Нед Мур, рассказывая эту забавную историю, явно желал подтвердить свою репутацию человека, который ни перед кем не пасует, и разозлить полковника, что ему вполне удалось.

Начальник таможни выглядел так, словно проглотил аршин. Едва десперадо кончил, он произнес, с трудом сдерживая гнев:

— Не все полковники сбежали в сражении при Булль-Рёне, а выдающийся пост, о котором вы упомянули, был по заслугам предоставлен тому, кто ни о чем не просил.

— Иными словами, вам?

— Почему бы и нет?

— Полковник, только один вопрос: сколько вам лет?

— Мне ровно сорок.

— Сейчас у нас восемьдесят пятый год, а битва произошла в шестьдесят втором… то есть двадцать три года назад. Следовательно, вам было тогда семнадцать! Полковник, в таком, возрасте — прекрасное начало карьеры!

Громовой хохот, раздавшийся за столом, на мгновение заглушил завывания метели за окнами.

Приспешники полковника явно радовались возможности уязвить своего главаря и, глядя на его смущенное лицо, возбужденно ерзали, переглядываясь и толкая друг друга локтями.

Нед Мур после того, как отведал вкуснейшей луковой поджарки, забыв даже обтереть бороду, измазанную соусом, заявил, что никогда еще не получал такого наслаждения от еды, и предложил немедленно произвести французского капитана в полковники.

Фелисьен стал со смехом отказываться от этой чести, но Нед Мур настаивал.

— Соглашайтесь, дружище, соглашайтесь! Хотя в Америке больше ста тысяч человек носит это звание, все-таки оно здорово звучит.

— Больше ста тысяч!

— Самое малое. А у вас разве не так?

— У нас, — ответил француз, становясь вдруг очень серьезным, — после двадцатипятилетней или тридцатилетней службы и сорока пяти или пятидесяти лет безупречной жизни смелому воину присваивается это почетное звание — подлинный венец его карьеры. Он счастлив и горд, ибо…

— Как? — вмешался полковник. — После тридцатилетней службы? У нас звания присваивают куда проще.

— Это я заметил!

Разговор этот весьма забавлял канадцев и Боба, однако они обратили внимание, что мисс Кэт, уйдя на винный склад за несколькими бутылками шампанского, заказанными французом, что-то слишком задерживается.

Жан, опасаясь, что девушка могла поскользнуться и неудачно упасть, вышел, чтобы помочь маленькой подруге.

Странное дело! Старший из «угольков», в свою очередь, тоже никак не возвращался, так что Боб и его братья не знали, что подумать.

Они встали и направились к тяжелой двери, по-прежнему заваленной снегом, что вела во внутренний двор.

В этот момент со двора до них донесся звериный рык — такой свирепый и мощный, что у храбрейшего из храбрых могли бы подогнуться колени, а сердце уйти в пятки.

А вслед за тем раздался звенящий, как рожок, крик человека.

— Жан! Это Жан!

Боб и Жак ринулись к траншее, прорытой в снегу, за ними бросился Фелисьен, потом немного протрезвевшие американцы… Перед их глазами предстало страшное зрелище.

ГЛАВА 7

Самый ужасный хищник Америки. — Сильный, как слон. — Кровожадный, как тигр. — Смелый, как лев. — Ursus ferox. — Смертельная схватка. — Жан ранен. — Один из первых ножей границы. — Планы отступничества. — Гнусная мать. — Все живы. — Праздник освобождения. — Беспробудный сон.

Если не считать Европы, где почти не осталось диких зверей, в Америке хищников гораздо меньше, чем на других континентах.

В самом деле, Азия имеет королевского тигра и черную пантеру; Африка — льва и гиппопотама; и там и там водятся львы и слоны.

В Америке среди крупных зверей числят ягуара, чья свирепость сильно преувеличена, пантеру, не столь опасную, сколь коварную, откровенно трусливого кугуара и медведей, популяция [121]которых имеет множество разновидностей.

Это все.

При взгляде на сей весьма краткий список, где упомянуты лишь самые известные животные, можно было бы подумать, что в Новом Свете [122]нет тех гигантов, каким мы любим присваивать королевские титулы — за их силу, размеры или свирепость.

Но это представление ошибочно. В Америке есть зверь, который мог бы сразиться — и, возможно, даже одержать верх — с чудовищными хищниками, чьи имена, внешний вид и образ жизни нам хорошо известны.

Это бурый медведь!

Натуралисты, любящие давать своим подопечным звучные, порой странные наименования, в данном случае не затруднились, выбирая этому хищнику имя, иными словами, давая ему научное обозначение.

Они нашли название, которое напрашивалось, и окрестили его попросту «ursus ferox» — «свирепый медведь».

Редко случается, чтобы имя с такой точностью отражало свойства объекта, ибо в буром медведе, или гризли, как его называют американцы, природа, кажется, свела воедино страшные наклонности всех хищников, не забыв снабдить соответствующими возможностями для утоления кровожадности.

Сильный, как слон, смелый, как лев, коварный и неумолимый, как тигр, серый медведь отличается колоссальными габаритами, потрясающими воображение.

В самом деле, в Скалистых горах встречаются гризли ростом в четыре метра и весом в тысячу килограммов! Это вес двух лошадей, закованных в броню! [123]

Огромный, тяжеловесный, неуклюжий, он словно бы опротивел самой природе, и она бросила, не доделав, эту махину с бесформенной мордой и крохотными глазками, постоянно налитыми кровью, с кривыми лапами и мощным торсом, что качается на манер маятника.

Если прибавить к этому грязно-белую шерсть с длинными клоками на шее и на боках, чудовищная глыба мускулов покажется еще более отвратительной.

У него ужасные зубы — необыкновенно длинные и острые. Но еще страшнее — если это вообще возможно — его когти, длина их доходит до пятнадцати сантиметров.

Достаточно взглянуть на него, чтобы понять, насколько он опасен — а ведь этот зверь обладает еще ловкостью и коварством, обманчиво скрытыми внешней неуклюжестью.

Ему неведомо чувство страха, он никогда не отступает перед опасностью, слепо веря в свою силу, и становится неудержим, если впадает в бешенство.

Даже истекая кровью, он бросается в атаку на врага, даже при последнем издыхании не ослабляет хватку. Это чудовище отличается изумительной живучестью: бывали случаи, когда с гризли не удавалось справиться, всадив в него двадцать пять пуль!

Как показывает строение зубов, он принадлежит к числу плотоядных и в кровожадности не уступает тигру: любит лакомиться теплым мясом и часто убивает из одного желания убить.

Ударом лапы он сбивает с ног бизона весом в шестьсот килограммов и взрезает шкуру когтями, словно охотничьим ножом; затем вгрызается во внутренности, с жадностью лакая кровь, и пожирает еще трепещущую плоть.

Он с одинаковой ловкостью охотится на равнине и в горах; терпеливый, как все хищники, может часами сидеть в засаде, подстерегая оленя или горного козла, а затем набрасывается на них с быстротой молнии, не оставляя жертве никакого шанса на спасение. Если нужно, он без всяких колебаний кидается в погоню, не страшась состязаться в скорости с самыми быстрыми животными, и одерживает в этой гонке верх над бизонами, ланями и даже дикими лошадьми.

Поскольку гризли нападает без предупреждения на все живое, что встречается ему на пути, будь то человек или зверь, индейцы панически его боятся и вступают с ним в сражение, только защищая свою жизнь. Вот почему самым почетным украшением воина считается ожерелье из когтей бурого медведя, ибо оно служит неоспоримым свидетельством силы и доблести.

Легко понять ужас, охвативший бесстрашных искателей приключений. Когда Боб и Жак, распахнув двери «Одинокого дома», выскочили во внутренний двор, они, побледнев, попятились, воскликнув:

— Великий Боже! Бурый медведь!