— Куда вы его тащите? — строго спросил их какой-то пенсионер с тележкой и удочками. — Оставьте человека в покое, мерзавцы!

Народ загоравший на остановке, стал вяло поддерживать пенсионера, требуя, чтобы человека (если он еще живой!) отпустили. Изо рта у Половцева аккуратной струйкой вытекала кровь. Оба глаза его заплыли.

— Не вмешивайтесь не в свое дело, — огрызнулся Серега. — Это пьяный!

— Да какой же он пьяный! — возмутился пенсионер. — Он избит! Сейчас же оставьте его, ему нужен врач!

— Ты дед, помолчи! Это — преступник. Он хотел мальчика похитить!

— Какого мальчика? — не унимался пенсионер. — Где же мальчик-то? Развелось вас, бандитов, повсюду! При Сталине небось по нарам бы сидели или канал строили, бандюги! — бесстрашный пенсионер даже сделал шаг навстречу Валентину и его напарнику. — А теперь — демократия, теперь — грабь да убивай кто может! Всех бы вас, сукиных детей, в один мешок да в море!

Выкрики пенсионера привлекли внимание посетителей магазина, и они вышли поглядеть на представление. Неожиданно один из только что вышедших — сутулый и курчавый парень — весело крикнул:

— Эй там, на баке, помощь нужна?

— Шел бы ты отсель, придурок! — прошипел Серега и страшно сверкнул глазами в сторону курчавого доброхота.

Курчавый вдруг стушевался и, уходя к стоящему у магазина старенькому «опелю», буркнул себе под нос:

— Ладно, Пахом, я пошутил…

— Что, Пахом, знакомого встретил? — спросил Валентин, до сих державший под мышки бесчувственного литератора и отбивавшийся от нападок геройского пенсионера.

«Бандиты» открыли заднюю дверь «Волги». Пахом сел за руль, а лейтенант начал впихивать в салон несопротивляющегося Половцева, словно бурдюк с вином. Старик с удочками при этом бегал от одного представителя в целом равнодушной толпы к другому, с горящими от возбуждения и ненависти глазами, агитируя их за введение ревтрибунала и военно-полевых судов, а также вербуя сторонников жесткой линии и железной руки…

Пахом уже завел мотор и ждал, когда лейтенант закончит возиться с «бурдюком». Через площадь к «Волге» приближался милиционер. Это был капитан в возрасте, явно не местный, который скорее всего владел в этих местах садовым участком.

— Попрошу ваши документы, — сказал он спокойно водителю «Волги». — И ваши тоже, гражданин, — милицейский капитан при этом с тяжелым вздохом сердечника стер платком со лба крупные капли пота (в магазине да и на улице было душновато). Вытащив из пластикового мешка фуражку, милиционер надел ее (для солидности!).

Лейтенант еще не все закончил: ноги Половцева торчали из машины и мешали закрыть дверь.

— Смотри, лейтенант, какая у нас образцовая милиция: чуть на улице крик, а она уже тут как тут! — водила кисло усмехнулся и, оглянувшись на лейтенанта, протянул капитану книжечку.

Капитан внимательно вчитался. Сзади подошел лейтенант.

— Все в порядке, капитан! Такая уж у нас работа, — сказал он и показал милиционеру свою книжку в раскрытом виде и тут же спрятал ее в карман.

Капитан задумчиво посмотрел на человека, которого эти отважные чекисты пытались уместить на заднем сиденье автомобиля.

— А кто это у вас? — спросил капитан лейтенанта без милицейского энтузиазма, поскольку дело явно выходило за рамки его компетенции.

— Да так, одного «клиента» взяли. Пытался похитить ребенка…

— Да где ребенок-то, где?! — возмущенно закричал пенсионер, который уже успел подкрасться к «Волге» и теперь всматривался в распухшее лицо литератора. — Вот, понимаешь, что выдумали! Ребенка какого-то! — не унимался он, нутром чувствуя какое-то беззаконие и даже беспредел. — Смотрите, как человека отделали, живого места не оставили! Может, он уже мертвый! — вдруг завопил пенсионер, грозно потрясая в воздухе кулаком правой руки.

— Какого ребенка, говоришь?! — взвился лейтенант. — Да такого, живого, которых такие вот подонки, — лейтенант гневно ткнул рукой в ботинки Половцева, — похищают!

— Неправда! Это мой отец! — протяжный детский крик донесся до слуха конфликтующих сторон.

Лейтенант повернул голову в сторону железнодорожной платформы и застыл с открытым ртом. Метрах в пятидесяти от них у самых железнодорожных путей стоял мальчик в джинсовом костюме, в любую минуту готовый дать деру.

Водила вылез из «Волги» и, вытаращив глаза, уставился на мальчика.

— Кто твой отец? — хрипло крикнул он.

— Он мой отец. Зачем вы избили его? — мальчик говорил срывающимся голосом. Он готов был заплакать.

— Погоди мальчик, погоди. Подойди сюда, поговорим спокойно! — заволновался водитель.

— Ага! — закричал пенсионер. — Я говорил, они — бандиты! Не подходи мальчик, не подходи к ним!

— Да заткнись ты, старый идиот! — взвыл водитель. — Капитан, уведите его отсюда.

— Гражданин, — пытаясь не смотреть в лицо пенсионеру, начал капитан милиции, — эти товарищи — из органов. Из ФСБ.

— Ну и что? — кричал пенсионер. — Разве вы не видите, что это бандиты? Это же беспредел! Давайте, арестовывайте их скорей, а то они уйдут! Я вам помогу! — и пенсионер, бросив свои удочки на землю, вдруг вцепился в остолбеневшего лейтенанта.

Лейтенант от удивления даже не сопротивлялся пенсионеру, который хрипя и рыча крутил руки ненавистному «бандиту из органов».

— Отвали, старый козел! — взвыл водитель, — капитан, убери отсюда этого психа, а то я за себя не ручаюсь!

— Разберемся, — сказал капитан удрученно, словно его только что приговорили к длительному сроку тюремного заключения, и, тяжело вздыхая, пошел к сцепившимся насмерть пенсионеру и лейтенанту.

Когда оцепенение лейтенанта прошло, он с яростной готовностью вступил в единоборство с полубезумным противником. Мало того, что отец пацана чуть не вышиб ему мозги — заехал сосновой дубиной между глаз и послал в глубокий нокаут, так теперь еще этот психованный ветеран Первой Конной с белыми рачьими глазами щипал его, как цыпленка.

Но как силен был этот ровесник века! И хотя в нем уже почти не осталось мышечной массы, зато было еще достаточно костей и жил! Умирать и при этом вставными зубами рвать врага на куски, пылая благородной ненавистью к сильным мира сего, было для пенсионера делом чести.

— Иди сюда, парень! — крикнул водитель Андрею, справившись с волнением. — Не бойся! Твоя мама попросила нас охранять тебя! Мы думали, что твой отец — похититель!

— Не слушай их, мальчик! — с упоением хрипел, сопротивляясь превосходящим силам противника, старый боец. (Капитан пытался оттащить его от лейтенанта.) — Врешь! — вдруг петухом заголосил пенсионер. — Врешь, не возьмешь!

— Мы отвезем твоего папу к вам на дачу. Он там будет ждать тебя! Не бойся нас! — кричал водила Андрею, нерешительно идя ему навстречу. Но мальчик вдруг развернулся и стремительно побежал в лес. — Ну-ну, побегай пока, — вполголоса сказал себе водила.

Наконец к остановке подошел автобус.

Люди вошли в салон и продолжали с интересом наблюдать из окон за схваткой двух поколений. Безусловно, дети (чекисты) были сильней, но отцы (пенсионер) напористей и безоглядней… Водитель автобуса закрыл двери.

— Уберите его, капитан! Я ведь зашибу его! — возопил лейтенант: он и в самом деле боялся повредить пенсионера. Правда, и пенсионер вполне мог «добавить» лейтенанту: он уже неоднократно пытался «засветить» ему между глаз своим кулаком — костистым, как у красноармейца на плакате «Ты записался в добровольцы?».

— Давай его в автобус! — крикнул Серега, схватив забившегося пенсионера сзади и намертво сдавив ему горло предплечьем.

Милицейский капитан подбежал к автобусу и постучал в кабину водителя. Автобус остановился.

— Заберите товарища! — хмуро попросил милиционер водителя автобуса. — Ему давно пора ехать.

Задняя дверь автобуса открылась, и в него торжественно внесли тело непримиримого борца к беспределом.

Когда пенсионера буквально закинули на заднюю площадку вместе с тележкой и удочками, двери автобуса моментально закрылись, и старый боец заметался среди пассажиров, как тигр в клетке, то и дело приклеиваясь к окну и с упоением крича сатрапам свое решительное «нет!».