– Так, понятно. И что же дальше?

– Да ничего, – пожала плечами Рита. – Вот именно, что ничего! В этот день, да и в последующие, все просто с ног сбились, стараясь отыскать старшего Пищика, – ведь не мне же одной он был нужен! И все безрезультатно. Паника началась, я уже вам говорила. И главное – вот дурь-то! – девочки наши на меня стали косо поглядывать! Вспомнили, как я говорила, что убить его мало и что в окно хочу выкинуть толстого козла. Я ведь какая обратно вернулась? Взъерошенная, растрепанная, с порванной юбкой и отломанным каблуком. Никто не верит, что я просто упала в пустом кабинете.

– Но не могут же они считать, что вы и в самом деле вступили с начальником в борьбу и потом выкинули его из окна!

– Они, конечно, понимают, что этого не было, но где-то в глубине души сомневаются. Думают, что я все равно причастна. Шушукаются по углам. И мне в конце концов это надоело, вот я и решила собрать собрание. По своей инициативе. Собрала всех в приемной, попросила Владилена «выйти к народу» и объяснить, что такое у нас, черт возьми, происходит. Результат вы знаете.

После последних слов Рита поставила жирную точку, протянула руку к сигаретной пачке и, обнаружив, что та пуста, посмотрела на меня устало и недружелюбно.

– В общем, я рассказала все, что знаю.

– Нет, не все, – задумчиво протянула я. – Есть еще один вопрос, последний. Когда эти тюки с материей, о которых вы говорили, вынесли из кабинета Владилена?

Малинкина уставилась на меня непонимающими глазами:

– Не помню... А что, это имеет значение?

– Первостепенное!

– Хм... Дайте подумать... Ну да, конечно. Их вынесли... когда Владилен позвонил кому-то из девушек и приказал вызвать рабочих. Они пришли и вынесли... ну, не знаю, на часы не смотрела, конечно... Но примерно через полчасика после того, как я вернулась к своему столу. Да, где-то полчаса прошло.

– Зашли и вынесли все, я подчеркиваю вопрос, все тюки с материей?

– Да... Брали, выносили вниз и возвращались за следующими. Так несколько раз.

– А сколько их было?

– Рабочих?

– Да.

– Нн-не помню... двое или трое... а почему это так важно?

– Попробуйте все же припомнить.

– Нет, – качнула она головой после минуты напряженного раздумья. – Нет, не помню. Двое или трое, но вряд ли больше. Да никому бы не пришло в голову их пересчитывать. И потом, это вообще было бы сложно: тюки огромные, выше человеческого роста, если их взять в руки и нести вертикально...

– ...то за самими тюками и не разглядишь того, кто их тащит, правильно? – закончила я за Риту.

Но она нисколько не была поражена моей догадкой. Только рассмеялась, нервно пригладив и без того гладко зачесанные волосы:

– Ах, вот вы о чем! Думаете, старший Пищик мог выйти из кабинета незамеченным, притворившись грузчиком и загородившись тюком с материей? Нет, это исключено. Эти тюки весили, наверное, по тридцать-сорок кило каждый. Анатолий Гаврилович никогда не поднимал ничего тяжелее пяти-шести килограммов. И по очень прозаической причине: у него был геморрой, да плюс к тому еще и остеохондроз. Берегся наш директор. Боялся штанишки испачкать.

– Странно, откуда вам это известно? Геморрой – не та болезнь, которой принято хвастаться в компании молодых и хорошеньких сотрудниц.

– Да Светка как-то сказала, когда была жива. Так, мимоходом обронила. Мы еще потешались над этим. За глаза, конечно.

– Ясно...

Посмотрев на часы, Малинкина решительно поднялась с места:

– Я дико извиняюсь, но мне пора. Скоро конец рабочего дня, а моему ревнивому мужу сложно объяснить, почему я задержалась, особенно после того, как меня уволили.

– Знаете что, Рита, оставьте-ка мне свой телефон на всякий случай.

– Только после того, как вы со мной окончательно расплатитесь. Где я могу получить свои деньги? Остальные тысячу триста долларов?

– Через пару минут. Где здесь банкомат?

– Надо выйти из здания, и за углом.

– Значит, пойдем вместе.

– Ну вот еще! Кто-нибудь увидит меня рядом с вами – неприятностей потом не оберешься. А вдруг вы и вправду из конкурирующей компании? Решат, что я и в самом деле кинулась выдавать врагам секреты фирмы. Одно дело вот так сидеть и пить кофе – это еще можно счесть случайностью. Но пройти под ручку у всех на виду – нет! Я же вам говорила, какие у нас все ужасно подозрительные! Знаете, не хочется как-то окончить свои дни в цветущем возрасте, как Светка или Лена!

– Хорошо, где мы встречаемся?

– Давайте у моей машины. Серебристая «девятка». На нормальную импортную машину за годы работы здесь так и не скопила, – усмехнулась она. – От главного входа налево. Там парковка.

– Хорошо.

Малинкина натянула куртку, наскоро обернула воротник вязаным шарфом, подхватила свою раздутую сумищу и, не оглядываясь на меня больше, быстро устремилась к выходу. Я тоже не стала мешкать и спустилась к лифту сразу же, как только девушка скрылась из виду.

Народу в Гостином Дворе все прибывало и прибывало – я уже с трудом прокладывала себе путь вниз по лестнице. На лифт махнула рукой: к нему выстроилась длиннющая очередь.

Ирину Акулову я решила пока не искать: заплачу Малинкиной из своих денег, потом сочтемся. Важно было сейчас не дать ей соскочить с крючка и заполучить номер ее мобильного телефона. Возможно, впоследствии она пригодится нам как важный свидетель.

«А все-таки ты не такая умная, девочка, какой показалась мне с самого начала! – думала я, спускаясь на первый этаж и лавируя между узкими дорожками, оставленными между павильонами. – Так и не догадалась, как именно Анатолий Пищик исчез из своего кабинета. А все очень просто: он не выпрыгнул в окно и не растворился в мифическом чане с кислотой, как предполагали твои товарки. Директора Модной недели вынесли, завернув в тюк с материей. Ты сама сказала – „тюки огромные, выше человеческого роста...“.

Очень даже неплохой, остроумный, я бы сказала, ход: плотно обмотать жертву тканью и, прикрывшись таким «тюком», как щитом, самому незаметно покинуть кабинет. Чтобы тюк не показался слишком уж огромным, излишки материи легко можно спрятать где-нибудь в кабинете. Я даже знаю, кто это сделал: тот самый высокий незнакомец, которого видела Малинкина и который, по ее словам, тоже невесть куда девался. Хм, понятно куда! За те десять минут, что Риты не было в кабинете, между мужчинами завязался какой-то спор, и высокий напал на него, оглушил Анатолия Пищика, именно оглушил, но не убил – потому что убили генерального директора только сегодня утром.

Выкрали три дня назад, а убили только сегодня... Это тоже что-нибудь да значит. Все это время его где-то держали, причем тайно, прятали, можно сказать. Зачем? Чтобы потребовать выкуп? Но, во-первых, брат и компаньон гендиректора никаких требований от похитителей на этот счет не получал. А во-вторых, этот брат, как его, Владилен, он наверняка сам причастен к похищению! Потому что проделать все это с генеральным директором можно было только при его помощи – это же понятно! Оглушив Анатолия Пищика, его тело моментально перенесли в соседний кабинет, где и находились тюки с материей. А хозяин кабинета Владилен, по показаниям Риты, находился на месте!

В общем, картина преступления ясна, известен даже сообщник, неясен только мотив этого преступления. То есть даже преступлений, то есть во множественном числе, если приплюсовать сюда же (а приплюсовать, кажется, придется) убийство секретаря Светланы и модели Лены Зайцевой. Хотя можно ли назвать смерть модели убийством? На этот счет у меня возникали большие сомнения.

Дело в том, что...

Додумать мне не дали. К этому времени я успела выйти из Гостиного Двора и получить прямо в лицо хорошую порцию из мокрого снега и дождя, которую с размаха запустил в меня встречный ветер. «Надо выйти из здания, и за углом», – сказала Малинкина, когда я спросила ее, где мне найти банкомат. Спрятав лицо в воротник куртки, я шагнула со ступенек вниз.