Господи, как давно это было! Целый год прошел! И спустя год он уходит точно так же, как в первый день. Уходит, он всегда уходит! Женя прижалась к Городинскому, как в миг разлуки перед вечностью. Ее голова едва доставала ему до груди — такой высоченный, такой статный. И правда — не мужчина, мечта. Самая настоящая мечта! И Женя, простая скромная женщина, имеет к этой мечте весьма не условное отношение. Пусть не является Диминой законной супругой, но ведь и не разовая девочка! Да и на роль девочки она уж как-то совсем не подходит. Что ни говори, а возраст… Ах, как быстро мелькают годы после двадцати! Кажется, только вчера окончила институт, а уже двадцать семь…

А ведь вокруг столько молоденьких соперниц! И каждая норовит отнять лакомый кусочек, каждая мечтает прикоснуться к небесному светилу на земле! Ох, тут ведь не расслабишься, тут нужно быть все время в форме. Потому что мало выглядеть хорошо, нужно выглядеть очень хорошо! Чтобы не захотелось Димочке посмотреть в другую сторону, чтобы каждую минуточку знал, помнил, что у него есть Женя. И пусть у него есть еще и Алина, пусть! Пока есть. И она — законная спутница жизни, с нею не поспоришь, ее не переплюнешь, даже при более выигрышной внешности, при двенадцатилетней разнице в возрасте. Пусть Алина старше и не так хороша, но у нее в паспорте есть маленькая скромная отметочка, из-за которой она все равно при любом раскладе выигрывает спор с Женькой. Пока выигрывает. До поры, до времени. Потому что обманом присвоила себе Диму. Потому что не может быть предназначена ему самою судьбой, как Женька. Хотя бы потому, что родилась аж на двенадцать лет раньше, а не в один день с ним, как Женя. А поэтому победа должна быть за Женей и только за Женей. Рано или поздно Алина вынуждена будет отступить, отдать ей того, кого присвоила себе незаконно, обманом. Которого неизвестно чем опоила ради достижения цели. Диму. Димочку Городинского…

— Димуля, — простонала Женя, прижавшись в последнем порыве к любимому.

Тот добродушно похлопал ее по спине:

— Всё, всё, детка, я опаздываю. Давай, выводи меня из этой берлоги.

Женя набросила на себя плащ, обула туфли на голые ноги: Дима не дал ей времени надеть колготы, да и зачем? Женя же только проводит его до машины, и тут же вернется домой.

Они едва успели спуститься на полпролета, как с ними поравнялся поднимающийся по лестнице мужчина. Женя без труда его узнала — Олег, Катин брат. О, значит у Сергеевых сейчас опять будет праздник тысячелетия! Детвора заколготится вокруг дядьки, Катька, как всегда, повиснет на его шее, не умея скрыть восторга.

— Добрый день, — простодушно поздоровалась она с едва знакомым человеком.

— Здравствуйте, Женя, — приветливо ответил Зимин.

И тут вдруг что-то произошло.

— Какая же ты дрянь! — вдруг истерически завопил Городинский. — Так вот почему ты так настаивала! Я тут ни при чем, я знать не знаю эту женщину! Она обманом меня сюда затащила!

Женя ошарашено глядела на любимого и ничего не понимала. В чем дело, что случилось? Почему он так себя ведет? Почему визжит, как истеричная баба на базаре?!

Олег тоже выглядел удивленным. Правда, его, скорее всего, удивило несколько иное:

— Городинский? Нууу, дружочек, тебя в этом прикиде и не узнать. Даже Алина бы, пожалуй, не узнала. Женя, так это и есть ваш таинственный кавалер? Катя мне что-то об этом говорила, да только я и понятия не имел. Да, Дима, интересная у нас с тобой встреча получилась, ты не находишь?

Городинский опешил, замолчал, словно обдумывая ситуацию, в которую вляпался неизвестно как. Потом спросил растерянно:

— Так вы что? Не специально? Что, случайно, что ли? И я?..

Олег с кривоватой ухмылкой ответил:

— Ага. И ты, как последний идиот, сам себя выдал. Говорю же — я бы даже не догадался, что это можешь быть ты. В такой-то дурацкой кепке! А вот твой голос не узнать трудно. Да и машину твою срисовал чуть поодаль — ты ведь у нас любитель оригинального жанра, как ее не узнаешь, когда вся страна знает, на чем ты ездишь. Ну-ну. Передавай привет Алине. Впрочем, не утруждай себя. Я сам ей позвоню.

И, ехидно хихикнув, Олег преодолел последнюю лестницу и позвонил в соседнюю с Женькиной дверь.

Городинский, подхватив под руку Женю, предпочел ретироваться. До самой машины шел молча. Вернее, шагал километровыми шагами, так что Женьке приходилось бежать за ним вприпрыжку, ведь он с силой ухватил ее руку, зажал своим локтем, словно она в чем-то провинилась.

Едва оказавшись в машине, Дима рывком сорвал с себя дурацкую кепку вместе с очками, швырнул их прямо на пол:

— Твою мать! Почему ты не сказала, что знакома с Зиминым?! И кто такая Катя? Любовница, что ли?

Женя несколько обиделась — она-то тут причем, за что он на нее сердится? Но понимала, что видимо, причины на то у любимого были более чем серьезные, даже если она ни в чем не виновата.

— Сестра. Катя — это его сестра. И моя соседка. Помнишь, мы с ней недавно встретились на лестнице. И что я тебе должна была говорить? Я с ним практически не знакома — так, встречались несколько раз у Кати, но даже не разговаривали по большому счету — 'Здрасьте'-'До свидания', вот и все разговоры. Я сразу же уходила, чтобы им не мешать. О чем я должна была тебе говорить?!

— О том, что здесь часто бывает Зимин, что я могу случайно с ним встретиться! — заорал Городинский. — Ты хоть понимаешь, что ты натворила?!

Женя только покачала головой. Она действительно ничего не понимала. Какое к ним с Димой отношение может иметь Зимин? Да она, собственно говоря, и фамилии-то его раньше не знала — Олег и Олег, а до его фамилии ей и дела никакого не было. Равно как и до него самого — подумаешь, брат соседки. Мало ли у нее соседей, и мало ли у тех братьев да сестер?

— Что тут понимать? — продолжал бесноваться Городинский. — Что?! Неужели непонятно: Зимин — первый муж Алины! Надеюсь, ты хотя бы знаешь, кто такая Алина?!

Женька кивнула. Ну естественно, разве она могла не знать, кто такая Алина? Алина в первую очередь — ее главная помеха на пути к счастью. Но Зимин? Надо же, Олег, Катькин брат — оказывается, первый муж Алины Петраковой? Ничего себе! А Катька-то, Катька! Ну хоть бы раз проболталась! Вот ведь партизанка!

— Слава Богу, — чуть спокойнее продолжил Городинский. — Так вот. Представь себе, что развелись они из-за меня. А еще представь, как он меня за это ненавидит. И естественно, он сегодня же обо всем сообщит ей. О том, что я в совершенно непотребном виде выходил от любовницы. Ты знаешь, что за этим последует?

Женя снова покачала головой. Она-то, конечно, догадывалась, даже не столько догадывалась, сколько надеялась, но наверняка не знала. Но даже если бы и знала наверняка — вряд ли эта перспектива ее напугала бы. Потому что ведь уже целый год она только и ждала, когда же Димочка разведется со своей старой грымзой, как он сам называл Алину. И теперь, сегодня… Пусть она даже не приложила руку к странной встрече в подъезде собственного дома, но лично ей-то эта встреча как раз на руку!

— Я тебе скажу, — ответил Городинский. — Не надо быть слишком умной для того, чтобы понять. Она тут же подаст на развод. Это уж как пить дать. Что же делать, что же делать?!

Женя пожала плечом, изображая крайнюю степень недоумения. Откуда ей знать, что же теперь делать? Вернее, она-то ответ отлично знала, да вот только боялась подсказать его Диме. Нет, он сам должен понять, он сам должен принять это решение. Неизвестно, сколько бы ему для этого потребовалось времени, да вот как раз более чем подходящий случай и подвернулся. Эх, знала бы Женька раньше, что Катькин Олег — первый муж Димочкиной жены, она бы, пожалуй, и в самом деле организовала такую встречу. И уж не стала бы тянуть, выжидать для этого целый год. Нет, ну надо же, как все-таки тесен мир!

— Димуля, — ласково проговорила она, погладив разнервничавшегося любовника по руке. — Димочка! Успокойся, милый. Может быть, именно так и должно было случиться? Может, это судьба? Ну не могло же столько случайностей соединиться в цепочку просто так. Ведь наверняка эта цепочка где-нибудь прервалась бы. А раз не прервалась — значит это и есть судьба. Наша с тобой судьба! Значит, ваш с Алиной брак исчерпал себя. Зачем продлять его искусственно? Зачем мучить друг друга агонией? Ты ведь ее не любишь, ты сам мне говорил. Ты же ее терпеть не можешь, иначе, как старой грымзой, не называешь. Ну, совершил когда-то ошибку молодости, так что ж, всю жизнь теперь мучиться? Ошибки нужно исправлять, Димочка. Надо только признаться самому себе, что это была ошибка — и все, это уже полдела, остальное окажется гораздо легче, чем ты себе представляешь! Просто пришло время…