Солнце уже опустилось совсем низко, стало похоже на огромный и раскаленный железный круг. Таня шла домой и думала теперь уже не о своих бедах, а о Новикове. Она не понимала почему, но в душе возникало чувство глубокого уважения к этому угрюмому и нелюдимому парню. Может быть, оттого, что встретила его у падающей ели, так поразившей ее своей необъяснимой, бесстрашною красотой.

На перилах крыльца сидел Алексей. Он курил. Увидев Таню, вздохнул, погасил папиросу о резной столбик крыльца, сказал:

— Поздновато со смены-то.

— К реке ходила, — ответила Таня. — Какая она у вас красивая…

— Красивая, — согласился Алексей. Потом помолчал и спросил: — Дела-то как?

— Дела? Скверный я, кажется, инженер, Алексей Иванович, — с улыбкой сказала Таня.

— Значит, пара нас, — усмехнулся Алексей. — Я вот тоже… скверный фрезеровщик.

— Случилось что-то?

— Да нет, так. Вообще…

3

В тот день, когда приехала Таня, дело у Алексея особенно не клеилось. Он чуть не всю смену провозился, с настройкой станка. До вечернего гудка оставалось совсем немного времени, когда он снова — уже в который раз — включил карусельный фрезер. «Ну чего тебе не хватает? — с досадой подумал он, сосредоточенно следя за спокойным ходом стола, прислушиваясь к ровному пению фрезы. — Чего тебе не хватает?»

Благополучно прошел один брусок, второй… И вот фреза опять рванула в самой середине прохода. Брусок выскользнул из-под прижимов и со свистом отлетел на середину цеха, едва не угодив в голову Костылева, который на беду проходил мимо. Алексей нажал кнопку: стол замер.

— А экспериментики-то прикончить придется, Соловьев, — зло процедил Костылев, подходя к Алексею.

— Другой помог бы давно, а ты только ходишь да каркаешь, — откликнулся Алексей. — Больше толку ни на что нет.

— Поговори у меня! — угрожающе рявкнул Костылев и, тут же сменив тон на подчеркнуто слащавый, добавил: — Я под твою машинку быстренько технику безопасности подведу, вот так. — Он ушел.

«Ну чего тебе не хватает? — разглядывая со всех сторон выброшенный брусок, снова подумал Алексей. — Ну чего?»

…С тех пор как Алексей стал к карусельному фрезеру, его не оставляла мысль заменить ручное включение прижимов автоматическим. Ручное даже на малых скоростях утомляет. Попробуй успеть, особенно если детали короткие, и освободить, и уложить новую, и включить прижим! Алексей подсчитал: если удастся, станок даст в полтора раза больше. А может, даже и в два. Шутка ли!

Возвращаясь со смены, он наспех ужинал, а то и вовсе не ел: присаживался к столу и принимался на чем попало — на полях газеты, на обложке журнала, на папиросной коробке, наконец, — рисовать детали переключателя. Иной раз просиживал до утра с гудящей, ничего не соображающей головой. В конце концов все перепутывалось, Алексей забывался коротким, как падение капли, сном. А утром шел на фабрику. Работал… И думал все об одном и том же.

Наконец, удачно решив конструкцию распределительного золотника, Алексей сделал деревянную модель и принес ее главному инженеру. Гречаник похвалил, но сказал, что все нужно проверить расчетом, и велел оставить у него. Модель у Гречаника пролежала долго. Он несколько раз принимался за нее, но его всегда что-нибудь отрывало. А в техническом отделе все были заняты другой, срочной работой. Алексей заходил к Гречанику несколько раз и забрал, наконец, модель обратно.

Помог главный механик фабрики Александр Иванович Горн. Он подсказал Алексею несколько конструктивных изменений, разрешил пользоваться после работы станками в ремонтно-механическом цехе. Из «механички» Алексей не выходил сутками или являлся домой за полночь. А утром, случалось, мать ставила на стол миску с дымящимися блинками — любимым кушаньем сына, — звала Алексея… а он в это время уже возился в механичке возле токарного станка.

Дежурный слесарь Вася Трефелов, черноволосый паренек с цыганскими глазами, которого товарищи прозвали стихоплетом за его страсть к рифмованной речи, помогал Алексею изо всех сил: идея друга увлекла и его.

И вот автомат готов. Гречаник разрешил испытание.

Алексей установил автомат на своем фрезере. Несчастья начались сразу же: автомат сбрасывал давление, бруски вылетали из-под прижимов…

«Неужели переделывать придется? — с досадой подумал Алексей. — Хоть бы понять-то, чего ему не хватает».

И посоветоваться не с кем. Горна директор отправил с бригадой слесарей в Ольховку, на соседний лесопильный завод, пиливший для фабрики доски: там все никак не могли пустить вторую лесопильную раму, и фабрика жила «впроголодь». Когда-то еще вернется Горн! А Гречаник? Он вечно занят — не подступись.

Но если бы только этим кончались неприятности Алексея! В столе у главного инженера хранилось еще одно его предложение — описание и эскизные чертежи полуавтоматической линии для обработки деталей стула.

Вставить в эту линию карусельный станок без автоматического переключателя прижимов было попросту невозможно. Словом, все рушилось…

Стиснув гаечный ключ, Алексей стал откручивать болты автомата.

— Алеш, ты что это? — услышал он голос рядом: это подошел Вася Трефелов. — На что отвертываешь?

— На что! Видишь, снимаю свою гармонь к чертовой бабушке, — угрюмо произнес Алексей. — Мозги мне окаянная закрутила!

— Чего с ней?

— Все то же… Детали, как из миномета, швыряет. В Костылева едва не угодил…

— Тогда верно, дрянь машинка, — сочувственно закивал Вася, — добрая бы обязательно по самому абажуру ему треснула… Может, в сальниках сосет, а?

— Там все плотно… Эх, Васька, Васька, плохо, брат, дураком быть! Руки вот, кажется, все могут, а башка, как лапоть!

— Ничего себе лапоть! — глубокомысленно произнес Вася. — Я бы за такой лапоток свою башку без оглядки отдал, да еще с придачей.

Вася облокотился на стол фрезера, помолчал, потом спросил:

— Ты, Алеш, видал, дивчина днем по цеху с Костылевым ходила? — Он вытер руки о комбинезон и загадочно прищурил правый глаз.

— Ну видел, а что? Ты чего, познакомиться хочешь?

— Смеешься? Это ж корреспондент из Москвы!..

— Дурак ты, Васяга, вот что, — спокойно сказал Алексей, снимая головку автомата.

— Как это? — не понял Вася.

— Очень просто, самый обыкновенный дурак!

— Постой, мне ведь Федор сказал.

— Ну, значит, два вас дурака. Придержи втулку, укатится…

Вася подхватил втулку, передал ее Алексею, спросил:

— Кто ж она, по-твоему?

— Инженер, работать у нас будет.

Вася протяжно свистнул.

— Инженер… Вроде Валентины Светловой, наверно. Попыжится, наревется досыта, а там, глядишь, тоже в контору или библиотеку заберется… А я-то думал, верно — корреспондент.

Алексей сосредоточенно о чем-то размышлял. Потом поднял корпус освобожденного автомата, сунул его Васе в руки.

— Держи… Держи, говорю, уронишь! В механичку отнеси. Утром пораньше приду — займусь. Постой! — удержал он Васю, собравшегося уходить. — Гайки захвати.

Алексей рассовал гайки, шайбочки и другую мелочь по карманам Васиного комбинезона и наказал:

— Не растеряй. Ясен вопрос?

— А сам-то куда?

— В библиотеку, — коротко ответил Алексей.