Мик вспомнил, что мать Мэдди умерла, когда девочка была совсем маленькой.

— А где твой отец?

— Не знаю. Я его никогда не видела. — Девушка взболтала свой коктейль. — Откуда ты знаешь, что это мой любимый напиток?

Мику стало интересно, специально ли она сменила тему.

— Я знаю все твои секреты. — Мэдди выглядела немного встревоженной, и он рассмеялся. — Просто запомнил, что ты пила, когда я впервые тебя увидел.

Он обошел стойку и сел с ней рядом. Девушка развернулась к нему лицом, и мужчина поставил свой ботинок между ее ногами на нижнюю перекладину барного табурета. На Мэдди была черная юбка, и коленкой Мик сдвинул подол вверх по гладким бедрам.

— Правда?

Она подняла бокал и над кромкой посмотрела на Мика, а затем осушила сразу полстакана. Если она и дальше будет глотать его лучший джин, как воду, и не придержит коней, то ему придется везти неосторожную домой. Впрочем, такая перспектива Мика устраивала.

— Я удивляюсь, что ты вообще что-то помнишь, помимо соблазнительного предложения Дарлы показать тебе ее голую попку, — заявила Мэдди и облизала нижнюю губу.

— Если память мне не изменяет, в ту ночь ты держалась той еще нахалкой. — Он взял ее руку и нежно провел большим пальцем по костяшкам. — Мне очень хотелось отведать, каково будет целовать этот дерзкий ротик.

— Теперь распробовал.

— Да. — Он прошелся взглядом по раскрасневшемуся лицу, скулам, решительной челюсти и влажным губам. А потом снова посмотрел в испытующие глаза. — Теперь, когда я пригубил от этого источника, то думаю обо всех лакомых местечках, которые не успел еще поцеловать.

Девушка поставила стакан на стойку.

— Боже, ты так хорош.

— Я хорош во многом.

— Особенно, когда болтаешь завлекательную чепуху, заставляя слабую женщину верить, будто искренне интересуешься ею.

Он обиженно отпустил ее руку.

— Считаешь, что я лукавлю?

Она схватила камеру и развернулась на сиденье. Мик убрал ногу, и Мэдди встала.

— Уверена, ты и вправду думаешь, как говоришь. — Она повернулась к волоките спиной. — Каждый раз, когда произносишь отработанную речь, и с каждой красоткой, к которой обращаешься.

Мик взял свой бокал и тоже поднялся.

— Полагаешь, я говорил то же самое другим женщинам?

Она отрегулировала фокусировку и сняла пустые столики. Мелькнула вспышка, и фотолюбительница заявила:

— Конечно.

Безапелляционные слова задели Мика за живое, особенно потому, что обвинение было несправедливым.

— Что ж, дорогая, ты себя недооцениваешь.

— Я себя очень даже высоко ценю. — Еще один щелчок и вспышка, а потом она продолжила. — Но точно знаю, как обстоят дела.

Мик отхлебнул из стакана, и прохладный джин тепло растекся по горлу и притаился где-то рядом с раздражением, копящемся внутри.

— Ну так, поделись со мной своими знаниями.

— Что ж, я не единственная подружка, с которой ты развлекался. — Мэдди опустила камеру и двинулась к концу стойки.

— Ты единственная, с кем я встречаюсь в настоящее время.

— В настоящее время. Но ты пойдешь дальше. Уверена, что все мы взаимозаменяемы.

Мик вздрогнул, когда мелькнула вспышка.

— Вот уж не думал, что у тебя с этим проблемы. — Он отошел в тень и облокотился бедром о музыкальный автомат.

— А у меня их и нет. Я просто убеждена, что в темноте для тебя партнерши одинаковы.

Разговор начал выводить Мика из себя, но у него сложилось впечатление, что Мэдди говорила о наболевшем. Она верила сплетням о нем, но непонятно, почему его это болезненно задевало. Девушка не возражала, чтобы Мик встречался с другими женщинами, так с какой стати ему чувствовать себя униженным. Может, так и надо сделать, прогнать придиру вон и позвонить другой женщине, более покладистой? Но проблема в том, что нет никакого желания встречаться с другой, и этот факт сердил его почти так же, как ее пренебрежительное отношение.

Мэдди сделала несколько снимков танцевальной площадки перед стойкой с разных ракурсов, а потом Мик сказал:

— Ты не права. Не все киски в темноте одинаковы.

Девушка посмотрела на него через плечо. Он хотел обидеть ее, но, как обычно Мэдди повела себя не так, как прочие. Она сделала глубокий вдох и спокойно осведомилась:

— Пытаешься вывести меня из себя?

— Мне кажется, это справедливо. Ты же меня провоцируешь.

Она мгновенье подумала, а потом признала:

— Да, правда.

— Почему?

— Может, потому, что не хочу задумываться о своих поступках. — Мэдди отошла к концу барной стойки и посмотрела на нескользящие коврики на полу. Щелкнула несколько кадров и опустила фотоаппарат. Чуть слышным шепотом, так, что Мик едва разобрал слова, она пробормотала:

— А это тяжелее, чем я ожидала.

Он выпрямился.

— Та же барная стойка, те же зеркала и освещение, и старая касса. — Исследовательница положила камеру и схватилась за конец стойки. — Единственное отличие — сейчас нет крови и трупов.

Мик направился к Мэдди, оставив свой стакан на перилах, мимо которых проходил.

Ее голос прервался, когда она сказала:

— Она умерла здесь. Как ты можешь это вынести?

Мик положил руки на хрупкие плечи.

— Я больше об этом не думаю.

Мэдди повернулась и уставилась на него круглыми глазами.

— Как такое возможно? Твоя мать убила твоего отца прямо на верху лестницы.

— Бар — примитивное место. Четыре стены и крыша, — он провел ладонями вниз по ее рукам вверх-вниз. — Все произошло очень давно. Как я уже сказал, я об этом не думаю.

— А я не могу не думать, — она прикусила губу и отвернулась, чтобы вытереть слезы.

Мик никогда раньше не видел писателей, но ему показалось, что Мэдди чересчур взволнована для женщины, собирающей материал о людях, которых она даже не знала.

— Это оказалось намного тяжелее, чем я предполагала. Обычно, я не фотографирую для книг, но решила, что справлюсь.

Может быть, чтобы писать достоверно, ей приходится с головой погружаться в детали событий и переживать их. Черт, что он в этом смыслит? Он и читает-то нечасто.

Мэдди посмотрела на Мика.

— Мне пора. — Она взяла камеру со стойки и обошла хозяина. По пути к выходу захватила куртку и кошелек со стула, где оставила их ранее.

Вечер катился ко всем чертям, и Мик понятия не имел почему. Он не знал, что именно сделал не так — или чего не сделал. Он планировал, Мэдди немного пофотографирует. Они что-нибудь выпьют, поговорят и да, он надеялся, что после беседы они окажутся голыми. Мик последовал за Мэдди на улицу.

— Уверена, что чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы вести машину? — Спросил он, выходя через заднюю дверь.

Девушка стояла в луже света и неловко возилась с курткой, пытаясь попасть в рукава. Она кивнула, и в этот момент бумажник упал на землю к ее ногам. Вместо того, чтобы поднять его, Мэдди закрыла лицо руками.

— Почему бы мне не отвезти тебя домой? — Мик подошел к ней, наклонившись по пути, чтобы подобрать кошелек. Его воспитывали женщины, но он не мог понять Мэдди Дюпрэ. — Ты слишком взволнована, чтобы садиться за руль.

Она подняла на него глаза, полные слез, одна из которых как раз скатилась с загнутых ресниц.

— Мик мне нужно кое-что рассказать тебе — обо мне. Что-то, в чем я должна была признаться еще недели назад.

Мику не понравилось, как это прозвучало.

— Ты замужем? — Он поставил ее сумку на капот машины и терпеливо ждал.

Она отрицательно покачала головой.

— Я…Я… — Мэдди выдохнула и стерла слезы со щек — Я не… Я боюсь… Нет, не могу… — Она обвила его шею руками и тесно прильнула. — Не могу выбросить из головы фотографии места преступления.

И это все? Из-за этого она так расстроилась? Он не знал, что сказать, что сделать, и чувствовал себя абсолютно беспомощным. Руки мужчины скользнули по телу девушки, и он обнял ее. В животе возникло тянущее ощущение, и Мик узнал привычное желание. Он обрадовался, что Мэдди не могла читать его мысли, но ведь она сама виновата, честное слово. Не надо было так прижиматься и виснуть у него на шее.