Мариус сразу отметил, что ренский язык, которым пользовались в этом селении, был каким-то не таким — слишком правильным, что ли, слишком чистым. Мерданы не говорили, а пели. Самый ничтожный оборванец излагал ясно и безупречно, как придворный куплетист. Откуда у них привычка говорить складно? Этого Симон не знал. Ему и в голову не пришло бы, что его речь вычурна. Он считал, что все так говорить должны. Не смог он объяснить Мариусу и другой странный момент: почему его народ использовал для общения ренский язык? Историю племени Симон представлял весьма приблизительно, но главное он знал: — Мы велики, ибо владеем всею Пустыней Гномов!

— А что, гномы здесь и вправду живут? — спросил Мариус.

— А как же. Их видели неоднократно, — спокойно ответил Симон.

— А ты видел?

— Нет, — с сожалением человека, не умеющего лгать, признался Симон.

— И где они живут? — продолжал вяло Мариус, уступая настойчивым требованиям Любовника. "Выпытывайте, выпытывайте у него все, что можно, мессир, — шептала набеленная харя. — Кто владеет информацией, тот владеет ситуацией".

Симон поведал, что гномы окопались в районе трех гор как раз посреди Пустыни. Кроме того, с существованием гномов каким-то образом связана и заброшенная шахта, неизвестно кем и когда вырытая неподалеку от тех же гор. Шахту окружает тайна настолько древняя, что и представить страшно. Периодически над шахтой возникает зеленое свечение — мерданы называют это явление "Огнями доброго Эля". Кто такой этот Эль, никому не известно. Померцав несколько часов, свечение пропадает. Считается, что как раз во время действия «Огней» гномы добывают свое золото и свои драгоценные камни. Возле трех гор стоит ужасная жара. Все вокруг иссушено и решительно обезвожено. Предание гласит, что когда-то там был земной рай, цвели пальмы и агавы, резвились антилопы и размножались носороги. Колосились необозримые пшеничные поля. Куда же все подевалось? Бог его знает, только вдруг все переменилось — и волшебная сказка превратилась в раскаленный ад. Осталась от тех времен заброшенная шахта да шрамы от пересохших рек на суровом лике пустыни.

А еще Мариус узнал о причинах своего задержания. Дело в том, что мерданы в дозорах по трое (один из которых обязательно — ученик вроде Симона) регулярно бороздят окрестности. Периодически они инспектируют район, где Ларса соприкасается с Огненной Степью. Там мерданы время от времени встречаются с жителями страны Умар, чтобы произвести организованный обмен: умарцы за свои шкуры, полотно и ром берут кокосы, финики и бананы.

— Что такое кукосы и… как ты сказал? — удивился Мариус.

— Финики и бананы, — подсказал Симон. — Это — плоды, сладкие и питательные.

— Откуда они здесь? И кто дает вам хлеб? — спросил Мариус.

— Пустыня щедра для тех, кто не причиняет ей вреда, — загадочно объяснил Симон. — Хлеб мы выращиваем на берегу Ларсы. Что до плодов, то их нам привозят братья наши из оазиса.

— Из чего?

— Оазис — это зеленый островок посреди пустыни. Их несколько, и бесчисленное множество плодов там произрастает!

В таких приятных и весьма, весьма познавательных беседах время неслось стрелой. Вдруг Симон спохватился, что совершенно манкирует своими обязанностями наставника. Мариус только усмехнулся. Он-то знал, что победа в прятках ему в любом случае обеспечена. Потому лучшей подготовкой к состязаниям он посчитал здоровый сон, о чем и сообщил обескураженному Симону. Мариус вышел из помещения на свежий воздух — выкурить трубочку на сон грядущий. Завершался день, полный треволнений. Мариус посмотрел на черный небосвод, испещренный необыкновенно яркими звездами. Чистое небо в Рениге — примета добрая, сулящая удачный день.

Что, интересно, обещает оно здесь, в Пустыне Гномов?

Глава 30 Откуда взялся светлый пророк мерданов

Мариус стоял у подножия круглого холма, внутри которого вела свое исполненное смысла существование Матерь мерданов. Не дай Бог, перед испытанием положено заходить в этот затхлый склеп и, паче того, как-то контактировать с мерзкой бабкой. Симон об этом не предупреждал, но, может, просто считал само собой разумеющимся. Для него-то наверняка прикосновение вонючей скорпионши — высшая благодать.

Но, к счастью, от вторичного посещения холма Мариуса избавили.

— Прошу подготовиться к выбору соперника! — гаркнул мордатый мужик без шеи и с огромным, как барабан, пузом. Густой бас резонировал в его колоссальном чреве, на выходе перерастая в трубный глас. Мариус от неожиданности вздрогнул. Публика оживленно зашумела. На ристалище приперлись все — включая дряхлых стариков и малых детей. Предвкушают, гады, зрелище. Ладно, ладно! Будет вам потеха!..

Из толпы выделился десяток молодых людей, относительно статных и достаточно плечистых. Толкаясь, они образовали нестройную шеренгу без намека на ранжир. У мордатого в руках оказался широкий и глубокий глиняный сосуд.

— Жребий, жребий! — зажужжала толпа.

Мордатый бросил в сосуд десяток камешков, предварительно пометив один из них какой-то гадостью. Молодые люди, поочередно подходя к сосуду, извлекали камешки. Мариус наблюдал за процедурой равнодушно. Ему было все равно, с кем воевать. Он знал: в прятках никто из здешних его не одолеет.

Удача улыбнулась шестому по счету молодцу. Вытянув роковой камешек, он завопил от радости и яростно потряс кулаком в воздухе. Толпа ответила ему истеричным визгом. Мариус поморщился.

— Справедливый жребий избрал соперником доброго Гисмонда! — прогремел толстый мужик без шеи.

Жеребьевка, как показалось Мариусу, представляла для зрителей основной интерес во всем шоу. После определения соперника ажиотаж как-то враз спал. Лихорадочное возбуждение уступило место энергичной деловитости. Группа соратников принялась готовить доброго Гисмонда к поднятию тяжестей. Пять-шесть грязных рук разминали мощный плечевой пояс счастливца, теребили его картинный бицепс. Некоторые массажисты сладострастно подводили очи, бормоча в экстазе. Добрый Гисмонд, мрачный, как демон, с лицом, выпачканным в грязи, с челкой, закрывающей глаза, был исполнен достоинства. Коренастый, набычившийся, он рвался в бой. Он пританцовывал на своих коротких, крепких, толстых ногах. Слава и почести ждали его. Он сознавал уникальность стоявшей задачи и был готов ей соответствовать. Все племя, сладко улыбаясь, любовалось своим избранником. Все племя инстинктивно чувствовало эпохальную значимость поединка. Веками раскручивалась бесконечная спираль ДНК, чтобы настал момент и Мердан, Выбранный Судьбой, доказал превосходство своей нации над Тем, Кто Пришел Оттуда. Оттуда, Откуда Изгнали Мерданов.

Место для поднятия тяжестей уже было очищено. Камни ждали силачей. При виде длинного ряда валунов Мариусу сделалось нехорошо.

Симон делал Мариусу легкий массаж. Мариус вдруг почувствовал себя неуютно. Он оглянулся, пытаясь понять, что же его смутило. Да нет, вроде все как было. Никаких злобных взглядов, враждебных движений… Ну, конечно, в этом ведь все дело! На них с Симоном вообще никто не глядел! Все племя принципиально любовалось красавцем Гисмондом. Чужеземец для мерданов просто не существовал. Через несколько часов он умрет — так стоит ли он внимания добрых людей? Мариуса это глубоко задело и разозлило. "Ну, козлы! Вы еще на меня посмотрите! Будете глядеть, не отрываясь!" — подумал он.

Симон массировал быстро и умело, как лекарь в серных банях. Его бы в цивилизованный мир — хорошие деньги мог бы зарабатывать парень! Мариус вспомнил скабрезную рассказку Уго о графине и ее массажисте, которых подловил не вовремя вернувшийся граф. История заканчивалась счастливо: графиня и массажист завершили-таки начатое дело, причем граф ни на секунду не усомнился, что эта парочка занимается именно массажом. Вот что значит — профессионал! Мариус представил чахлого Симона в постели с графиней и не смог удержаться от смеха.

— Ты чего? — недоуменно спросил Симон, не прекращая щупать кожу подопечного.