— Ага, — беспечно подтвердила я, превращая удивленное "Я маг", в утверждение, — мне так почему-то кажется.

— Сможешь, сможешь, — перевернувшись на моем плече так, чтобы быть лицом к Сароту, подтвердил Фаль. — От тебя уже сейчас искорками пахнет…

— Чем? — растерялся мужчина, не в силах взять в толк, о чем беспечно толкует сильф.

— Искорками, когда они сильнее разгорятся, станут огоньками, возникнет магия, — многозначительно возведя сияющие глазенки к небу, "растолковал" малыш элементарные для него и такие диковинные для глупых верзил понятия.

— Фаль воспринимает волшебство, как свет, поэтому, если он видит в тебе искорки, значит, задатки мага имеются, — пришел мой черед пускаться в объяснения, пока у воина крыша не съехала от перенапряжения. — Ведь костер или фонарь не зажечь, пока не высечена хоть одна искра.

— Тебя, стало быть, сильф тоже как костер видит, магева? — неуверенно предположил Сарот.

— Оса не костер, Оса — солнышко! С ней всегда радостно и тепло, — блаженно жмурясь, промурлыкал Фаль, потерся всем телом о мою щеку и с безжалостным максимализмом юности продолжил: — Такой, как она, никто не будет, никогда! Но и ты сможешь научиться быть хорошим магом, если захочешь, эти искорки, которые в тебе, они могут погаснуть, а могут и разгореться, все от твоего желания зависит. Тебе повезло, человек, выбирай!

— Я-я-я маг?… — уже совершенно другим, мечтательным тоном паренька, которому пообещали пирожные, мороженое и игрушечный магазин в придачу, протянул этот суровый, бывавший не в одной кровавой переделке мужчина и замолчал надолго.

Глава 7

Мы спокойно добрались до "отеля". Оставив телохранителей отбиваться от неизбежных вопросов любопытного народа, не осмелившегося атаковать грозную магеву, я юркнула в свою комнату. Через минуту ко мне присоединился Лакс, малыш Фаль к той поре уже свернулся клубочком в эльфийском шелковом шарфе и крепко спал или тактично делал вид, что спит. Попробуй, приглядись внимательно к такому миниатюрному пройдохе! Мы не стали, нашлись занятия поинтереснее. Пусть матрас, набитый сеном, был не слишком мягок, от одеял разило шерстью, а перья из подушки так и норовили запутаться в волосах, пусть, все это было не важно…

А утро, вступив в предательский заговор с ночью, наступило неожиданно быстро. Но тут уж я ничего поделать не могла, ибо, имея твердую пятерку за астрономию в школе, смутно сознавала, чем чреваты попытки вмешаться в естественный ход вращения светила и планет. Даже если получится, за мной мигом придут те, кому по долгу службы вменяется в обязанность следить за порядком в мирах, о том, что таких созданий навалом, меня любезно уведомили друзья еще в пору первого моего путешествия.

Так что хочешь, не хочешь, а пришлось-таки выбираться из таких притягательных объятий Лакса и одеваться. В растрепанные с ночи рыжие волосы вора так и тянуло запустить пальцы, но я мужественно сдержалась. Отвернувшись во избежание искушения, порылась в шкатулке-сундуке (непременно надо заглянуть в храм к этой практичной и умеющей быть благодарной богине, чтобы лично сказать спасибо). Выбрала очередную порцию походной одежды — серые штанишки с малахитовыми тоненькими лампасами и зеленую блузу на золотой шнуровке с колокольчиками, натянула ее на себя и поскорее выскочила за порог. Ноги угораздило тут же запутаться в чем-то мягком, что исходя из твердости досок пола, было весьма странно. Я опустила заспанный взгляд вниз и тихо охнула: ноги утопали в темно-серой со светлыми подпалинами роскошной шкуре, принадлежавшей, судя по габаритам, явно не домашней, даже сильно разъевшейся, мурке.

— Кто это у меня под дверью полинял? — удивилась я.

— Рысья шкура. Небось, Векша тебе привет подкинул, — нежно приобнимая и щекоча шею теплым дыханием, рассмеялся Лакс, мигом прикидывая ценность вещи.

— Я же ему ясно сказала — никаких взяток! — буркнула я, не зная, как быть, вытереть ноги о такую красоту и оставить валяться стопа не поднималась, а отправляться к домику охотника, чтобы "ейной мордой ему в харю тыкать" тоже охоты не возникло.

— Он от чистого сердца подарок сделал, не брезгуй магева, к уговору вашему он касательства не имеет, — возникнув из комнаты напротив, оповестил нас Гиз.

- А ты почем знаешь? Неужто прежде, чем подарки подкидывать, охотник тебя разбудил и посоветовался? — скептично переспросил Лакс, на мгновение обнимая меня покрепче, и отстранился.

— Меня будить не надо, я сам просыпаюсь, когда нужно, — невозмутимо объяснил киллер.

И почему-то это спокойствие малость взъярило рыжего вора, он дернул острым ухом, насмешливо фыркнул и отвернулся.

— Какая мягкая! — восторженно завопил Фаль, вылетая из комнаты, где задержался разминая крылышки в безумных кульбитах под потолком, и спикировал с разгону в роскошный мех.

Кажется, я поняла, где малютка сильф будет ночевать всю следующую неделю. Оказывается, более всего сильфов привлекают меховые изделия, а вовсе не чашечки цветков, как поется в глупых песенках, и не пуховые подушки и перины, как успела заключить я. Лишать малыша невинного удовольствия было бы верхом варварства с моей стороны. А посему, я нагнулась, подняла шкуру вместе с Фалем и, вернувшись в комнату, бросила подарок сверху в волшебный сундук с походным имуществом. В последний момент сильф отлепился от меха и перепорхнул мне на плечо и с невинным лукавством спросил:

— Ты для меня ее взяла, Оса?

— Конечно для тебя, дружок, — улыбнулась я. — А как же иначе? С таким одеялом тебе хоть сейчас в путь отправляться можно!

— Без завтрака? — панически перепугался успевший попривыкнуть к регулярным трапезам сильф, он так развозмущался, что крылышки забились вразнобой, и малютка едва не рухнул с плеча.

— Ни в коем случае! Режим дня нарушать нельзя! — поддерживая сильфа ладонью, клятвенно пообещала я чудесному малышу.

Фаль издал еще одну ликующую трель, сплясал у меня на плече что-то стремительное, напоминающее, насколько разобрали скошенные вбок глаза, ирландский танец, и мы отправились завтракать.

Кейр уже сидел за одним столом с Саротом и еще парой морианцев, первыми из вчерашних полудобровольных естествоиспытателей лекарственного сбора. Мужик со шрамом у брови и второй с курносым носом, придававшим весьма забавное выражение его обветренному и в целом классически суровому лицу. Кажется, эти двое были у командира вроде правой и левой руки. Из донесшегося обрывка разговора я уяснила, что основная масса отряда уже отправилась на сенозаготовку в луга за деревней. Нужные травы и кусты веками росли там в изобилии. С сорной растительностью всегда так: как ни борись, извести под корень не получится, истина известная, проверенная многими поколениями ездивших на прополку студентов. А тут нежданные добровольные помощники! Над морианцами, небось, уже вся деревня втихую потешается и гадает, зачем наемникам такую дрянь собирать. Если только пленников пытать, солью с перцем подчуя? Но репутация у островитян грозная, поэтому мешать им не будут, позволят заниматься сельхозработами сколько душеньке угодно. Так что мужики пару-тройку дней прособирают траву, рассортируют, приготовят ее к транспортировке, и можно на острова, делать интеллектуальную революцию!

Поздоровавшись, мы присоединились к компании мужчин и завтрака. Последний, едва трактирщик и пара его отпрысков, пребывающие в зале, засекли изменение численности клиентов, неизмеримо увеличился в объемах. Если б не формат стола, просто родного брата медвежьей мебели из дома Векши, я б опасалась не подломятся ли ножки. Сдоба, свежий творог, вареные овощи, каши, и несколько куриц стали только началом парада утреннего меню, рассчитанного не на мой скромный аппетит, а на пол десятка здоровых мужских глоток.

По тому, как вскинулся Сарот, я уяснила, пробуждения магевы ждали не только трактирщики. Морианцу просто жгло язык и не думаю, что от перечных каштанчиков.

— Чего тебе надобно? Говори уж, пока не подавился ты, да и я не поперхнулась, мало ли чего скажешь, а потом кушать будем, не портя друг другу аппетит, — миролюбивым тоном еще не успевшей заколебаться причудами старика золотой рыбки предложила я мужику, пододвигая к себе миску с кашей, вареной, явно, на молоке и меде.