История – вещь не менее увлекательная, чем литература. К тому же, какая может быть литература без истории?!
На одном из литсеминаров – меня тогда по разным стало носить – познакомился с Мариной Вишневецкой. Марина подала руку помощи, когда меня очередной раз мордовали за правду жизни, выраженную в совершенно чуждой соцреализму и представлениям руководителя, форме. Марина удивилась, что я стропальщиком работаю.
– А что такое? – не понял я.
– Да ничего, – пожала плечами. – Писательские профессии это, как правило: сторож, пожарник...
– Не могу, – признался. – Я в подвешенном состоянии. Ничего кроме этой работы не имею – ни жилья, ни прописки, ни веры в светлое будущее.
И вот чудо случилось.
– Ну что, – спросила Марина, – так и будешь своих пьяниц перевоспитывать? Смотри! Как бы они тебя самого ни перевоспитали! У меня знакомый министерство охраняет. Могу с ним поговорить. Сутки дежурить, трое свободен.
Марина сказочки пишет. По ним, случается, мультфильмы ставят и по телевизору показывают. А печатать – нет. В редакциях посмотрят – что-то уж очень умные у вас зверушечки получаются и подозрительно гуманные. А это, естественно, не вписывается в рамки социалистического реализма.
Но что делать? Завод родным стал, жалко бросать. И платят неплохо. Но работа опасная, особенно для костей и особенно, если крановщик пьяный. Раз меня уже ломало, три раза – на грани. Плохо народ перевоспитывается. Крановщик этот не мой подшефный. Да и мои хороши...
Иван-то он, ничего, нормально реагирует. Ему скажешь – Ваня держись! Вздохнет тяжко, закурит – ладно, скажет, не волнуйся, я потом. И слово держит, пока может. А Серега, гад, мало того, что подводит постоянно, так еще и подрывную деятельность ведет: «Что ты все думаешь, волнуешься? Махни стакашку! Сразу другое дело. Я тебе честно говорю. Попробуй, сам увидишь. Давай, сбегаю! Сразу легше станет. Вон смотри, ребята вмазали и ни об чем не волнуются. Здоровье беречь надо!»
Вобщем, послушался я и с легкой руки маринкиной решил бросить свой завод, хоть в общем был не вправе, о чем мне сразу и дали понять.
Сижу в собственной комнате, где живу, и прописан, повышаю интеллектуальный уровень. Вобщем, начал перестройку с себя и на несколько лет раньше, чем страна, которая ждала сигнала сверху. Но я-то начал, а родина – никак! Ни тру, ни но! Меня дальше несет. Эволюционный скачок! Уже и с завода выносит!
А начальство таких не любит, ни людей ни зверушек.
На уверенный, но корректный стук открываю дверь, а на пороге сам секретарь партийной организации комбината товарищ Борков! Поздоровался, осмотрелся, уселся на диван и говорит: «Или забирайте заявление, или эту комнату мы у вас отберем». Спокойно так говорит, без эмоций и книжки мои разглядывает, а там ни одной работы Ленина, Маркса, Энгельса. Даже «Малой земли» нет! Выходит, Партия меня ценит, а я ее не очень!
«И прописки лишим», – добавил Борков, встал, вежливо попрощался и ушел.
«Нехороший человек, – матушка сразу определила, – Про него многие плохо говорят. И вообще он на Рейгана похож».
А не слишком ли я опережаю страну в своем эволюционном развитии. Как бы и впрямь из комнаты ни вышибли! И еще. По своей инициативе Борков приходил или с подачи конторы?
Позвонил Марине.
– Осложнения, – говорю, – начались, Партия грозит экспроприацией.
Марина выслушала, подумала.
– На испуг берут. Не поддавайся!
Маринка она умная, послал я рейгана Боркова куда подальше – эволюция продолжается. А кто не хочет, или ждет, когда можно будет вместе со всеми – вольная воля!
Минмашпрокорм
машиностроения для прогрессивного кормопроизводства.
Сокращенно Минмашпрокорм.
Дело в том, что продовольственная программа у нас буксовала комплексно. Но у животных с едой было еще хуже, чем у людей. Их уже лесом стали потчевать: зимой хвойным, а летом лиственным. И вот чтобы хоть как-то прокормить бедных животненьких, а потом ими и людей, предстояло поднять кормопроизводство на новый уровень, для чего и было создано новое министерство. Задача почетная, благородная, работы край непочатый... Но, как известно, у любого дела явления всегда две стороны: внешняя и внутренняя.
Те, кому положено, знали, что страдания животных – скорее повод. А настоящая причина в том, что у дорогого Леонида Ильича есть жена, а у жены – сестра, а у сестры – муж – серьезный положительный человек, который работает в Министерстве тракторостроения простым начальником. И если раньше с этим еще можно было как-то мириться, то потом, когда все начало так хорошо складываеться... Просто неудобно – простым начальником! И муж Константин стал министром. А уже сын его Игорь стал простым начальником, потому что министром ему еще рано – молодой. Игорь хороший парень, всю зарплату на книги тратит. Квартира у него – настоящая библиотека. Жена ругается, а он новые книжки покупает. «Глядишь, когда-нибудь и моя книга у него на полке появится!» – со смущенной улыбкой говорит наш главный писатель Эдик.
Несмотря на мирный характер самого министерства, здание для него выделили историческое. Раньше здесь располагалось управление жандармерии, а рядом «Оптовая торговля кавказскими фруктами Каландадзе», где большевики в подпольной типографии печатали свою газету. Не зря попы говорят: самая тьма под светильником, где жандармы, там и революционеры, где КГБ, там и диссиденты.
С двумя внутренними дворами – для прогулки заключенных – в плане здание представляет собой восьмерку, и все, кто в первый раз сюда попадает, сразу заблуждаются и блудят, пока не выведешь. И смех, и слезы. Со всего Союза приезжают и блудят. Сколько раз я выводил таких! Но поначалу и сам заблудился. Спасибо, Борька вывел, мой новый начальник и наставник. Отличный парень, мастер на все руки. Закончил театральное училище, был актером в Ташкенте, потом закончил ВГИК сценарный факультет и теперь сторожит министерство, пишет сценарии и вдобавок ведет театральный кружок. Объяснил он мне обязанности контролера – кого пускать, кого не надо, на кого можно крикнуть, а кто и сам на тебя рявкнет, смотреть, чтоб тащили только по материальным пропускам, и вообще за порядком следить.
Не успел привыкнуть к новой работе, произвели меня в начальники караула и, как на заводе, заставили взять шефство над Алексеичем и дядькой Васькой. Попробовал сопротивляться, но главный начальник охраны объяснил, что как член Партии я обязан не только возглавить отстающее подразделение нашей команды, но и вступив в соцсоревнование с другими, завоевать первое место. С этого дня я отвечаю за весь караул в целом и за этих нестойких товарищей отдельно.
Так я сержант в отставке стал начальником и наставником подполковника и капитана тоже в отставке. Оба мои новые подшефные – отличные дядьки. Их перевоспитывать – одно удовольствие. Много интересного можно узнать. Но к ним тайно прилетает Зеленый Змей и они с ним дружат. Моя задача – Змея от них отгонять.
Дядька Васька крепкий неунывающий пенсионер, настоящий фронтовик. Служил в полковой разведке. В войну ходил за линию фронта – «языков таскал». «Подкрадешься, подстережешь – р-раз по балде, чтоб не дергался, кляп – в рот, связал, на себя его и волочешь. Очухается – опять по балде, чтоб не мешал. Немцы ж ракеты пускают, обнаружить запросто могут. Один раз засекли нас с другом и не подымешься – освещают и стреляют. Делать нечего, лежим. А тут еще немец этот дергается, на нервы действует. Зима. Холодно. Еле выбрались. Немца доволокли, сдали и пошли с другом боевые сто-двести-триста... Замерзли сильно! И только мы приняли и согреваться начали, командир вызывает – так-разтак, кого притащили?! – Кого-кого – нормального немца! Да он уже холодный, вашу мать! Глядь, и правда, готов немец! У меня рука тяжелая была! Может оглоушил неправильно, может он сам замерз... Зря старались, выходит. А тут наши ребята – две группы в ту ночь посылали – еще одного волокут. Притащили в землянку, бросили связанного. Замерзли все! Пальцы не гнутся. Я хотел им помочь развязать этого немца, а командир как вскочит, как закричит: „Не трогай немца, мать твою! После тебя одни трупы!“ Я аж перепугался. С тех пор все культурно – оглаушу аккуратненько и волоку потихоньку».