С первого взгляда было ясно, какая драма разыгралась за несколько секунд.

Две растерзанные собаки, словно окровавленные лохмотья, валялись у частокола, продавленного голодным зверем.

На краю затоптанной, полузасыпанной траншеи лежала Кэт, застыв без движения и без кровинки в лице. А в двух шагах от нее стоял на задних лапах громадный медведь — ростом, казалось, с дом. Из его широко открытой пасти исходило зловонное дыхание, и кишки вываливались из распоротого брюха! К правому боку чудовища буквально прилип свершивший нечеловеческий подвиг Жан, без устали работая ножом, тогда как страшные когти силились дотянуться до спины юноши.

Издав еще одно ужасающее рычание, смертельно раненный гризли навалился всей тяжестью на плечи изогнувшегося Жана, а тот вцепился в шерсть мертвой хваткой, уткнувшись в нее лицом.

Канадец сражался безмолвно, не зовя на помощь. Из его разодранной ноги хлестала кровь. Этот маневр характерен для свирепого медведя: он норовит прежде всего порвать сухожилия жертвы, лишив ее возможности бежать.

Боб и Жак, догнавшие их трое десперадос, путешественник-француз и полковник затаив дыхание следили за беспощадной схваткой, не смея ринуться на зверя из опасения задеть Жана, слившегося с ним в одном объятии.

Из пасти и ноздрей гризли выступила кровавая пена. Он издыхал… но и юноша, изнемогая, держался из последних сил. Голова его поникла, руки разжались, колени подогнулись… и тут родной голос заставил смельчака встрепенуться.

— Смелее, брат! Еще немного!

Когда метис и ковбой побежали на двор, заслышав рычание зверя и боевой клич Жана, американец машинально схватился за кобуру, но Жак резко остановил его.

— Нет! Только не это! Из револьвера не убить… а раненный, он придет в бешенство!

Ворвавшись в комнату, метис схватил первый попавшийся под руку карабин, быстро зарядил его и тут же вернулся во двор, растолкав остальных и крикнув брату ободряющие слова.

Затем, с холодной решимостью, хотя и смертельно побледнев, поднял оружие, целясь зверю в голову.

Это длилось едва ли секунду: раздался выстрел, приглушенный сугробами вокруг траншеи; потом сухой щелчок, словно хрустнула ветка.

Медведь, отпустив добычу, раскинул лапы — будто человек, всплеснувший руками, — разинул огромный зев и издал вопль, от которого задрожали стены дома. Покачивая головой, отполз назад, конвульсивно прижав к глазу лапу с чудовищными когтями.

— Превосходно! — послышался пропитой голос Неда Мура. — Старому Эфраиму [124]пришел конец! Браво, юноша!

Жак, отбросив дымящийся карабин, устремился к брату и подхватил его.

Жан, забрызганный с головы до ног кровью зверя, хлынувшей из груди, словно из пробитой бочки с вином, с отчаянием прошептал младшему брату:

— Проклятие над нами! Я ранен и не смогу идти… А Луи Риль ждет!

— Я пойду один!

— Не сомневался в тебе, брат!

Боб кинулся к Кэт, по-прежнему не подававшей признаков жизни, взял ее на руки и бегом понес в дом.

— Как она? — в страхе воскликнул Жан, чувствуя, как у него сжимается сердце от тревоги, и напрягая все силы, чтобы не упасть. — Неужели я опоздал?

— Да нет, она дышит, бедняжка… Пойдемте, Жан, вас надо перевязать! А девушкой займется мать.

В этот момент гризли, доползший до склада, в последний раз встряхнул головой; кровь хлынула у него из горла, и он вытянулся на земле.

— Застрели дьявол мою душу! — вскричал Нед, обогативший свой словарь любимым ругательством Боба. — Красивый шовчик! Тот, кто сумел так уделать старика Эфа, по праву войдет в число первых ножей границы. Ей-богу, я не прочь пойти с ним на любое дело! Что скажете, полковник?

— Скажу, что это будет большой глупостью с вашей стороны, Нед.

— А второй, который раскроил череп проклятому гризли! Каково?

— Эка важность! В четырех шагах…

— Попробуйте сами попасть в глаз зверю. Пожалуй, руки задрожат! В такой ситуации малейший промах мог обойтись дорого! Клянусь честью, эти канадцы — отчаянные ребята! Надеюсь, они и в самом деле промышляют грабежом. Если им понадобятся люди, я готов предложить свои услуги.

— В любом случае они преподнесли нам фунтов триста превосходной ветчины, — заметил, облизываясь, Питер, большой любитель острого копченого мяса, из которого получается отменная закуска. — Сейчас я разделаю эту тушу. Когда-то мне приходилось работать мясником. Посмотрим, забыл ли я прежнее ремесло!

«Ну, а мне надо будет присмотреть за своими наймитами, — сказал про себя полковник, возвращаясь в дом, — похоже, у нас зреет измена. Весьма жаль! Ведь наши дела складываются удачно… силы врагов тают на глазах… вот и еще один вышел из строя! Фортуна [125]на нашей стороне, надо только ей немножко помочь».

Боб осторожно положил Кэт, так и не пришедшую в себя, на кресло-качалку возле матери.

Фелисьен Навар бросился к Жану, который ковылял, опираясь на плечо брата. Француз решил, что девушка вполне обойдется без его помощи, а вот раненого надо было срочно перевязать.

Бывший бригадир все еще не мог оправиться от изумления, смешанного с ужасом, при виде гризли, чьи размеры превосходили всяческое воображение. И ему с трудом верилось, что подобного гиганта уложил ножом восемнадцатилетний юноша.

Не скрывая своего восхищения, француз рассыпался в искренних похвалах, превознося до небес доблесть метиса.

— Этот болтун переметнется при первой же возможности! — проворчал полковник, косо посматривая на коммивояжера. — Он и без того держит себя все холоднее. Но мы еще посмотрим, мои дорогие! Терпение! Настанет и мой час!

— Прокляни Господь мою душу! — взвизгнула пьяная мегера при виде бесчувственной дочери. — Ты померла или живая? Если померла, то это неприятно… польза от тебя была! Хотя жизнь, она долгой не бывает… всем нам придется… А если ты живая, отвечай мне… и залеживаться нечего! Подавай гостям выпивку, у них в горле пересохло!

Удивленная упорным молчанием, Старуха кое-как добралась до кресла, вынула трубку изо рта, смачно сплюнула и уставилась на бедную девочку полоумными глазами, напоминающими по цвету вареную рыбу.

— Ты почему не отвечаешь, скверная дочь? Я тебе покажу, как дерзить матери! Сейчас вот возьму палку…

— Что вы делаете, сумасшедшая? — воскликнул в негодовании Фелисьен. — Вы что, не видите? Она в обмороке… может быть, ранена!

— В обмороке! Еще чего выдумали! Я покажу этой дурехе… Стаканчик можжевеловой водки, и все как рукой снимет!

Перестав слушать омерзительное лопотанье, француз устремился к Кэт и стал хлопотать над ней с трогательной неловкостью, восполняя недостаток опыта рвением.

Боб в это время осматривал рану Жана, сразу определив, что она глубока и серьезна. Затем ковбой перевязал своего друга, смочив кусок пакли водкой и привязав его к ране льняным жгутом.

На границе своя хирургия. Впрочем, многим она спасла жизнь.

Кэт — ей Фелисьен натирал виски уксусом и брызгал в лицо холодной водой — постепенно приходила в себя. Наконец девушка открыла глаза и огляделась в изумлении, явно с трудом веря, что жива и находится в своем доме.

Все еще бледная от потрясения, она едва слышно произнесла:

— Где гризли?

— Сдох! — весело крикнул Боб. — Я сделаю из него превосходный ковер, а мой друг Жан преподнесет его вам в подарок.

— С величайшим удовольствием, мисс Кэт… — с готовностью подхватил юноша. — Надеюсь, вам лучше?

Славная девочка глубоко вздохнула, выпила залпом стакан холодной воды и, поднявшись, сделала два неуверенных шага.

— Мне гораздо лучше… я должна поблагодарить вас, господа! Вы спасли мне жизнь! Боже, как я испугалась, увидев этого чудовищного зверя, когда он рвал когтями собаку… Я упала от ужаса, и мне казалось, что я уже мертва… И вот я здесь! Как хорошо жить!

Разумеется, пришлось рассказать ей в мельчайших деталях обо всем, что произошло: как Жан схватился врукопашную с гризли, распоров тому брюхо; как Жак метким выстрелом уложил гигантского медведя; как все бросились ей на помощь… Все обитатели дома, за исключением полковника, который о чем-то беседовал в углу со Старухой, окружили смелую девушку и говорили наперебой.