Третий раз за вечер прозвучал дверной звонок. На лестничной площадке стоял парень в фирменной фуражке таксиста.

— Машина у подъезда. Спускайтесь скорее, а то опоздаете.

— Куда? — в один голос спросили все, стоявшие в коридоре.

— Как это — куда? — удивился таксист. — На поезд! Сорок минут до отхода…

Комната Алены. Сатанеева уже нет. На столе чашка с недопитым кофе, наполовину опустевшая корзинка с печеньем. Верочка и Катенька, потупившись, сидят за столом, Алена стоит перед зеркалом и рассматривает себя.

— По-моему, было очень мило. Вы не находите, девочки? — рассеянно произносит она.

— Да, Алена Игоревна, — не поднимая глаз, откликаются они. Алена садится перед зеркалом и распускает волосы.

— Ну, ладно, — говорит она. — Держитесь за меня, девочки, не пожалеете… Катя, душечка, убери со стола. А ты, Верочка, причеши меня на ночь… Ох, как я устала!

Лихо развернувшись, такси подкатило к зданию вокзала. Четверо друзей и Нина выбрались из машины и побежали по ступенькам.

— А вдруг билетов нет? — с ужасом предположил Иван.

— Как-нибудь посадим, — неуверенно пообещал Борис.

— Говорили тебе — не связывайся с ведьмами! — напомнил Павел.

В огромном вестибюле вокзала их встретило громогласное объявление:

— Пассажира Пухова и его товарищей, отъезжающих в Китежград, просим срочно подойти к четвертому окну, — сказал неожиданно разборчивый женский голос.

Иван опрометью бросился в указанном направлении. Антон, Борис и Павел переглянулись.

— Вот это фирма! — восторженно сказал Антон. — Действуют друзья Алены Саниной.

— Да, действительно — чародеи необыкновенных услуг! — усмехнулся Павел. — Билеты под Новый год!

— Подожди, подожди! — спохватился Борис — Они вроде и нас приглашают…

— А ведь верно. — Антон посмотрел на товарищей, — Не стоило бы Ваньку одного на такое дело пускать…

— Едем! — решительно заключил Павел.

Они заторопились к кассе. Нина печально посмотрела вслед. Иван пробивался сквозь толпу. Очередь шумела:

— Не пускать его!

— Куда лезешь?

— Объявление слышали? — огрызнулся Иван. — Пухов я. Меня вызывали.

— Пухов! Тоже мне фамилия! — оттирая Ивана, возмущался здоровенный дядя. — Становись в хвост.

— Немедленно пропустите товарища Пухова! — послышался строгий голос из кассы.

Очередь обмякла и попятилась, открывая Ивану дорогу. Кассирша встретила его ласковой улыбкой.

— Что же вы… задерживаетесь? Мы вас ждем. Вот вам четыре билета, до самого Китежграда, с постельками…

— Четыре? — удивленно переспросил Иван и обернулся: на плечо его легла чья-то рука.

— Бери! — сказал Борис — Мы с тобой. Иван протянул в окошко деньги.

— Тут не хватает немножко, — все с той же ласковой улыбкой сообщила кассирша.

— Подожди! — засуетился Борис и крикнул: — Нина! — Потом объяснил Ивану: — У нее есть. Она тебе на подарок собрала.

Нинка выросла, словно из-под земли. Пользуясь тем, что Иван благодарно пожимал руки, она тоненьким голоском попросила:

— Тетенька, дайте пять билетов, пожалуйста. Только один в другом вагоне.

— Пять? — нахмурилась кассирша, но тут же закивала: — Хорошо. Пусть будет пять…

И протянула девочке посадочные бланки.

Комната Алены освещена мягким, неярким светом ночника. Алена спит, лицо ее во сне безмятежно. Верочка и Катенька, сняв туфли, прибирают со стола и о чем-то перешептываются. Вдруг Алена забормотала что-то во сне, перевернулась на спину. Девушки замерли, прислушались.

— Ванечка, дорогой, — шепчет Алена. — Как я соскучилась. Нет, нет, я приеду… обязательно…

— Ой, Катя! — всплеснула руками Верочка. — Во сне-то она любит!

Девушки склонились над Аленой, прислушались, но ничего, кроме ровного дыхания спящей, слышно не было.

На вокзальных часах стрелка приближалась к десяти. По заснеженному перрону, лавируя между пассажирами и автокарами, бежит Иван со своей компанией.

— Нинка, марш домой! — на ходу крикнул сестренке Борис.

— Боренька, только до вагона, — с небывалой покорностью попросила Нина.

— Вот он, тринадцатый! — объявил Иван.

У вагона их поджидала чуть ли не вся поездная бригада. Начальник поезда с моржовыми усами и физиономией, тоже напоминающей кого-то из морских млекопитающих, сделал шаг навстречу.

— Товарищ Пухов, если не ошибаюсь? — сиплым капитанским голоском осведомился он.

— А откуда вы знаете? — опешил Иван.

— Как же, ждем, беспокоимся даже… Предупреждены и наслышаны! Прошу!

Он взял билеты из рук Ивана, передал их проводнице и вежливо подсадил его в вагон под локоть.

— Волшебные услуги продолжаются! — шепнул Антону Павел, следуя за Иваном. Последним поднялся Борис.

— Как только тронемся, вам чайку горячего принесут, для сугрева подадут! — пророкотал им вслед начальник поезда и строго прибавил, обращаясь к проводнице: — С вафлями!

Та кивнула.

— Иди домой, — еще раз строго приказал из тамбура Борис, обращаясь к сестренке, оставшейся на перроне.

Нина помахала рукой вдоль состава.

В мастерскую волшебной древесины, держась за голову и постанывая, вошел Ковров. Брови его удивленно вздернулись. На верстаке, свернувшись калачиком, спал Брыль. Виктор грубо потряс его. Брыль сел и уставился на друга еще не совсем осмысленным взглядом.

— А?

Ковров наклонился, понюхал его.

— Не-е! — замотал головой Фома. — Ни капли. Тебя ждал. Удалось?

— Едут! — однословно ответил Ковров и опять взялся за голову.

— Сейчас, сейчас — Брыль засуетился, принялся массировать виски Коврову. — Сейчас мы тебе облегчение сделаем. Слушай, а почему ты сказал «едут»?

— С ним целая компания, — сквозь зубы процедил Ковров. — Заодно мы, кажется, проблему ансамбля решили.

— Музыканты? — обрадовался Брыль.

— Вроде того. Завтра Сатанееву доложим.

— Молодец ты, Витя! Трудно было?

— Друзья у него недоверчивые оказались, — вздохнул Ковров. — Пока внушил им — чуть не помер.

— Да, народ сейчас тяжелый пошел, — сочувственно закивал Брыль, — Внушению плохо поддаются.

— Все, полегчало, — сказал Ковров, отстраняя руки Брыля. — Надо бы с этим… Иваном по душам поговорить. А то без информации да с перепугу он много дров наломать может.

— Когда ж теперь говорить, — пригорюнился Брыль.

— А сейчас самое время, — усмехнулся Ковров, пристально глядя на собеседника.

Брыль поежился от его взгляда.

— Ты чего это, Витенька, так на меня смотришь? — недоверчиво спросил он.

— Соображаю, прикидываю…

— Знаешь, я, пожалуй, домой пойду, — скоренько засобирался Брыль.

— Чуть погодя, — остановил его Ковров. — Вот поговоришь с Иваном — и баиньки.

— Сам поговоришь! — взвизгнул Брыль, порываясь к двери. — Ты чародей, ты больше получаешь!

— Кто сколько получает, одна бухгалтерия знает, — смеясь, ответил Ковров, удерживая за плечи рвущегося Брыля. — У меня болит голова. А в разговоре этом волшебство нужно… житейское. Чтоб и котиком, и зайчиком… Главное, парня успокоить, ты это сумеешь. Понял? Так что приготовься, сейчас в купе очутишься.

— Ты что, с ума сошел? — по-заячьи заверещал Брыль. — Меня ж за вора вагонного примут. Арестуют! Побьют!

— Не боись… Вагонный! — гулко хлопнув по спине Брыля, засмеялся Ковров. — Я все устрою!

Мастерская озарилась жутковатым сиреневым светом. От дружеского хлопка Брыль как-то сразу сжался, затих и начал стремительно уменьшаться в размерах…

Поезд стремительно мчался сквозь зимнюю ночь. Иван сидел в купе на разостланной постели и думал, облокотившись о столик и подперев кулаком щеку. У локтя его тихо дребезжали четыре пустых стакана в подстаканниках. Товарищи уже спали. Ритмично тараторили колеса. Неожиданно послышался мягкий стук. Иван повернул голову.