Несмотря на то, что команда наша подчиняется отделу вневедомственной охраны МВД, что в небольшом здании за старым цирком, есть у нас и кураторы от министерства. Самый главный из них замминистра Перчук, но он курирует нас через ХОЗУ – хозяйственное управление, которому подчиняется управление служебных зданий, сокращенно УСЗ и мы – охрана. Народу в этих управлениях немало, все они при деле, все начальники и всех необходимо знать в лицо, но сразу их запомнить трудно.

Хорошо, из отпуска вернулась Полина зам бывшего начальника караула, а теперь мой зам. Молодая бабка. Внука своего обожает. И вообще, людей любит. В охране давно, всех знает. Спокойная, доброжелательная и рассудительная симпатяга. Мне легче и атмосфера в карауле сразу душевная стала, домашняя. Полину тоже все любят.

Но в первое же дежурство на вечернем обходе она чрезвычайно удивилась.

– Ты что уже три этажа пробежал, что ли?!

– А то! – залихватски бросил я. – Работаем по-стахановски! – И помчался дальше.

– Стой! – вдруг кричит. – Так нельзя!

– Как нельзя?! – я не понял.

– Так обходы никто не делает!

– Почему это?

– Потому. Надо с толком, с расстановкой, вдумчиво... Не понимаешь?

– Не-ет!

– Ничего, Москва не сразу строилась. Работа наша не такая простая, как тебе кажется.

– Поделись опытом!

– На твоей половине открытые комнаты есть?

– Есть.

– Это порядок?

– Это разгильдяйство!

– С этим надо бороться?

– Я уже несколько раз говорил Костину, чтоб он их пропесочил.

– Ты как маленький! Костин зам начальника ХОЗУ. У него других дел по горло. Он тебе пообещал и тут же забыл. Да и не боятся они его.

– А кого они вообще боятся?

– Нас. Пойдем!

Полина вошла в незапертый кабинет, включила свет, я за ней. Осмотрелись. Пять рабочих мест. Столы, заваленные канцелярщиной, холодильник, шкафы для одежды и документов. Подоконник тоже завален бумагами. Обычная комната.

– Ох-хо-хо, какой же беспорядок! – горестно покачала головой Полина. – И это министерство! Сюда командировочные со всего Союза едут. И что они видят? На столах черт те что, по полу тараканы бегают! В холодильнике... – Раскрыла холодильник, посмотрела, – Бр-р-р! Помойка! Что за люди!? Разве в таких условиях можно работать?! – села за один из столов и сразу стала похожа на рассудительного и справедливого начальника. – Видишь теперь, что творится?

Я тоже устроился за одним из столов, покачал головой, пожал плечами – действительно, беспорядок.

– Надо воспитывать, – вздохнула Полина, – а то люди совсем развинтятся.

– Как это, интересно, мы простые охранники можем их воспитывать?

– По мере сил. Ты теперь не просто контролер. Ты начальник караула! Думать должен, а не бегать, как заяц угорелый. Ты здесь по ночам за все в ответе: за министерство, за свой караул, за людей. Заботиться должен. На первом посту ручка сломалась – контролеру писать нечем. В караулке вчера этот пьяница Шлепкин чайник сжег! Контролер придет с поста – чаю не может выпить. Как работать в таких условиях?

– Да, но это же наше начальство должно заботиться!

– От них дождешься! Один приходит и дремлет весь день в кресле, у другой одни мужики на уме. Им что! А за тобой живые люди. Они на тебя надеятся. У Эдика бумага кончилась... Не может к новой повести приступить. Ты о друге своем подумал?

– Да и у меня, – говорю, – на исходе.

– Ну а что ж ты тогда бежишь?! – искренне удивилась Полина.

Я все понял и дело пошло. Если сотрудники забыли запереть кабинет, входим, включаем свет, садимся и думаем: «Какой беспорядок! Как только людям не стыдно?!». Осмотрев хорошенько комнату думаем дальше: «Что здесь лишнего?» и «Как наказать нерадивых?». Чайники конфисковываем сразу – не положено! Один разгильдяй включил чайник и ушел домой – выгорела вся комната. Хорошо, вовремя спохватились, а то б и министерство сгорело. Так что, мы теперь, как чайник увидим – свирепеем. К тому же они нам самим нужны. Нам можно. Бумага нам еще нужна, ручки, карандаши, клей, ластики... У них вон сколько, а у нас нет! Несправедливо! Конфисковываем. Но не все! Не больше четверти из того, что есть на каждом столе – они ведь тоже должны работать. А то придут – столы голые – обрадуются и будут бездельничать! Тоже непорядок.

«Я, как тебя увидела, сразу начальнице сказала – толковый парень и совесть есть, – вспомнила Полина. – Из него хороший начальник караула получится!»

Работать стало интересно. Чувствую, азарт появляется. На дежурство еду с удовольствием. Так и ждешь вечера, чтобы скорее с охранной деятельности переключиться на педагогическую! Возвращаемся с добычей, усталые, но довольные. И контролеры мои рады. Заявки дают заранее: все необходимое на пост и подарки детям: внуку – ластик со слоном, внучке – авторучку. Караул мой в гору пошел. Такой сплоченный стал, дружный – один за всех и все за одного. В соцсоревновании мы с последнего места вышли на второе и вступили в отчаянную схватку за первое с борькиным караулом. Начальство нас хвалит. И все бы хорошо, но одна мысль не дает покоя. Есть в нашем педагогическом методе некое противоречие.

– Полина, – говорю, устраиваясь за столом очередного разгильдяя-сотрудника. – а правильной ли дорогой мы идем?

– Конечно, правильной! А какой же?

– Ручки воруем, бумагу, карандаши...

– Господь с тобой! – Полина руками замахала. – Ты мне и слов таких не говори! Ничего мы не воруем! От большого немножко – не воровство, а дележка. Мы порядок наводим! Прямо напугал! – посмотрела на меня испуганно и руку к сердцу приложила. – «Воруем»! – осуждающе покачала головой, – Типун тебе на язык!

– С одной стороны, конечно, порядок наводим, людей воспитываем. А с другой, все-таки – тащим. Как Родина на это посмотрит? Что Партия скажет?

– Родина на нас всю жизнь смотрит косо – что ж теперь – удавиться?! – развела руками Полина. – А закон тут не при чем! Мы его не трогаем. Главное – совесть иметь! И к людям хорошо относиться. А про Партию даже не говори! – махнула рукой. – Сами они все!.. Из коммунистов один ты у нас честный! – улыбнулась. – Еще Эдик. Остальные так, не пойми чего!

С тех пор я престал покупать писчую бумагу, копирку, авторучки, карандаши, ластики... И даже стал дарить красивые авторучки знакомым девушкам. Чайников у нас навалом, и в караулке и дома. Мы ими торговать могли бы, но время бизнеса еще не пришло. И вообще, я заметил, когда тащишь, интересно и весело становится, а когда не тащишь – скучно. Но иной раз все же не вредно остановиться, оглянуться.

Матушка мне такими вещами заниматься еще в раннем детстве запретила, а здесь это работа. Служба такая – заботиться о людях и воспитывать разгильдяев. Не будешь тащить – над тобой все смеяться начнут! Порядок есть порядок! Если комната открыта – мы не только имеем право, мы обязаны их наказать! А вот, если закрыта – ни в коем случае! Это им от нас как поощрение. И каждый сотрудник должен твердо знать – забыл закрыть комнату – придет охрана и обворует, в смысле, накажет. Так порядок и поддерживается.

– Вот ты беспокоился, правильно ли мы делаем, – сказала Полина, инспектируя шкаф в комнате разгильдяев.

– Небольшие сомнения, – ответил я, осматривая содержимое стола.

– Володя старший мой машину купил. Красивая. Вишневого цвета. Ездили вчера на ней в гости. И так уж ему хотелось перед нами пофорсить. Ты ж не гони, говорю, страшно! А он нарочно. Летит как угорелый. И попались. ГАИшник останавливает – ваши права!

– Ну и как?

– Не знаешь, как? Отошли в сторонку, договорились. Вот ты мне и скажи: прав ГАИшник или нет!

– Ну-у, если он оформил штраф за нарушение – прав. А нет – нет.

– Неправильно!

– Почему?

– Что людям надо?

– Что?

– Чтоб на дорогах порядок был. Наказал ГАИшник нарушителя – прав. И какая нам разница, как! А вот, если придрался к водителю – это неправильно! Главное – совесть иметь! Без совести никакие законы работать не будут! Взять нашего Шлепкина – совсем обнаглел! Не успел принять дежурство – портфель в зубы и за пивом! После обеда пустые бутылки сложит и опять. Каждое дежурство выпивает по два здоровенных портфеля пива. Глаза нальет и пошли по комнатам шарить! Снимают со стенда ключи, открывают комнаты и тащат все подряд! Совсем обнаглели!