32

ЕГО НАСТОЯЩЕЕ ЛИЦО

Запуганное «Дело об убийстве в Глуховском лесу» было распутано. Теперь это дело вел следователь Зубов.

Первый день следствия начался, как и всегда, с предварительного допроса. Ровно в назначенное время явился полковник Каширин, почти следом за ним, тяжело опираясь на трость, пришел и майор Никитин. Со времени его схватки с врагом на берегу Сакмары прошло немногим больше суток, больная нога еще давала себя знать. Никитин вытянул ногу, подложив под лодыжку трость, и взял папиросу.

— Начнем, товарищ полковник? — спросил Зубов.

— Начнем, — согласился Каширин.

Подполковник позвонил, и конвоир ввел Балта.

— Садитесь, — сказал следователь.

Балт исподлобья оглядел комнату, присутствующих людей и, увидев Никитина, униженно улыбнулся.

— Ваша фамилия? — спросил Зубов.

Следствие началось с паузы, Балт оказался в затруднении.

— Ампулой вы не воспользовались. Надо полагать, вы не пожелали при помощи яда уйти от следствия, чего же вы молчите?

— Что я, самурай?! — нагло ответил Балт.

— Ну? Я жду ответа, — настаивал Зубов.

— Моя фамилия Буш. Магнус Буш. А что я буду иметь, если сообщу некоторые сведения о деятельности Марсонвильского института почвоведения?

С трудом преодолевая брезгливость, следователь сказал:

— Здесь вопросы задаю я. Понятно? Где вы родились?

— В Риге, в тысяча девятьсот девятнадцатом году.

— Где вы изучали русский язык?

— Моим гувернером был бывший член Государственной думы Корякин, в семнадцатом году он эмигрировал из Петербурга. Я получил отличное воспитание.

— Вы его отлично использовали, — иронически заметил Зубов. — Расскажите следствию о том, как вы оказались по ту сторону океана.

— Когда в сороковом году Прибалтика стала советской, мы эмигрировали. Мой отец, Юлиус Буш, состоятельный человек, но его деньги были вложены в недвижимость, национализированную Советской властью. Мы остались без средств, и я поступил в закрытый колледж, по окончании которого мне обещали хорошие деньги.

— Что это был за колледж? — уточнил Зубов.

— Марсонвильский закрытый колледж. Мы проходили усиленную спортивную подготовку, кроме того, я обучался по программе механического института…

— Кроме того, вы изучали тайнопись, отравление, шифровку, радиодело и диверсию, — дополнил Зубов.

Буш молчал.

— Ну? Что же вы замолчали? С Лассардом вы познакомились в этом колледже? Или в другом?

— С каким это Лассардом? — удивился Буш.

— С Рандольфом Лассардом — Патриком Роггльсом — Мануэлем Крус Фьерро — Петром Роговым. Он вам знаком еще под кличкой Дайс, — уточнил Зубов.

— В другом… в Спикенбургском…

— А что вы делали в Эрцхаузене?

— Я был на специальной подготовке…

— Расскажите подробнее, что вы делали в Эрцхаузене?

— Я проходил специальную подготовку в связи с делом…

— Ну-ну, смелее! С делом Ладыгина? Так?

— С операцией «Бумеранг».

— Кличку Балт вы получили в Эрцхаузене?

— Кличку? — оскорбился Буш. — Кличка дается собаке, а я получил псевдоним!

— Да, конечно, — согласился Зубов. — Упоминание в связи с вами этого животного может оскорбить любую собаку! Я вас спрашиваю и потрудитесь отвечать! Кличку Балт вы получили в Эрцхаузене?

— Да…

— Каким образом вы оказались в роли младшего компаньона «Гондурас Фрут компани», Мехии Гонзалеса?

— Это фиктивное отделение «Марсонвиль Фрут компани», имеющей тесную связь с институтом почвоведения Ингольса. Руководство операцией «Бумеранг» решило, что это наиболее легкий способ проникнуть в Россию.

— И вывезти труп убитого вами инженера Ладыгина?

Магнус Буш не ответил.

— Так?

— Я не имею никакого отношения к убийству инженера Ладыгина!

— Вы только пытались убить майора Никитина и отравить капитана Ржанова, не так ли?

— Я защищался…

— Вы приехали в нашу страну, чтобы защищаться от Никитина и Ржанова?

— Нет… Я приехал, чтобы получить сведения о новом зенитном орудии «РЗ-1», интересующие…

— Ну? Что же вы остановились?

— Сведения, интересующие моего шефа.

— Это кого же?

— Господина Чарльза Ингольса из Марсонвильского научно-исследовательского института почвоведения.

— Пощадим вашу «скромность» и отложим вопрос о вашем шефе, тем более что это ни для кого не является тайной. Если не вы, то кто же убил Ладыгина?

— Не знаю.

— Как к вам попали документы Ладыгина?

— Мне их передал Дайс…

— Бросьте, Буш, путать! Это вам не удастся!

— Я говорю правду.

— Правда выглядит несколько иначе. Например, в день своего приезда в Москву вы встретились с Дайсом, условились о вашем исчезновении третьего числа. Третьего вы явились на дачу Роггльса — Лассарда и поселились в маленькой боковой комнате. После убийства инженера, пользуясь вашим внешним сходством, вы с документами Ладыгина выехали в Челябинск. Рассказывать дальше?

— Все верно, только к смерти Ладыгина я не имею никакого отношения. Все это было задумано Дайсом и выполнено им одним.

— Значит, вы утверждаете, что инженера Ладыгина убил Рандольф Лассард, по кличке Дайс? Так?

— Да, я это утверждаю.

— Дайс убил инженера Ладыгина, вложив в его охотничье ружье специальный патрон, создав тем самым внешнее впечатление несчастного случая на охоте?

— Да, это так.

— После смерти Ладыгина вы срезали с кисти руки убитого лоскут кожи, где была татуировка. Вы сделали это для того, чтобы скрыть убийство инженера Ладыгина и выдать его труп за труп Мехии Гонзалеса. Затем точно такую же наколку женского имени на кисти вашей руки сделал Дайс. Так?

— Это правда, но… Дайс сделал мне наколку на руке в первый же день моего приезда в Москву.

— Подпишите протокол предварительного допроса.

Магнус Буш прочел и подписал протокол.

— Мы еще вернемся к этой теме сегодня же, — закончил следователь и, позвонив, приказал увести арестованного.

— Ну, что скажете, товарищ полковник? — спросил Зубов.

— Да что можно сказать… Думаю, что допрос этого молодчика не даст ничего нового. Буш — пешка и сам ничего не знает, но в деле Лассарда он может оказаться полезным. Спасая собственную шкуру, на очной ставке он будет разоблачать Лассарда. Как думаете, товарищ майор? — обратился полковник к Никитину.

— Я думаю, что в своем коттедже на берегу Атлантики Рандольф Лассард рассчитывал дожить до глубокой старости. Он будет упираться как бык, вот увидите, — ответил Никитин.

— Ну что ж, увидим. Давайте, товарищ подполковник, главного зверя, — сказал Каширин.

Зубов позвонил и распорядился ввести Лассарда.

После пребывания в рыбном бункере Роггльс — Лассард полинял и утратил свои яркие краски. И все же он вошел в кабинет, сохраняя внешнее достоинство, не дожидаясь приглашения сел, закинув ногу на ногу и с благородным негодованием произнес:

— Я хотел бы знать, на каком основании меня арестовали?! Я иностранный подданный и не подлежу юрисдикции советских законов!

— Встать! — потеряв самообладание, крикнул Зубов. Его добродушное лицо, с ямочками на щеках, стало злым.

Лассард встал, но весь его вид, наглый и самоуверенный, как бы говорил: «Пожалуйста, но так и знайте, я подчиняюсь насилию».

После паузы, сдержав себя, Зубов сказал:

— Вы не являетесь лицом дипломатическим, следовательно, на вас не распространяется право экстерриториальности. Вы совершили в нашей стране преступление и будете отвечать по нашим законам.

— Любопытно, — с насмешкой сказал Лассард. — На родине меня считают красным, мне угрожают расследованием и судом, а в Советской стране мне говорят, что я…

— Все это расследование не больше чем камуфляж, — оборвал его Зубов. — Садитесь и отвечайте на вопросы следствия.

Лассард сел и с чувством безразличия к происходящему стал демонстративно чистить ногти.