Я снял гарнитуру и щелчком вырубил "Мейдей". Затем снял с транспондера и 7500. Все нормально. Но черт подери, было жарко!
***
Даниленко плюнул на распечатки показаний станции — кому они нужны, если есть запись со спутника? Конечно, не гелиозонд, выдающий картинку "хоть прям сейчас на ТВ", но тоже ничего. А главное, сразу пишет координаты, рисует вектора и определяет скорости.
Кроме дежурного по РЛС, в экран уставились и все свободные от вахты, и даже кое-кто из тех, чья задача сидеть на рабочем месте и обеспечивать безопасность Родины.
— Ты когда-нибудь такое видел? — поинтересовался у Монина заместитель командира эскадрильи Виталий Борода, который по этому случаю даже прибежал из вышки, где имел обыкновение просиживать время между дежурствами.
Монин покачал головой. Не то чтобы не видел, даже никогда не слышал. И понятия не имел, что такое кино показывают в реальном времени и на самом деле.
— Давай еще раз заново, — приказал Борода. — Надо же знать, что на этикетке писать.
Заболванить спутниковое видео на диски и открыть ими торговлю среди персонала аэродрома шутки ради предложил Монин. Ну а Борода со свойственным ему хозяйственным порывом взялся осуществить идею. Благо что возможностей у замкомэска было хоть отбавляй.
Даниленко перемотал запись к началу и снова вывел ее на просмотр. Шесть пар глаз впились в экран.
Вот китайский экраноплан спокойно себе чешет вдоль берегов Японии. Скорость около четырехсот, курс ровный. Хорошо идет. Вот к нему в хвост пристраивается небольшой самолет. Судя по скорости и размерам — электровинтовой. Значит, где-то рядом у него плавбаза, ибо до островов далековато.
— Даниленко, не забудь потом поискать базу этого летуна, — приказал Монин. — Может быть, удастся сдать пиратов самураям.
Дежурный по РЛС кивнул, не отрывая взгляд от экрана.
Там маленький самолет по-прежнему следовал за здоровым экранопланом. Минут десять-пятнадцать сохранялся статус-кво, поэтому Даниленко перемотал вперед.
Вот экраноплан круто развернулся в сторону островов, а датчики спутника зафиксировали стрельбу из автоматического оружия. Стрелял самолет, и куда попал не видно, но очевидно, с воздуха били по курсу экраноплана, ибо тот вскоре начал послушно тормозить. Самолет без труда догнал сбавивший ход экран, но стоило воздушному судну пойти на разворот, как жертва тут же ускорилась. Спутник заметил значительный нагрев вокруг экрана — тот включил турбодвигатели.
— Хорошо пошел! — одобрительно заметил Борода.
Действительно, в считанные минуты экран разогнался почти до шестисот километров, и явно уходил от преследования с воздуха. Но летчик не растерялся, и недостаток скорости компенсировал пикированием, время от времени поливая цель из пулеметов. Цель грамотно уклонялась, и похоже, все выстрелы шли в молоко.
— Стопудово за штурвалом экрана военный, — заметил Монин. — Летуна как ребенка делает.
— Да он и есть ребенок, — хмыкнул Борода. — Кто ж так стреляет?
И наконец, дело дошло до развязки. Самолет почти догнал надводную цель, сблизился на дистанцию гарантированного попадания — и тут экран как будто остановился. Со спутника не видно вертикальных маневров, и случись на самом деле такая потеря горизонтальной скорости, пилота экраноплана разрезало бы привязным ремнем.
Но в реальности экран лишь резко взял вверх — устремляясь навстречу пикирующему самолету. Тот испугался возможного столкновения, и резко дал влево. Но не рассчитал маневр, и спустя несколько секунд завалился на крыло и врезался в воду. На скорости, как показал спутник, около семисот двадцати километров в час. Яснее ясного, что пилот погиб.
Экран же нелепо рухнул вниз, перед самой водой умудрился-таки вырулить в относительно горизонтальный полет (просто чудовищный выброс тепла — вероятно от форсажа). Конечно, шмякнулся об воду, но через минуту снова воспарил над волнами и уже медленно-медленно продолжил путь к Японии.
Но на этом концерт не закончился.
Через час (Даниленко опять перемотал) потрепанный экран встретился с двумя боевыми вертолетами береговой охраны Японии. Те приняли судно воздушным кортежем, и вся троица направилась к островам. А оттуда им навстречу уже следовал старый знакомый — космоатмосферный перехватчик "Миндзы". К счастью, войнушки не последовало. Стратосферник покрутился вокруг конвоя, потом дал гари и на скорости в 2,5М убрался восвояси. Хотя яснее ясного, что пожелай пилот китайского самолета, и от конвоя в несколько секунд не осталось бы и воспоминаний.
Такое вот кино.
Борода почесал подбородок. Словно специально в противовес своей фамилии, Виталий Самуилович выскабливал физиономию до синюшной черноты, и никто никогда не видел его в небритом состоянии.
— Есть у меня стойкое подозрение, — пробормотал замкомэск, — что с пилотом этого экрана мы еще встретимся.
— Внезапное озарение? — усмехнулся Монин.
— Нет, Валера, — спокойно ответил Борода. — Анализ его курса до нападения пирата. Если он не собирался в Японию, — а туда не собирался, иначе не вышел в океан, — то конечная цель Хабаровск.
— Что ж, спорить не буду, — улыбнулся Монин. — Если замечу его на пути в Хабару, обязательно дам тебе знать.
— Заметано.
Борода кивнул другу и вышел. Название на этикетки дисков он придумал.
-
Глава 7. Ангельское терпение
Любой, кто питает уважение к своей работе, уважает и свой рабочий инструмент. Настоящий, сейчас уже почти мифический профессиональный землекоп ни за что не поставит на гусеницу своего экскаватора пивную бутылку, каким бы раздолбаем по жизни сам не был. Заводской рабочий, пашущий "с душой" (а не "вал по плану чтоб план по карману"), не преминет тщательно следить за своим станком: менять и отдавать в правку инструменты, следить за корректностью загружаемого софта и так далее. Неважно, кто этот рабочий — коренной дядя Федя или узкоглазый паренек из числа "понаприехавших тут".
У людей, так или иначе связанных с техникой, да еще техникой крылатой, сложной, почти одушевленной — свои собственные тараканы в голове. У кого их нет — тот только по графе в анкете зовется профессионалом. Настоящий же профи никогда не пнет равнодушно груду металла, даже если она вряд ли поднимется в воздух.
Я знаю лишь одного летчика, которому до фонаря, что под ним за самолет. Этот летчик жив-здоров и до сих пор где-то летает — очень хорошо, мужик настоящий ас. Но те, кто с ним общается, в один голос говорят: у него вся работа как запись в табели. Что-то вроде "с 9-00 до 18–00 производил испытательные полеты на самолете… по маршруту…". К его мнению прислушиваются в КБ "Хруничев" (кто еще не понял, парень работает испытателем), но с ним не желают иметь дела другие пилоты.
Ведь инженеры — это не летчики. Им все равно, что чувствует пилот, ведя тот или иной воздушный корабль. Им главное цифры, графики, прочностные характеристики и другие, немаловажные показатели. Только вот идеальный на бумаге, но бездушный самолет не полюбится летунам. А значит, не найдут они с ним общий язык. И в решающий момент что-то пойдет не так. Потом очевидцы, камеры операторов, новостные каналы, комиссии по определению причин, пенсии родственникам… Продолжать?
Все сказанное выше я привел к тому, что человек, действительно любящий свое дело, свою работу и свой инструмент не останется равнодушным в случае утери последнего. Увы, мой "Воланс" потрепало слишком сильно и, скорее всего, не летать мне больше на этой рыбке. Японские техники убили почти весь день, и с дотошностью муравьев облазили "Экзокотид" весь, заглянули в каждый уголок, прогнали тестами всю электронику, частично разобрали движки и просветили дефектоскопами разве что не каждый квадратный миллиметр любых мало-мальски ответственных деталей.
Вывод: ремонт машины встанет в такие деньги, а главное, в такие сроки — что легче пустить экранолет на запчасти, а из полученных средств оплатить авансовый взнос за новую машину. Благо что в Касиме нет проблем с предложением. Есть даже пара "Экзокотидов" — надежные и неприхотливые китайские экраны с русской родословной пользуются уважением и у летчиков, и у торговцев крылатым товаром.