- Че уставился?! – крикнул красноармеец-римлянин. – На выход!

- А можно повежливее? – спросил Адольф, немного оторопев от такого начала разговора. – Я, кажется, ничего плохого лично вам не сделал и не заслужил такого обращения.

Наклонившись, верзила вплотную приблизился к лицу Адольфа и улыбнулся. От него воняло чесноком, дешевым табаком и перегаром.

- Извольте следовать за мной, сударь, – наигранно вежливым тоном произнес он. – Экипаж подан.

С этими словами красноармеец-римлянин схватил Гитлера под руки, подняв с кровати, словно ребенка, и вынес из комнаты в коридор...

RING III 

- Кругом уже посмотрел, его нигде нет.

- Посмотри в прихожей, в шкафу, он должен быть где-то дома.

- Мам, а ты его точно никому не могла отдать?

- Да кому он нужен, твой Гитлер, разве что дружкам твоим?

- Мам, мы с тобой об этом уже говорили, не начинай.

- Андрей, мне соседям стыдно в глаза смотреть. Вчера Зинаида Петровна подошла ко мне в магазине и спросила, когда мой фашист домой возвращается? Я, говорит, в сорок втором двенадцатилетней девчонкой на завод ушла работать, недоедала и недосыпала не для того, чтобы сегодня по улицам фашистские выродки ходили.

- Эта твоя старуха ничего не понимает, я за светлое дело борюсь, за процветание нашей Родины. У нас, если хочешь знать, уже и программа есть, как Россию в мировые лидеры вывести. А если кто-то не понимает ничего, то это его проблемы… Нашел!

Андрей достал с верхней полки шкафа небольшой прямоугольник и аккуратно протер рукавом рубашки.

- Ты зачем его туда засунула?

Маргарита Сергеевна вышла из кухни в коридор, чтобы не перекрикиваться через всю квартиру:

- К нам неделю назад в гости Светловы заезжали, вот я и прибралась немного в твоей комнате, и портрет этот убрала от греха подальше, чтобы не объяснять тете Лене и дяде Жене, почему в комнате их любимого племянника портрет Гитлера висит.

- А нечего тут объяснять. Висит, потому что великим человеком был и мог бы еще много полезного для мира сделать, если бы его не предали.

- Я никак понять не могу, как ты можешь говорить, что любишь Россию и при этом восхищаться Гитлером? Тебе не кажется это странным, сынок?

- Нет ничего странного, мам. Гитлер всегда хотел с Россией объединиться, если бы Сталин на Германию не напал, то мы бы сегодня лучше, чем в Америке, жили.

- Если я не ошибаюсь, это фашисты на Советский Союз напали, притом без объявления войны и в нарушение пакта о ненападении.

- Эту лажу вам на истфаке преподавали и в школьных учебниках писали. А то, как на самом деле все было, благополучно забыли. Сталин всех уничтожил, кто хоть что-нибудь знал об его отношениях с национал-социалистами. Он Гитлера сам вынудил напасть на СССР, когда в обход договоренности о ненападении начал готовиться к войне.

- Знаешь, сынок, нас в свое время по-другому учили.

- Вам в голову идеологию пропихивали гнилую, чтобы вы на партийных шишек пахали, а они свои задницы на курортах грели и икру жрали ложками.

- Ладно, давай не будем сейчас об этом, тебя все-таки две недели дома не было, не хватало еще опять поссориться. Пошли на кухню, ужин готов.

- Сейчас, только руки помою.

Андрей зашел в ванную и, открыв кран, подставил руки под струю воды. Из зеркала над раковиной на него глядел семнадцатилетний парень с загорелым лицом и кудрявыми немного спутанными волосами. Помыв руки, Андрей расстегнул рубашку и оглядел правый бок. На загорелой коже виднелись свежие ссадины и синяки.

- Суки чеченские, – вполголоса сказал Андрей. – Ничего, придет мое время, я этих черножопых в асфальт укатаю. Будут знать, как себя в гостях вести, обезьяны херовы.

Выйдя из ванной, Андрей прошел на кухню. На столе стояла тарелка с горячим борщом, салатница с «Оливье», нарезанный хлеб и кружка пахнущего шоколадом и горячим молоком какао. Маргарита Сергеевна хозяйничала за плитой. Это была стройная женщина небольшого роста с длинными каштановыми волосами. Ее темно-зеленые глаза были печальны, а голос нежен и тих.

Андрей сел за стол и с удовольствием принялся есть. Мамин борщ нельзя было не любить, только она готовила его так вкусно. А ее «Оливье» и какао считались кулинарными шедеврами не только в семье, но и среди всех знакомых, кто хотя бы раз их попробовал. Она специально приготовила все самое вкусное к приезду сына. После двухнедельного пребывания в полевых условиях это было как нельзя кстати.

- Как в походе все прошло? – спросила Маргарита Сергеевна, присев за стол напротив Андрея.

- Нормально, сначала лагерь разбили, потом начались соревнования.

- Кормили-то нормально?

- Как положено, по суточной норме, – улыбнулся Андрей.

- Понятно. Голодали, значит. А что интересного?

- Сплав по реке неплохо прошел, восхождение тоже, по ориентированию мы первое место взяли, второе – чечены, третье – из Курска ребята.

- А что там еще и чеченцы с вами были? – озабоченно спросила Маргарита Сергеевна.

- Да, набрали в этом году вообще непонятно кого.

- Ты хоть с ними не ругался?

- Да нужны они мне как пятая лапа макаке.

Доев борщ и салат, Андрей залпом выпил какао и вышел из-за стола.

- Ты куда? – спросила Маргарита Сергеевна.

- Меня ребята ждут во дворе.

- Не успел приехать, и уже опять со своими дружками-фашистами встречаешься? Мать тебя две недели не видела, соскучилась. Давай посидим, поговорим, мы ведь так редко разговариваем.

- Вечером поговорим, мам, хорошо? Спасибо за вкусный ужин. – Андрей поцеловал Маргариту Сергеевну в щеку и поспешил на улицу.

Во дворе на покосившейся скамейке сидели трое парней. Они пили пиво и что-то громко обсуждали. Внешне ребята, хотя и отличались по росту и возрасту, были очень похожи: все трое – бриты наголо, в подкатанных джинсах со спущенными подтяжками и в высоких армейских ботинках.

- Ну, наконец-то, мы тебя уже устали ждать! Погнали на площадь, там наши уже собрались, наверное. – Обратился к Андрею самый старший парень из группы. Это был Семен – неформальный лидер их компании. На вид ему было лет двадцать пять. Семен учился на германо-романском отделении и в совершенстве владел немецким языком. Он в оригинале читал Ницше и даже самостоятельно перевел «Майн Кампф».

Ребята поднялись со скамейки и пошли в сторону площади Ленина.

- Ну как ты отдохнул хоть? – спросил Андрея Витя Щербинский по прозвищу Мелкий.

Свое прозвище Витя получил за небольшой рост – метр сорок пять – и похожий на детский очень высокий голос. Если не знать, что Вите отроду было двадцать лет, то его вполне можно было принять за пятиклассника. Правда густая щетина, часто покрывавшая Витины щеки, выдавала в нем не мальчика, но мужа.

- Чечены, суки, избили, – с досадой сказал Андрей.

- Да ты что, – заинтересованно спросил Витя. – Как?

- Да как? На мне футболка была «Без чурок и сучков», они, естественно давай спрашивать, что это значит. Я им говорю, мол, по-русски написано, великий и могучий язык надо знать. Они меня повалили и ногами начали пинать – их пятеро, я один. Благо, ребята наши подбежали, этих уродов оттолкнули. Я потом хотел козлов по одному выцепить, но они постоянно вместе держались, боялись за черные жопы свои. На меня потом косо смотрели, при встрече чего-то на своем говорили, чтобы я не понял, материли походу, но не трогали больше, понимали, если что, им пиздец придет, мы бы их массой затоптали.

- Эти чечены вообще уже обнаглели, – сказал Семен. – Мало того, что стольких наших ребят на войне положили, так еще здесь начинают на русских наезжать. – Семен с негодованием сплюнул под ноги. – Ниче, Андрюх, эти уроды за все ответят. Скоро у нас акция намечается: через месячишко где-то устроим дружеский визит в пятнадцатый район. Там гастеров много поселилось, чечены тоже есть. Надо объяснить господам, что Россия не резиновая, и что им здесь не рады.

- Правильно, – поддержал Семена Вадик Вавилов или просто Моня – третий спутник Андрея. Моней его стали называть после того, как он однажды, напившись, во все горло начал орать песню Розенбаума «Скрипач Моня». Вадик был душой компании и постоянно всех веселил различными байками и анекдотами. Моня имел колоссальное сходство с голливудским актером Томом Крузом, правда был рыжим, и с веснушками по всему лицу.