному поступку, и, наоборот, дело не будет правым, если в

его основе не лежат реальные факты.

Восприятие фактов и ценностей самоактулизированными людьми. Несколько

лет тому назад я писал о том, что самоактуализированным людям 1) дано

постичь истину и реальность, и 2) что им не составляет труда отделить

правильное от неправильного, они решительнее и быстрее, чем обычные

люди, находят более нравственное решение проблемы (95). Первое из этих

утверждений с тех пор было многократно подтверждено, и я думаю, что

сегодня оно понятно гораздо лучше, чем двадцать лет назад.

Второе же так и осталось своего рода головоломкой. Конечно, теперь,

когда мы знаем о психодинамике психологического здоровья гораздо

больше, можно надеяться и даже быть твердо уверенным в том, что

исследования подтвердят и его.

Тема нашего разговора позволяет мне остановиться подробнее на

внутренней взаимосвязи этих двух феноменов, в существовании которой я

убежден (разумеется, это не исключает необходимости подтверждения этой

убежденности отдельными исследованиями). Если выражаться яснее, я

полагаю, что ясное понимание факта приводит к более четкому осознанию

ценностей, или, возможно, что это понимание и это осознание - одно и

то же явление.

То, что мы называем постижением Бытия, постижением Другого,

постижением внутренней природы человека или явления, более присуще

психологически здоровым людям, и, как мне представляется, заключает в

себя не только познание <фактической> стороны объекта, но одновременно

и постижение его внутренней <необходимости>. Говоря другими словами,

постижение <необходимости>, заключенной в объекте, это обязательный

глубинный аспект полноценного постижения <фактов>, она сама становится

фактом постижения, который необходимым образом должен быть воспринят и

понят.

Это <должно>, эта требовательность, необходимость, этот внутренний

призыв к действию может быть воспринят только теми людьми, которые в

состоянии ясно увидеть сущность объекта. Именно поэтому более полное

постижение бытия неминуемо приводит к нравственной убежденности и

136

Ценности

решимости. Здесь срабатывают те же механизмы, которые позволяют

высокоинтеллектуальному человеку с легкостью разбираться в сложном

переплетении фактов, живописцам - уверенно различать цвета, отчетливо

видеть то, что никогда не сможет увидеть человек, страдающий цветовой

слепотой, да и просто большинство окружающих его людей. Для такого

человека неважно, что миллионы слепцов не видят этого неповторимого

оттенка зеленого цвета. Пусть он кажется им просто зеленым - как трава

и как форменная фуражка - это не может иметь значения для человека,

который ясно, отчетливо и безошибочно видит истинную сущность.

Именно потому, что психологически здоровые люди воспринимают этот

оттенок, это внутреннее <долженствование> предмета, именно потому, что

они способны почувствовать, чего требуют от них факты, что они