– А особняк в Раскове тоже до вас появился? – спросила я.

– Особняк, – Сережа усмехнулся. – По-моему он начал его строить как раз в то время, когда стал ухаживать за моей сестрой.

– И не достроил до свадьбы?

– Полностью была готова одна комната, где молодые провели брачную ночь, – сказал Сережа. – Мы втроем собственными руками достраивали его, обживали, мебель покупали.

– А Костя после свадьбы снова куда-то исчез?

– Конечно, именно так и было.

Я хотела еще что-то спросить, но тут, к ужасу своему, заметила, что лысый поднялся из-за столика и нетвердыми шагами направился к нам. Рожа его стала багровой и в мерцающем свете ресторана лоснилась, словно натертая воском.

– Не помешаю? – развязно спросил он, подсев к нам за столик. Мы молчали. – Очень приятно видеть вас здесь, счастливое совпадение, не так ли?

Мы видели, что сидящие за соседним столом пристально наблюдают за нами.

– Я не буду продавать трубки! – сказал Сережа с каким-то детским упрямством.

– Вот это напрасно! – рассмеялся лысый. – Наш... – как бы вам это объяснить? – самый главный и самый уважаемый человек...

– Пахан! – подсказал Сережка.

– Верно! – захохотал тот. По мутному блеску в глазах видно было, что он уже изрядно набрался. – Так вот! – продолжал он. – Наш пахан велел тебе передать, что цена пять тысяч рублей за коллекцию держится еще три дня, начиная с завтрашнего. Это вам огромный подарок от нашего хозяина. Но учтите, потом цена начнет стремительно падать и может дойти до нуля...

Он икнул, потом рыгнул. Мне стоило огромных усилий спросить как ни в чем не бывало:

– Слушайте, а зачем вашему хозяину эти трубки? Он что, сразу все курить будет?

Лысый ошалело посмотрел на меня, делано рассмеялся и, отчеканивая каждое слово, ответил:

– Наш хозяин трубок не курит! Он курит исключительно «Поло»!

– У вашего хозяина тонкий вкус! – сказала я.

– Ага! – подтвердил лысый. – Это точно.

– Но если он курит «Поло», на хрена ему трубки? Заработать хочет на них? Перепродать?

Лысый отвел глаза, усмехнулся.

– Наш хозяин такими вещами не занимается! Он не какой-нибудь мелкий барыга...

– Он солидный бандит, верно? – сказала я весело.

Рожа лысого вытянулась, глаза округлились. Но лишь на мгновение.

– А тебя, красавица, – произнес он с наглой ухмылкой, – предупреждаю: любопытных и настырных наш хозяин не любит. Особенно тех, кто сует нос не в свое дело. Пристает к людям с расспросами. С ними обязательно что-то случается. Или машина собьет при переходе в неположенном месте, или еще какое-нибудь несчастье...

Лысый снова засмеялся зло и цинично, а у меня мурашки побежали по телу. Бандиты поняли, что я близка к разгадке, и потому угрожают.

А раз угрожают, я на правильном пути!

– Так что, моя красавица, – продолжал лысый, – парня ты себе нашла хорошего, вот и живи с ним, радуйся радостно. А про нашего Пестика забудь! У ментов хороший подозреваемый есть, рано или поздно они эту девочку уломают, и она скажет все, что им нужно. Зачем тебе беспокоиться?

Лысый, тяжело оперевшись на стол, поднялся и направился к своему столику.

– Даше привет! – крикнула я. Лысый вздрогнул, обернулся, в глазах его я увидела страх, но он тут же рассмеялся и пошел дальше.

15

Я была в шоке. Страх проник в каждую клеточку тела. В самом деле, куда я лезу! У этих бандитов на совести не одна человеческая жизнь! В Костю стреляли, и сам он тоже стрелял. И не по воробьям, а по людям. Недаром не хотел возить жену в машине с простреленной дверцей. А теперь эти бандиты убили Костю, чем-то он им помешал.

Я где-то читала, что голодные волки пожирают больных и ослабевших собратьев. Они и меня убьют, если я встану у них на пути! Зачем же я лезу под прущий напролом танк? Из-за Юльки? Какое мне до нее дело! Мы даже и не подруги, так стоит ли рисковать жизнью ради нее? Пусть проститутки гостиницы думают что угодно, мне плевать! Найду и без них, где снимать мужиков, в крайнем случае снова стану на угол. А Юлиной маме найму патронажную сестру. Пусть ухаживает за умирающей. Развязаться с этим делом надо, вот что! Раз и навсегда. Бежать из этого ресторана, подальше от банды, к которой когда-то принадлежал Костя!..

Сережка сидел бледный, уставившись на меня.

– Света! – начал он осторожно и так тихо, сквозь звуки разбитных блатных песен. – Света, о чем это он говорил? Какие расспросы? Какое любопытство?

– Он просто дурак, Сережка, – быстро проговорила я.

– Дурак? Думаешь, это он сдуру тебе угрожал? Света! Зачем ты ходишь за мной?

Я аж подскочила на месте: вот это вопрос!

– То есть как это – хожу за тобой? – всерьез возмутилась я. – В ресторан тоже я тебя потащила, да? И на машине тебя вожу?

– Нет, но...

– Слушай, я тебя здесь не держу! – сказала я резко. – Хочешь, уходи. Я заплачу за ужин...

Я сидела, не двигаясь. Как бы ни поступил Сережа, я должна была ждать, пока ресторан покинут бандиты. Внизу стояли целых четыре джипа, и какой принадлежит Костиной банде, я узнаю, лишь когда они сядут в него. Номерной знак этого джипа – единственная возможность выйти на пахана Костиной банды, узнать его имя.

Сережка не уходил. Сидел с мрачным, обиженным видом. Мы не произносили ни слова. Бандиты по-прежнему следили за нами. Я думала, что не вынесу этого напряжения. Наконец пахан подозвал официанта и потребовал счет. Я сделала то же самое. Вся честная компания поднялась и направилась к выходу, я за ними.

Оказавшись на улице, я увидела, как банда садится в один из припаркованных джипов, и, как молитву, шептала его номер, стараясь запомнить. Как только джип отъехал, вытащила из сумочки записную книжку и записала туда номер, после чего решительно направилась в сторону своего дома, который был совсем близко. Сережка, по-прежнему мрачный, следовал за мной. Ни один из нас не произнес ни слова.

Оказавшись у меня в квартире, Сережка оглядел ее нехитрое убранство и не без сарказма спросил:

– И часто ты водишь сюда клиентов?

На душе у меня и без Сережкиной иронии было скверно.

– Нет, – ответила я сухо, занавешивая окно, расставляя стулья, убирая разбросанные там и сям вещи. Как назло, в этот день я не успела прибраться. – Сюда я и прежде редко кого приводила, когда на углу возле Художественного музея стояла, клиентов снимала. А после того как устроилась в гостиницу, и вовсе никого не вожу.

Я раздвинула диван, постелила, Сережа, прислонившись к косяку двери, курил.

– Весьма многообещающие приготовления, – сказал он с усмешкой.

Я резко выпрямилась, посмотрела на него в упор.

– А ты что хотел? Для чего вообще сюда пришел? Я тебя не звала.

Сергей горько улыбнулся.

– Знаешь, – сказал он, – я до последнего момента не верил, что ты путана. Думал, прикидываешься. То есть разумом понимал, а вот поверить не мог. А теперь...

Я в изнеможении опустилась на диван, закрыла лицо руками. Тоска разрывала сердце. Слезы душили меня, я кусала губы, крепилась, чтобы не разреветься.

Сережка сел рядом со мной и осторожно, ласково обнял за плечи. Я вздрогнула, словно меня ударило током. Его огромные, широко раскрытые глаза с длинными пушистыми, словно у девушки, ресницами оказались совсем близко, и я, не отрываясь, как завороженная смотрела в них.

Потом он взял меня за руки, его прикосновения взволновали меня, и я удивилась, что еще способна на такие чувства. А потом... Потом он стал меня раздевать, торопливо, неловко, пуговицы и замки-»молнии» трещали под его нетерпеливыми пальцами. А я раздевала его... Профессионально и ловко, в душе проклиная и ненавидя этот свой профессионализм.

Потом мы занимались любовью. Сережка был абсолютно нормальным, здоровым юношей, с прекрасно развитыми гениталиями и здоровыми инстинктами. И я с горечью обнаружила, что в этом отношении он такой же, как остальные мужчины, не хуже и не лучше. Вздыхая и постанывая под ним, сглатывая слезы обиды, что лишена радости первого контакта с любимым человеком, что тянутся за мной, как многопудовые гири, все эти бизнесмены, чиновники, шофера, преподаватели вузов, бандиты, менты – все те, кого я ублажала своим телом три долгих года. И что могу предложить Сереже только свое тысячекратно оскверненное тело – как же он прав, что презирает меня.