На глаза Джейн навернулись слезы, но она сделала над собой усилие и гордо подняла голову. Нет, он не узнает, что снова причинил ей почти невыносимую боль.

Ты просто вежливо даешь мне понять, что я путаюсь у тебя под ногами. Я ведь не забыла, ты как-то сказал, что в твоем доме женщинам места нет. Слишком велик риск того, что они из милашек превратятся в мегер.

Он слегка улыбнулся.

Я польщен, что ты запомнила глупость, которую я когда-то сказал. Но я ведь сказал еще, что женщины имеют привычку сожалеть о том, чего уже нельзя изменить. Хотя бы от этого я обязан тебя избавить. Тем более что я совсем не уверен в успехе.

Джейн почувствовала, что слезы подступили совсем близко.

Ты все еще полон решимости защитить меня от самой себя. А что, если я готова пойти на риск?

Нет-нет, — повторил он нежно. — Ты решила выйти замуж за графа Макгрегора, потому что по- няла, что не готова пожертвовать всем и связать свою жизнь с моей. Я знаю, что женщинам живется тяжелее, чем мужчинам, и не виню тебя.

Но я приняла его предложение только потому, что ты дал мне понять, что в твоей жизни нет для меня места! — воскликнула она, чувствуя, что у нее уже совсем не осталось гордости.

Неужели?

Она встретилась с ним взглядом, и ей стало стыдно. Ведь он был прав. Она и впрямь не была готова рискнуть всем, считая, что женщина может потерять гораздо больше, чем мужчина. Она и сейчас не могла решиться на это, как бы ни любила его. Смогла бы она жить в бедности, постоянно подвергаться опасности, стать изгоем — и не жаловаться? Именно это ждало бы ее, если бы Маккарти проиграл. Выходит, что они снова зашли в тупик.

Он прочитал ответ в ее молчании и грустно улыбнулся.

— Ну вот видишь, моя прелесть. Все против нас. А теперь возвращайся, пока Макгрегор не хва- тился тебя.

Глава 22

Джейн с трудом могла вспомнить, как добиралась до Макгрегор-холла. Щемящая пустота воца- рилась в ее душе. Она больше ни в чем не была уверена, особенно в себе.

Она сама заварила кашу, и теперь ей придется ее расхлебывать. Тобиас прав. Она с самого начала себя обманывала. Она приехала в Шотландию в по- исках приключений, но теперь видеЛа, что не соби- ралась рисковать ни своей безопасностью, ни ком- фортом. Именно поэтому она и выбрала графа Макгрегора. Он посулил ей привычную надежность.

Ничего удивительного, что человеку, подобному Тобиасу, она казалась просто лицемеркой: сам-то он лишился всего, к чему привык с детства, даже собственного имени, ему пришлось полагаться только на самого себя. Ей же было приятно пощеко- тать нервы, но он сразу понял, что она не собирает- ся идти дальше. Обнаружив, кто он на самом деле, Джейн тут же побежала к графу и приняла его предложение. Тогда она считала, что ею движет лишь досада и злость на Тобиаса из-за его обмана, но теперь она уже не была уверена в этом. Может быть, она хотела таким образом обезопасить себя от соблазна? Выйдя замуж, она навсегда останется в своем спокойном маленьком мирке и ей больше ни о чем не придется беспокоиться. Тобиас наверняка понял и это.

Ну что ж, теперь ей ясно, что она не нужна Маккарти. А если ему удастся вернуть титул, то получится, что по иронии судьбы, сама того не желая, в своем стремлении к покою и надежности она потеряла как раз то, что хотела найти.

Конечно, это не имело особого значения. У Эдварда Макгрегора были какие-то владения и в Англии, где они могли бы достаточно комфортно устроить свою жизнь. Конечно, эта перспектива нисколько не привлекала ее, но, с другой стороны, выйти замуж все равно придется. И будет гораздо лучше, если ей не придется жить там, где она будет постоянно сталкиваться с Тобиасом. К тому же нельзя отрицать, что из Эдварда Макгрегора получится гораздо лучший муж, чем из его кузена. У графа было все, чего могла желать женщина: довольно мягкий характер, надежность, здравый смысл. Видимо, именно поэтому она его и выбрала. Еще одна злая шутка судьбы: ей некого винить, кроме себя.

Что касается Тобиаса, он явно стал бы ужасным мужем. Слишком он ценит свою независимость и свободу. Джейн сомневалась, что ему будет достаточно управлять своим поместьем, а свободное время проводить в кругу семьи. Даже если титул вернется к нему, он все равно скоро заскучает и от- правится в Ирландию, или во Францию, или в Аме- рику, или даже в Индию. Он слишком долго жил вне закона, чтобы стать образцовым семьянином.

Да, надо быть до конца честной: она никогда не сможет быть спокойной за него, никогда не будет знать, в безопасности он или арестован, а может, лежит мертвый в какой-нибудь канаве. Этого не вынесла бы ни одна женщина. Он был прав, когда сказал, что ей нет места в его жизни.

И все же… И все же… Она с болью призналась себе, что уже не та, какой была до приезда в Шотландию. Благодаря Тобиасу она узнала вкус свободы, вкус страсти и уже не была уверена, что сможет существовать без всего этого. Наконец-то она поняла, хотя бы отчасти, почему он сам выбрал для себя такую жизнь. Зачем ему комфорт и покой, когда он может плавать по ночному морю и чувствовать на своем лице дождь и ветер? Только трусы вроде нее сознательно выбирают то, к чему давно привыкли, как бы скучно и душно им ни было.

Но об этом лучше не думать, лучше не спрашивать себя, что победило — рассудок или сердце. Они с Тобиасом без конца воевали бы— слишком уж они оба упрямы и вспыльчивы. С Макгрегором же ей будет спокойно, надежно и… скучно…

Джейн запретила себе думать о том, какой могла бы быть семейная жизнь с Тобиасом и о будущем, в котором ему нет места. Она сама виновата в том, что он отверг ее, но от этого ее боль не утихла. Ее ожидали недели, месяцы и даже годы глухой тоски. Впрочем, нет, ерунда. Время лечит. Жизнь продолжается, несмотря на боль и отчаяние. Когда-нибудь — через пять, десять лет — она вспомнит сегодняшний день и будет рада, что оказалась такой разумной и не испортила себе жизнь из-за какого-то каприза…

Джейн надеялась, что у нее будет хоть немного времени, чтобы побыть одной, в одиночестве зализать душевные раны, но ее надежды были тщетны. Она не проехала и двух третей пути, как наткнулась на графа Макгрегора, который ожидал ее на лужай- ке, сидя верхом на лошади.

Джейн вздрогнула, увидев его, то ли от неожи- данности, то ли от ощущения вины: ведь все нынеш- нее утро она жаловалась на нездоровье.

Но он был, как всегда, спокоен и, казалось, не подозревал ее ни в чем предосудительном. Как всегда сдержанно улыбаясь, он произнес:

— Я рад, что ваша головная боль прошла. Джейн наклонила голову, чтобы скрыть преда- тельский румянец.

Как вы меня напугали, граф. Что вы здесь делаете?

Я решил справиться, не лучше ли вам, и ваша горничная сказала, что вы отправились на верховую прогулку. Я забеспокоился и решил поехать вам навстречу. Неужели вы доехали до самого побережья? Стоило ли предпринимать столь длительную прогулку?

Мне что-то не лежалось, и я решила прока- титься. Но ездила я недалеко.

Ее голос дрожал. Интересно, давно ли он ее ищет?

Понятно. И все же вам лучше было остаться дома, дорогая. В последнее время вы неважно себя чувствуете, и я начинаю всерьез беспокоиться о вашем здоровье. Возможно, вам не подходит здешний климат…

Джейн почувствовала укол совести.

Ерунда! — отозвалась она более резко, чем хотела, и сделала усилие, чтобы говорить спокойно. — У меня действительно немного болела голова, но на воздухе все прошло. Пора возвращаться.

Макгрегор серьезно смотрел на нее.

Я рад, что вы чувствуете себя лучше. Может, чуть-чуть прогуляемся пешком?

У Джейн упало сердце. Ей совсем не хотелось оставаться наедине с ним. О чем это он собирается с ней говорить?

Макгрегор привязал поводья к стволу сосны и стал помогать Джейн слезть с лошади.

Мне всегда нравилось это место. Но вы, до- рогая, наверное, и так уже прекрасно знаете округу.

Джейн почувствовала себя преступницей. Она бросила на графа быстрый взгляд, пытаясь понять, нет ли в его словах завуалированного смысла, но выражение его лица не изменилось. Джейн пришлось взять его под руку, и они пошли по тропинке.