— Хорошо, оставайтесь, — маленький шажок в его сторону. — Только прекратите так пошло шутить!

— А что здесь пошлого? Мы с Вами не чужие, в некотором роде муж и жена…

— Вот именно «в некотором роде»!

— Баронесса, не начинайте снова! Всякому хочется немного тепла и ласки, которые, надеюсь, я вправе требовать от невесты.

— Граф, если Вы сейчас же не прекратите, я уйду! — Она была красной, как мак.

— Хорошо, так и быть, я пожалею Ваши ушки, — улыбнулся он.

— Милорд, для чего Вы сюда ездите?

— Глупый вопрос! Чтобы проведать Вас.

— Зачем?

— Святой Боже, имею же я на это право!

(«Разрази меня гром, она испытывает моё терпение! Баронесса ведь не дурочка… Сидит, опустив глаза, — но улыбается… Знает ведь, чертовка, что хороша! А строит из себя саму невинность… Ладно, если ей так хочется, буду говорить ей всякие глупости»).

— Надеюсь, Вы хотя бы поколебались в желании жениться на мне?

— С чего вдруг?

— Хотя бы из-за моего вздорного характера.

— Ваш характер ничуть не хуже, чем у прочих женщин.

— О, я упряма и своенравна!

— Нестрашно. После свадьбы женщины добры и покорны.

— Я капризна и надоедаю даже собственным слугам.

— Все женщины капризны от природы. Не бойтесь, если мне что-то не понравится в Вашем характере, я сумею это исправить. Другие то же были не сахар!

— Другие? — удивилась она. — Какие другие? Ваша первая жена? Она умерла?

— Какая жена?

— Но Вы сказали…

— Жанна, Вы сущий ребёнок! — Он еле сдерживал смех. — Думать, что в жизни мужчины могут быть только жёны!

Баронесса покраснела. Её больно кольнуло сознание того, что она не единственная в его сердце. Любил ли он их? Сколько их было? Кто они? Она должна знать.

Крепко сцепив пальцы, Жанна спросила:

— Вы собирались на них жениться?

— Нет, — усмехнулся он.

— Так у Вас были женщины, которым Вы не обещали брак?

Спросила — и еще сильнее сжала пальцы. Она не смотрела на него.

— Были, разумеется.

— Много? — Сердце её упало.

— Вас это не касается.

— И Вы их любили?

— Жанна Уоршел, не болтайте чепухи!

Жанна нахмурилась и подняла на него глаза. А он сидит и, как ни в чём не бывало, пьёт вино! Как же ей сейчас мерзко, как ей хочется вырвать из его рук этот кубок и выплеснуть его содержимое ему в лицо!

Лицо ее покрылось пятнами. Почувствовав это, она отвернулась и, немного успокоившись, заметила:

— Никогда не понимала, зачем мужчинам нужны такие женщины.

— Не Ваше дело! — резко ответил он. — Баронесса, мне не нравятся подобные разговоры.

— У Вас сейчас то же есть любовница? И после свадьбы то же будет?

Норинстан молчал: пусть помучается, ей это только на пользу.

— Значит, да? — тихо спросила Жанна. Сердце бешено стучало в груди; ей хотелось крикнуть ему: «Как это мерзко! Как после этого Вы можете прикасаться ко мне, говорить со мной?».

— Что «да»? — лениво поинтересовался Роланд.

— Я поняла, — сдавленно пробормотала она. — Все эти признания в любви, все эти знаки внимания — ничто. После свадьбы Вы снова заведёте любовницу.

Ком подступил к ее горлу. Да, все так и будет. Как только она произведет на свет наследника, она больше будет ему не нужна, окончательно превратиться в вещь и будет молчаливо терпеть, потому что у неё не будет права голоса.

— От Вас же зависит, — пожал плечами Норинстан. Для него это было так буднично, тривиально.

— А какие они, эти женщины?

— Баронесса, я, кажется, ясно дал Вам понять, что это не желаю говорить об этом! — раздраженно ответил он. Он о них и не помнил. Большинство из них были всего лишь безликой массой, удовольствием на ночь.

— Порой мне их жаль, — пробормотала она. — На них обрушится весь гнев.

— Кого жаль? — не понял граф.

— Их. Тех женщин.

— Только не разыгрывайте моралите! Про покаяние и раскаянье можете тоже не говорить.

— Значит, Вам их не жалко?

— Нет. И хватит об этом, Жанна, Вы испытываете моё терпение! Занимайтесь хозяйством, готовьтесь к свадьбе и не вмешивайтесь в мою жизнь.

— А Вы уверены, что я стану Вашей женой? — Жанна встала.

Нет, она не вещь, она не будет терпеть! Он должен уважать её, иначе лучше навсегда остаться одной.

— И что мне помешает? Может, Ваше хвалёное упрямство? — рассмеялся он.

— Моё постоянство и настойчивость.

Баронесса Уоршел подошла к камину. Пока она помешала угли, граф внимательно наблюдал за её движениями. Ему хотелось встать, обнять её за талию, вновь почувствовать запах её волос, но он силой воли удержал себя на месте. Мужчина никогда не должен показывать женщине свои слабости, на то он и мужчина, а он и так совершил много ошибок. Ничего, эта девушка будет принадлежать ему, причём, намного раньше, чем она думает.

— В чём же будет заключаться Ваше постоянство? — спросил Роланд.

Жанна обернулась:

— В желании избежать брака.

— Чем же вызвана столь ярая неприязнь к священным узам? Хотите посвятить себя Богу?

— Нет.

— Так в чём же дело?

— В Вас. — Баронесса села на прежнее место, старательно проследив за тем, чтобы край платья не задел даже его кресла. — После того, что я услышала, я не могу поступить иначе.

— А что такого Вы услышали? — рассмеялся граф. — Опять начали чудить?

— Правду, — еле сдерживая себя, прошептала девушка. — И хорошо, что я услышала её сейчас, а не после!

— Баронесса Уоршел, Вы опять за старое? Заговорила отцовская порода? — нахмурился граф.

— А что Вы имеете против отца? — Она смело вскинула на него глаза. — Он жил и умер честным христианином.

— Ничего, иначе бы не обручился с Вами. Но в наследство от него Вам перешла гордыня. Пока я ещё терплю Ваши выходки, объясняя их Вашей женской слабостью, но скоро мне надоест…

— Теперь я ясно вижу все Ваши помыслы — они сквозят в Ваших глазах! И перестаньте на меня так смотреть!

Норинстан скользнул взглядом по её лицу и медленно перевёл глаза на её скрещенные на столе руки:

— Каковы же мои помыслы, мой богослов? И как я на Вас смотрю?

— Как на затравленную дичь. — Она передвинула руки, словно его взгляд обжигал ей пальцы.

— На дичь? Вот уж неправда! А что насчёт моих помыслов?

Баронесса молчала, раздумывая над ответом. Ей было неуютно под его пристальным взглядом. Этот взгляд… Баннерет никогда так не смотрел на неё.

— Я не стану говорить о них, — пробормотала Жанна.

— Полагаю, Вам просто нечего ответить. Так ведь, баронесса? — Он наклонился вперёд и коснулся её руки. Она быстро отдёрнула руку и спрятала её под стол.

— А посему будьте умницей. Честно говоря, приехав сюда, я надеялся, что Вы взялись за ум. Что с Вами случилось?

— Ничего.

— А раз ничего, то смело готовьтесь к свадьбе.

Девушка покачала головой.

— Что на этот раз? — нахмурился Роланд.

Она молчала.

Он пододвинул свое кресло ближе к ней.

— Траур ещё не истёк, — запинаясь, пробормотала Жанна и густо покраснела.

— Я же говорил, что всё улажу.

— Я не знаю, право, не знаю…

— Как бы я хотел узнать, что творится в Вашей очаровательной головке! — усмехнулся он.

Баронесса промолчала и отвернулась. Она боялась переменить тему. Да и о чём с ним говорить? Если она опять заведёт речь о погоде и видах на урожай, он всё сразу поймёт. И она молчала.

— Баронесса, да что с Вами сегодня?

Девушка низко опустила голову.

— Жанна Уоршел!

— Я… я просто…Мне нездоровиться. — Она никак не могла придумать достойный ответ.

Жанна вновь положила руки на стол. Он осторожно коснулся её пальцев. Помедлив, она отвела ладонь в сторону. Граф положил свою ладонь на её ладонь — она не отняла, только смотрела не на него, а в сторону.

— А, по-моему, Вы здоровы. Опять придумываете отговорки?

— Вовсе нет, милорд, мне и правда нехорошо. — Да, ей нехорошо, нужно уцепиться за эту соломинку.

Она встала, но не решилась уйти — лучше пусть сам отпустит её.